Мы не хотели быть рабами…

Моя родина — деревня Заозерье — неподалеку от Луги. Когда началась вой­на, мне было 14 лет.

В августе 41-го года через деревню прошел фронт. Над головами проноси­лись снаряды, и мы убежали в лес. Дня через три-четыре все стихло, и мы вер­нулись домой. Кругом догорали деревни. Стояла мертвая тишина, вселяющая ужас. Постепенно возвратились все жители. Немцев в нашей деревне не было, но в Красных Горах стоял гарнизон, образовались комендатура, гестапо.

Особенно тяжело приходилось мужчинам. Их подозревали в связях с парти­занами. Папу не раз забирали как заложника.

В конце сентября в Заозерье появился карательный отряд. Подожгли де­ревню и взяли 20 заложников, в том числе и меня, угрожали расстрелом. На всю жизнь у меня осталось это жуткое чувство страха перед надвигающейся смертью. Но нам повезло, немцы отменили казнь и прекратили поджоги, сго­рели только три дома.

Все равно жили в постоянной тревоге, не зная, что будет завтра. К февралю у всех кончились припасы, начался голод. Умерло много народу, особенно среди тех, кто при немцах не работал. Умерли от голода наш папа, дед и дядя — папин брат. Мама осталась одна с четырьмя детьми. Я была самой старшей, остальным было десять, четыре и два года.

С опухшими руками и ногами я таскала и пилила бревна, чтобы спасти сво­их. Немцы выдавали за работу скудный паек, но и унижений мы терпели пре­достаточно. Защищались, как могли, чтобы не упасть до положения рабов или еще ниже.

В августе 1943 года нас, непокорных, немцы забрали в лагерь. Он находился в селе Духново, недалеко от Опочки. Как все подобные лагеря, организованные фашистами, он был оцеплен колючей проволокой и строго охранялся. Выжить нам помогли местные жители, делившиеся всем, чем могли.

Дважды я бежала из лагеря. В первый раз нас определенно кто-то предал. Едва мы вышли из лагеря, как нас поймали, зверски избили и вернули в лагерь. Повторно бежать стало труднее, за нами тщательно следили.

Примерно через месяц девочки мне говорят:

— Сегодня мы бежим. Ты уходишь первая, прямо с работы, потому что нем­цы за тобой особенно следят.

Охранники что-то почувствовали, заметно нервничали. Быстро нас постро­или, меня отделили, но я все равно пошла вместе с друзьями. Конвоир орал, угрожал мне винтовкой, но я шла. Тогда ко мне приставили индивидуального охранника. Этот русский парень меня спас. Он сказал мне, что если я убегу — расстреляют его, и попросил вернуться в лагерь, а уж потом уйти. Звали его Сашей, фамилии не знаю. Этому человеку я обязана жизнью.

Поздним вечером я пролезла под проволокой и побежала прочь. Из-за каж­дого бугорка или куста ждала автоматную очередь, но все обошлось. Девчат я нагнала у деревни, в семи километрах от лагеря. Здесь же мы встретили пар­тизан.

К нам присоединились местные жители, и мы пошли через выжженные деревни, от которых остались одни печные трубы. Шли целый месяц как по краю пропасти. Недалеко от Порхова нас поймали немцы и посадили в тюрьму. Думали, что все кончено. Но, оказывается, из всякого положения есть выход. Еще в пути мы подготовили себе фальшивые справки, будто отпущены из лаге­ря за зимней одеждой. Эти «документы» нас спасли. Нас привели на вокзал и посадили в воинский эшелон, направлявшийся к Ленинграду. В Толмачево мы на ходу спрыгнули с поезда.

Добрались до дома, к которому снова приближался фронт. Немцы отступа­ли. Зима, снег, стрельба, бомбежки нашей авиации. И никуда не уйти. Сидели по углам, ждали смерти.

Но настал январь 1944 года, и в конце месяца пришли наши. Было мно­го убитых и раненых. В школе и клубе разместились госпитальные палаты. Я пошла работать в госпиталь, а в марте нас взяли на оборонные работы. Потом отправили на лесозаготовки. Опять голод и никакой помощи ниоткуда, ника­ких пайков.

Спрашивается, на кого я, голодная, вшивая, работала эти полтора года до окончания войны? Разве не на фронт, не на Родину? И справедливо ли раз­делять людей на блокадников и тех, кто не по своей вине остался на оккупи­рованной территории? И там, и здесь встречались трусы и подонки, но были и настоящие честные люди, не изменившие своим нравственным принципам. Я долго молчала, но обида всю жизнь гложет меня…

Источник: За блокадным кольцом : воспоминания / Автор-составитель И.А. Иванова. – СПб.: ИПК «Вести», 2007.с. 185-186.