Горящая лам­пада помогла мне выжить

Чем для меня была ленинградская блокада? Я жила одна, пото­му что мой супруг находился в ссылке в Калини­не. Я ездила к нему раз в месяц, но с началом вой­ны вырваться из Ленинграда становилось все труднее. Он работал корректором в одном изда­тельстве, но когда пришли немцы, работы не ста­ло, а я отсюда уже ничем не могла ему помочь — переводы не доходили… Лишь много времени спустя я узнала, что он умер от голода, одинокий, больной, всеми брошенный старик.

Я преподавала в школе. Да, был паек, вы знае­те, какой. Об этом писали много. Были и голод, и стужа, и смерть кругом, нехватка воды… Все это обдает незабытым ужасом при всяком воспомина­нии. Много страшного было вокруг, но мне за­помнились два эпизода. Один — зловещий, дру­гой, наоборот, бодрящий, укрепивший во мне на­дежду на Бога, которая, могу с чистой совестью засвидетельствовать, меня никогда не покидала.

Случай первый. Это было в начале блокады. Я ехала на трамвае (еще ходили трамваи). Вдруг остановка. Ждем отправления — вагон стоит. Ва-гоновожатая постучала пальцем в окно кабины, показывая на какую-то помеху на пути. Пассажи­ры, и я в том числе, вышли наружу и увидели жут­кое зрелище: полчище крыс направлялось из го­рода. Количество их не поддавалось исчислению, оно было огромно. Впереди шел вожак — седая, исполинская, жирная и страшная крыса. Она вы­водила своих сородичей из осажденного города, где даже этим всеядным и мелким зверькам не вы­жить. Все с молчаливым страхом смотрели вслед исходящим грызунам и наверняка вспоминали пословицу о тонущем корабле, с которого эти тва­ри первыми бегут, а мы вынуждены остаться.

Другой случай произошел сразу после мощного обстрела, заставшего меня на пути с работы домой. Тревогу я переждала в бомбоубежище и, когда по радио объявили отбой, заспешила к себе. Мое вни­мание привлек большой пятиэтажный дом, стояв­ший ранее за два квартала от меня.

После сего­дняшнего обстрела от него остались одни развали­ны. Только угол здания уцелел. На одном из этажей в этом самом углу угадывались остатки жилой ком­наты: торчали обломки половых досок, куски шту­катурки, висевшие на прутьях дранки и… нечто со­вершенно невероятное: небольшая икона Божией Матери в серебряном окладе с горящей перед ней лампадой! Все здание рассыпалось, а лампада даже не погасла! И я, и немногочисленные прохожие глядели на это чудо в немом изумлении и каком-то мистическом восторге: это был явный знак милос­ти Божией к нам — осажденным, во всяком случае, я восприняла его таким образом. Эта горящая лам­пада помогла мне выжить.

Источник: Год на сельском приходе. Протоиерей Савва Михалевич. М.: Издательство «Благо», 2004.