Главная Заступница

Очевидно, что Великая Отечественная война для нашего города – это, прежде всего, 900 дневная блокада. Этот мучительный рубец в его истории останется навсегда. Несколько лет назад на правом берегу Невы появилась Успенская церковь, посвященная погибшим в блокаду. Приходом этого храма собираются свидетельства церковной жизни осажденного Ленинграда и о сохранении в то трагичное время христианской веры. Помещенные ниже незамысловатые истории – воспоминания прихожан «Блокадного храма». Вечная память «от глада и хлада скончавшихся в граде сем»!

Главная Заступница

Галина Михайловна Трахнова родилась в феврале 1942 года в блокадном Ленинграде. А через месяц, в марте 42-го, на станции Ржевка была сильная бомбежка. Сейчас на здании вокзала висит мемориальная доска, посвященная этому эпизоду военной поры.

— У нас в доме тогда выбило все стекла, — рассказывает Галина Михайловна. – Меня в кроватке у окна всю засыпало осколками стекла, но, как рассказывает мама, я даже не проснулась. Домашние перепугались, что я буду глухая, раз ничего не слышу. Слава Богу, все обошлось.

В подсобном хозяйстве Педиатрического института, где работала моя мама, народ был очень хороший, маме многие помогали, и мы как-то дожили до лета. В хозяйство прислали новую работницу Анфису, она как и мама, была родом из Тверской губернии и стала жить с нами в одной комнате, помогая маме за мной присматривать. Осенью Анфиса сказала маме, что, пока не настали холода, нужно меня покрестить, тем более что неизвестно, будут ли зимой ходить трамваи. Жили мы километрах в трех от трамвайного кольца на Ржевке, а ближайшим к нам храмом была Никольская церковь Большеохтинского кладбища, где меня и покрестили.

Мама вспоминает, что крестили меня как положено, купель вынесли на середину храма, «раздели тебя и трижды окунули в купель. Ты испугалась, вцепилась батюшке в бороду и не отпускала, пока тебя окунали». После крещения мама с Анфисой и мной пошла по Георгиевской улице на остановку десятого трамвая, мы поехали обратно на Ржевку, а затем пешком дошли к себе на Рыбацкую улицу.

Через неделю после крещения мама решила сфотографироваться со мной и отправить карточку отцу на фронт, мол, вот, окрестили Галю, все хорошо, мы живы. У меня сохранился этот снимок, сделанный в фотоателье при пороховом заводе «Краснознаменец» осенью 1942 года. На нем мама держит меня на руках. Отец мой Михаил Васильевич на войну призывался из Ленинграда, служил на Ленинградском фронте, несколько раз бывал у нас. В марте 1943 г. пришла похоронка: папа погиб. Так и не довелось с ним свидиться.

Маме очень помогала Анфиса, которая, как я теперь понимаю, была глубоко верующим человеком, она всегда говорила: «Бог нам всегда поможет, Варя, выживем мы с тобой и Гальку вырастим». Так оно, слава Богу, и получилось.

В доме у нас был «молитвенник», так мама называла маленький молитвослов в кожаном переплете. Мама всегда говорила: «Будешь знать три молитвы, и то хорошо». А учила меня одной простой молитве ко Пресвятой Богородице. Когда я начинала ныть, что страшно, темно, что свет не надо гасить, мама говорила мне: «А ты повторяй молитву к Божией Матери». Молитву эту она в свое время узнала от своей мамы.

Еще я часто слышала в доме, что надо сходить к Ксении Петербургской и попросить у нее что-то. Я это понимала так, что надо пойти к кому-то из соседей, поговорить, что-то попросить, и она поможет. Я тогда не знала, что это святая, но о ней у нас в доме часто разговаривали.

У нас в комнате в уголке висела небольшая икона в киоте, украшенном цветочками. Однажды я спросила: «Мама, это Бог?» Она ответила: «Нет, Галя, это не Бог». Это Богородица, видишь Матерь Божия с Богомладенчиком. Затем какое-то время помолчала и добавила: «Это – Тихвинская Богородица».

Тихвинская икона Божией Матери

…Разговор этот я вспомнила, когда мой сын ушел в армию. Соседка посоветовала мне сходить в церковь, поставить свечку Николаю Угоднику, чтобы он помог сыну. Пошла я в Александро-Невскую Лавру. Я тогда была, совсем не воцерковленной, и икон толком не знала. Зашла в храм, спросила, куда мне подойти, мне подсказали, я нашла образ святителя Николая, поставила свечку. Иду на выход, и вдруг какая-то сила понесла меня в строну. Останавливаюсь, поднимаю глаза… на меня смотри икона. Я вглядываюсь…

Вдруг мне вспоминается тот давний блокадный разговор с матерью, и мне кажется, что я знаю эту икону. Подхожу, читаю под ней надпись: «Тихвинская икона Божией Матери». Глазам своим не верю! С тех пор я поняла, что это моя икона, наша с мамой и Анфисой покровительница. Это заботой и заступничеством Божией Матери мы выжили в блокаду.

Источник: Санкт-Петербургский православный журнал: Град духовный. №2 (7), 2005 с. 30-31.