Эвакуация Эрмитажа

В 1939 году был торжественно отмечен 175-летний юбилей Эрмитажа, превратившегося в подлинно мировой музей. В Министерском коридоре Зимнего дворца была развернута большая выставка по истории музея, отражавшая все этапы его жизни, начиная с середины XVIII века. Выставка отчетливо показывала, как музей при дворце русского императора стал подлинно народным музеем, центром эстетического воспитания широких кругов.

На выставке в фотографиях была показана широко развернувшаяся научно-просветительная работа Эрмитажа: школьные кружки, выездные лекции и так называемые «культпоходы» в промышленные предприятия города, в совхозы и в военные организации. В этих выездах принимали участие ведущие работники музея, часто вместе с дирекцией. Значительно увеличивающаяся посещаемость музея требовала большой и налаженной работы со стороны просветительской части Эрмитажа, ставшей крупным самостоятельным отделом.

С 30-х годов в широком масштабе стала проводиться строительная деятельность Эрмитажа, освобождение интерьеров Зимнего дворца от поздних достроек, разборка антресолей, расширение экспозиционных залов. Наиболее ярким примером этой деятельности является освобождение Растреллиевской галереи, соединяющей Иорданскую лестницу (главный вход в музей) с Комендантским подъездом, от поздних антресолей и раскрытие её в прежнем великолепии.

Новый Эрмитаж. Фотография 1942 года.

В процессе этих работ заменялись каменные полы первого этажа Зимнего дворца, реставрировались и заново выполнялись художественные паркеты парадных зал, закладывались старые и пробивались новые дверные проемы для упорядочения потока посетителей музея. В связи с этим, вновь построенным переходом Новый Эрмитаж был соединен с Зимним дворцом. Он связал античные залы с коридором Ламотова павильона, из которого лестницы вели в манеж и конюшню, превращенные в обширные залы, занятые ныне музейными кладовыми. Кухня, расположенная под Тронным залом, была перестроена, и новое помещение стало большим экспозиционным залом.

Все реконструкционные работы проводились Отделом главного архитектора Эрмитажа под руководством А.В. Сивкова.

Ремонтные работы в Зимнем дворце позволили разместить в его залах выставки, находившиеся в здании Нового Эрмитажа. Так, в конце 20-х годов в залах фельтеновского здания, в анфиладе помещений, выходящих на Неву, размещались выставки Отдела истории первобытной культуры, после ремонта в Зимнем дворце они были перемещены, а освободившиеся помещения переданы для дирекции.

И связи с изменением структуры и заменой секторов отделами отделение Древнего Востока, входившее в Отдел древностей, было включено и состав Отдела Востока и перемещено из залов Нового Эрмитажа в Растреллиевскую галерею с примыкающими к ней двумя залами, выходящими на Большой двор Зимнего дворца.

При изменении структуры музея сектор музыкальной культуры был ликвидирован, и собрание музыкальных инструментов возвратилось в бывшее здание Института искусства, но уже в Институт истории и теории музыки.

Вместе с тем прекратились и концерты старинной музыки, проводившиеся в Эрмитажном театре и снискавшие большую популярность в среде ленинградцев.

В апреле 1941 года произошло очень важное изменение в структуре музея: был образован Отдел истории русской культуры. В помещениях Эрмитажа хранилось большое количество памятников русской культуры, начиная с археологических коллекций домонгольских русских древностей. Хранилась также русская мебель, костюмы, множество предметов прикладного искусства, особенно фарфоровых, стеклянных, каменных.

Кроме того, и мемориальные залы, как Военная галерея 1812 года, Петровский тронный зал, Гербовый зал, также связаны не только с русской культурой и искусством, но и с историческими событиями нашей Родины.

В Эрмитаже с самого его основания, особенно с организации Нового Эрмитажа, исследования по истории России, русской нумизматике и живописи занимали важное место, и было странным, что, хотя многие картины русских художников в 1898 году и были переданы во вновь основанный Русский музей, в структуре Эрмитажа отсутствовал Отдел истории русской культуры. Понимая, что это противоречит истории музея, И.А. Орбели внес изменения в его структуру.

Сразу после образования в Эрмитаже Отдела истории русской культуры в него вошло большое и очень ценное собрание исторического отдела Государственного музея этнографии народов СССР, в составе которого находились десятки тысяч предметов, характеризующих русскую культуру XVIII — XIX веков, среди них особенно ценными были предметы из бывшей Галереи Петра Великого, которые в свое время находились в Эрмитаже.

Не менее ценным фондом нового отдела Эрмитажа стала коллекция приборов и инструментов XVII — XIX веков, числом свыше 1200, полученная из Института истории техники Академии наук СССР также в 1941 году.

Отдел истории русской культуры начал активную работу по разбору полученных коллекций и составлению экспозиционного плана, но, не успев толком разобрать большой поступивший в отдел материал, сотрудники начали упаковывать его обратно в ящики.

В 1938 году стали уже явными агрессивные планы гитлеровской Германии, а во второй половине 1939 года Советский Союз находился перед реальной опасностью войны, причем угроза одновременно была как с запада, так и с востока. Договор о ненападении, заключенный в конце 1939 года Советским Союзом и Германией, почти на год отодвинул вступление нашей страны во вторую мировую войну, но война была неизбежной.

За это время Эрмитаж провел громадную работу по подготовке своих сокровищ к эвакуации в глубокий тыл, но место, куда они будут отправлены, оставалось в секрете.

Эрмитаж смог заранее изготовить основную часть ящиков для упаковки ценностей, которые предназначались для отправки двумя железнодорожными составами. Ящики готовились для определенных экспонатов, и в них находился список предметов, предназначенных для упаковки в каждом ящике, со всеми необходимыми данными и упако­вочными материалами. Это позволяло эвакуировать экспонаты в очень короткий срок и обеспечить их сохранность при транспортировке.

На рассвете 22 июня 1941 года фашистские войска вступили на советскую территорию, и война началась. Эвакуация Эрмитажа была объявлена двумя днями позже. Для упаковки музейных ценностей на помощь сотрудникам Эрмитажа пришли художники, артисты, ученые, студенты, не призванные в армию, а для такелажных работ — прикрепленные к Эрмитажу военные под­разделения.

Упаковка производилась круглые сутки, и зрительный зал Эрмитажного театра служил местом отдыха и сна.

Для руководства эвакуацией из Москвы прибыли председатель Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР М.Б. Храпченко и представитель Комиссариата внутренних дел, имевший право оперативных решений.

Эвакуация и жизнь Эрмитажа во время войны и блокады Ленинграда подробно описаны в документальной повести С. Варшавского и Б. Реста «Подвиг Эрмитажа», выдержавшей несколько изданий. Авторы в полной мере использовали документы и собрали воспоминания многих сотрудников музея, живые и достоверные, а также немногочисленные хроникальные записи. Часто ставят вопрос: почему сотрудники Эрмитажа, работавшие в это тяжелое время, не вели дневниковые записи. Это объясняется тем, что в тяжелой повседневной работе свободного времени было мало, да и необходимость записей тогда не ощущалась.

Первый железнодорожный эшелон, состоявший из багажных вагонов с бесценным грузом, пассажирских вагонов для сотрудников музея, сопровождавших его в далекий путь, и платформы с зенитными орудиями, увозивший около полумиллиона экспонатов, отошел рано утром 30 июня. Его начальником и директором филиала Государственного Эрмитажа на месте прибытия был назначен В.Ф. Левинсон-Лессинг, лишь один знавший, куда эшелон направлен.

9 июля железнодорожный состав благополучно прибыл в Свердловск, и ящики с эрмитажными коллекциями были размещены в Картинной галерее, костёле и в подвалах особняка Ипатьева, где в 1918 году был расстрелян последний русский царь.

Клуб им С.Орджоникидзе в Свердловске, где находился Эрмитаж в 1941-1944 гг.

Так начал свою трудную и ответственную работу Свердловский филиал Государственного Эрмитажа. Кроме заботы по сохранению коллекций и их проверки, сотрудники филиала вели научную и большую просветительскую работу, оставившую у свердловчан добрую память.

Второй эшелон отбыл из Ленинграда 20 июля, в 23 вагонах он увозил 1422 ящика, в которых было упаковано около 700 тысяч экспонатов.

В первые дни войны Эрмитажем для хранения и эвакуации были приняты ценнейшие рукописи архива Академии наук СССР, в частности Ломоносова и Кеплера, рукописи Пушкина из музея Института русской литературы, самородки золота из Горного музея, портреты астрономов Пулковской обсерватории.

Подготовлявшийся третий эшелон из-за ухудшения обстановки на фронте отправлен не был, и упакованные ящики остались в Эрмитаже.

Кроме общей эвакуации Эрмитажем в глубокий тыл 24 июля было отправлено 146 детей сотрудников музея, совершивших длинный и тяжёлый путь на восток, с переменой места назначения, во главе с работником научно-просветительного отдела Эрмитажа Л.В. Антоновой. В архиве Эрмитажа сохранились материалы по эвакуации музейных ценностей и детей, но они не могут в полной мере отразить все те трудности, которые люди испытывали в пути и при налаживании жизни в местах назначения.

После эвакуации в Ленинграде осталась большая группа сотрудников Эрмитажа для завершения работ по консервации зданий и сохранения большого количества экспонатов, которые остались в Ленинграде и требовали надежного укрытия. Кроме того, на хранение в Эрмитаж стали поступать предметы из пригородных дворцов-музеев, а также художественные коллекции частных лиц.

8 сентября 1941 года немецкие самолеты, прорвавшиеся к городу, первый раз бомбили Ленинград, позже воздушные вражеские налеты стали для ленинградцев обычными, они начинались с наступлением темноты и вошли в расписание дня ленинградцев.

Враг был уже вблизи города, и почти одновременно с воздушными налётами начался обстрел Ленинграда из дальнобойных орудий, что нанесло значительные повреждения городу и увеличило человеческие жертвы.

Один из первых снарядов, направленных на Ленинград, разорвался на мосту через Зимнюю Канавку на улице Халтурина (Миллионной), и сегодня на каменном цоколе здания Нового Эрмитажа можно видеть следы разорвавшегося снаряда.

Двенадцатиколонный зал после обстрела 28 июля 1942 года. Фотография 1944 г.

Для защиты от вражеских воздушных налётов и обстрелов в Эрмитаже были сформированы подразделения гражданской обороны и в надёжных подвалах зданий музея было оборудовано 12 бомбоубежищ, в которых до начала 1942 года постоянно жило около 2 тысяч человек. Всей этой большой и сложной работой руководил директор Эрмитажа И.А. Орбели.

Среди документов этого времени особый интерес представляют зарисовки бомбоубежищ, залов музея и набережной реки Невы, выполненные архитектором А.С. Никольским, жившим в одном из бомбоубежищ и оставившим также дневниковые записи.

Обстановка бомбоубежищ производила странное впечатление: около наскоро сколоченных коек и столов стояла золоченая музейная мебель, а после прекращения подачи электричества на столах появились коптилки и свечи разного калибра, и среди них массивные венчальные свечи, сохраненные старыми работниками музея.

Существует представление, особенно в зарубежной литературе, о том, что ленинградцы в дни блокады города пассивно ждали свою судьбу. Эго совершенно неверно, и такое представление может относиться лишь к тем жителям, которые оставались жить в своих квартирах. В учреждениях картина была обратная. Служебные приказы по Эрмитажу второй половины 1941 года и первой половины 1942 года отражают активную жизнь, в них можно найти четко сформулированные задания по охране музея, отправку сотрудников в ряды действующей армии, отправку сотрудников на оборонные работы за пределы города, пере­мещения в должности. В приказах отражены благодарности, выговоры за опоздания на работу (конечно, не за минутные), увольнения за нарушение дисциплины и требований военного положения, и только длинные списки сотрудников музея, исключенных из списков по случаю их смерти, свидетельствовали о трагической обстановке.

В Эрмитаже все время шла напряженная, непрерывная работа по приведению зданий музея и прилегающих к ним территорий в порядок.

Обстрелы города нанесли непоправимые раны Ленинграду. Кроме повреждений и разрушений отдельных зданий в городе было выбито множество оконных стекол в Эрмитаже и в Зимнем дворце, особенно по фасаду на Неву и на Адмиралтейство. Через открытые окна в здания попадал снег, значительно были повреждены наборные паркетные полы и архитектурная лепка.

До войны на многих окнах парадных залов Зимнего дворца можно было видеть автографы гостей и хозяев дворца, выполненные бриллиантами перстней. Зафиксировать их вовремя не успели, а при уборке битого стекла после воздушных налетов и обстрелах о них забыли. Одна такая надпись сохранилась на стекле окна, выходящего на Неву у северо-западного угла дворца: этот автограф на английском языке, вероятно, был начертан перстнем царицы Александры Федоровны и сообщал, что 17 марта 1902 года «Ники» (Николай II) отсюда смотрел на гусаров.

В блокадные дни пустые, насквозь промерзшие залы музея производили сильное впечатление. В них гулко звучали шаги, фанера в окнах создавала и днем полумрак, а в роскошных позолоченных рамах зияла чернеющая пустота, особенно в рамах от крупных картин, где стены зала оставались недокрашенными. В один из таких залов пришли солдаты для уборки битого стекла. Их сопровождал научный сотрудник Л.Ф. Губчевский, выполнявший тогда обязанности начальника охраны, один из лучших экскурсоводов Эрмитажа в довоенное время, и он провел экскурсию по пустым рамам, рассказывая о тех картинах, которые были из них вынуты. Этот эпизод напоминает новеллу Ст. Цвейга «Незримая коллекция», в которой рассказывается о том, как слепой коллекционер показывал гостям альбом и рассказывал о гра­вюрах, не подозревая о том, что ценные гравюры были родственниками проданы и в альбом были вклеены пустые бумажки. Экскурсия по пустым рамам нашла отражение в нашей литературе.

В архиве Эрмитажа хранятся рисунки художников В. Милютиной и В. Кучумова, запечатлевшие вид залов в дни блокады и причиненные им разрушения. Надо иметь в виду, что документальных фотографий этой поры мало, так как фотоснимки в условиях военного времени могли делать только фотокорреспонденты, а они заходили в Эрмитаж редко.

Зима 1941/42 года была особенно суровой, что ограничивало действия вражеской авиации, но значительно ухудшало жизнь ленинградцев, погибавших от холода и голода. Ведь с 20 ноября 1941 года дневная норма хлеба на человека снизилась до 200 и 125 гр., а на обогрев жилья в печках шла мебель и книги. Разумеется, в Эрмитаже дело обстояло иначе, довоенные запасы дерева в мастерских музея и экспозиционные щиты временных выставок обеспечивали обогрев небольшого количества отапливаемых помещений, но в значительном большинстве залов и помещений Эрмитажа царил холод.

В эти тяжелые дни научная жизнь в Эрмитаже не прекращалась, сотрудники, находившиеся на казарменном положении в Эрмитаже, в свободное от оборонной работы время продолжали работать по своим научным темам.

Не прервалась и традиция отмечать юбилейные даты, связанные с культурой народов Советского Союза. 19 октября 1941 года в Эрмитаже состоялось торжественное заседание, посвященное 800-летию со дня рождения азербайджанского поэта Низами Ганджеви. По на­стоянию Орбели в этот день с фронта были откомандированы в Ленинград поэт Н.С. Тихонов и профессор Эрмитажа М.М. Дьяконов. Оба прибыли в военной форме, и оба выступали с докладами. На этот праздник науки собралось много гостей, которые проходили через служебный подъезд Эрмитажа, предъявляли пригласительный билет и документы. На заседание пришел и академик И.Ю. Крачковский, организовавший заседание памяти Низами в Институте востоковедения Академии наук СССР. На «Большой земле», как называли ленинградцы советскую страну за пределами кольца блокады, юбилей Низами был отложен.

10 декабря, когда перестали в городе ходить трамваи, когда перестал работать водопровод и те, кто жили в Эрмитаже, брали воду из проруби на Неве, в школьном кабинете Эрмитажа состоялось торжественное заседание, отмечавшее 500-летие узбекского поэта Алишера Навои. После вступительного слова академика И.А. Орбели и научных докладов поэт В.С. Рождественский, прибывший с фронта, и сотрудник Эрмитажа И.Ф, Лебедев читали свои переводы стихов Навои. В витрине зала были выставлены фарфоровый бокал и коробочка с росписями на темы произведений Навои, выполненные к этому дню художником М.Н. Мохом. Для обжига этих изделий в Эрмитаже ток для муфельной печи дал корабль «Полярная звезда» (база подводных лодок), стоявший на Неве, около служебного подъезда музея.

У Малого подъезда Эрмитажа

В эту суровую зиму на Неве находились вмерзшие в лёд военные корабли, которые при налётах вели заградительный зенитный огонь, так что вражеские самолеты не могли вести прицельное бомбометание.

На следующий день, 12 декабря, юбилейное заседание было целиком занято чтением переводов Н. Лебедева, выступавшим уже тяжелобольным от истощения. После этого он слёг и не смог уже подняться.

Прекращение трамвайного движения преобразило весь город, появилось громадное число пешеходов, тянущих санки, часто с небольшой поклажей, а иногда и с покойником, закутанным в одеяло или простыню. Действительно, детские саночки могут с полным правом быть символом блокадного Ленинграда.

С февраля 1942 года, когда стала активно функционировать «Дорога жизни» по льду Ладожского озера, наступило в жизни города некоторое улучшение, но до дня прорыва блокады, до 18 января 1943 года, было ещё далеко.

В марте 1942 года Эрмитаж посетил А.Н. Косыгин, ознакомившийся с положением музея, после чего было принято решение о сокращении в Ленинграде обслуживающего персонала. 30 марта директор Эрмитажа И.А. Орбели выехал в Ереван, в Ленинграде осталось 36 научных сотрудников во главе с М.В. Доброклонским и кроме них по хозяйственной части 38 рабочих и 42 человека охраны.

Обстрел города еще не прекращался, сохранности здания и музейных предметов угрожало весеннее таяние снега, работы было очень много, а число научных сотрудников сокращалось.

Когда фронт отошел от Ленинграда, Совет Народных Комиссаров СССР 24 августа 1944 года вынес решение о восстановительных работах в Эрмитаже и отпуске необходимых для этого материалов.

Еще до окончания войны можно было подвести и печальные итоги. Из числа научных сотрудников Эрмитажа на фронтах погибло 6 человек, а в блокированном Ленинграде умерло 43 сотрудника. Потери среди рабочего и административного персонала были значительно большими. В здания музея попали две авиационные бомбы и 17 артиллерийских снарядов, причинившие большие разрушения.

При эвакуации затерялась одна картина, по размерам она не вошла в приготовленный ящик, была заменена другой, что отмечено в описи, но куда её дели упаковщики, скончавшиеся в дни блокады, неизвестно. Снарядом, попавшим в каретный сарай, было разбито семь парадных карет и два паланкина XVIII века. Выбитой взрывной волной фрамугой была отбита голова у скульптуры Россетти «Эсмеральда», разбились обрушившиеся с потолка массивные бронзовые люстры…

Афиша Выставки памятников искусства и культуры, остававшихся в Ленинграде во время блокады. Ноябрь 1944 г.

Восстановительные работы были начаты с Павильонного зала и галерей по сторонам Висячего сада, именно там к ноябрьским праздникам 1944 года было решено устроить выставку памятников искусства и культуры, остававшихся в Ленинграде во время блокады. Из Еревана вернулся директор Эрмитажа И.А. Орбели.

Для организации этой выставки надо было произвести большие работы; убрать около 30 кубометров песка, натереть около 1500 квадратных метров паркетного пола, вымыть и восстановить выбитые стекла в 45 окнах, привести в порядок 14 люстр.

В ноябре 1944 года эта выставка была открыта и вызвала большую радость у ее устроителей и посетителей. В Павильонном зале стояла скульптура Кановы «Амур и Психея», в Кабинете Кваренги бронзовый бюст римского императора Марка Аврелия работы французского скульптора Э. Гастклу (1795 г.), доставленный в музей партизанами, пустившими под откос поезд, увозивший в Германию металл. Много ценных экспонатов было вынуто из ящиков неотправленного третьего эшелона.

Так, в разделе памятников русской культуры посетители могли видеть Манифест Петра I об измене гетмана Мазепы (1708 г.) с собственноручной подписью царя. С 8 ноября 1944 года по 31 июля 1945 года выставку посетило 29 243 человека.

9 мая 1945 года, когда весь советский народ торжественно праздновал День Победы, в Эрмитаже шла работа по восстановлению залов для большой выставки с реэвакуированными сокровищами музея. Работали не покладая рук как в Ленинграде, так и в Свердловске.

Реэвакуация Эрмитажа. В центре И.А. Орбели, 1945 г.

3 октября 1945 года там начали грузить ящики в вагоны двух эшелонов. 10 октября они прибыли в Ленинград, 13-го их разгрузка была закончена, и 14-го началась развеска картин.

Трудно себе представить темпы и напряженность работы по организации выставки в 69 залах за 20 дней. Памятником этих усилий служит огромный билет, приглашавший 4 ноября 1945 года на открытие залов, восстановленных после реэвакуации. Вход был через портик с атлантами Нового Эрмитажа, а на следующий день гости были приглашены на торжественное заседание в Эрмитажный театр, где состоялся доклад И.А. Орбели. 8 ноября 1945 года восстановленные залы были открыты для публики.

Закончился тяжелейший этап из истории Эрмитажа, о котором можно кратко рапортовать: «сотрудники Эрмитажа были на своих местах».

Эрмитаж долго залечивал раны, нанесенные войной 1941 — 1945 годов. Надо было не только ликвидировать разрушения от прямого попадания снарядов и бомб, но и производить реставрационные работы в залах, промерзавших и оттаивавших в дни блокады и длительное время стоявших с выбитыми в окнах стеклами. Особого ремонта требовали наборные паркетные полы и декоративная лепка парадных залов.

Строительные и ремонтные работы в широком масштабе производились « Зимнем дворце также для расширения экспозиций и приспособления помещения для музейных целей. Эта работа требовала громадного напряжения не только от сотрудников строительной части, но и от всего штата музея.

В конце войны в Эрмитаж на временное хранение поступали в большом количестве коллекции немецких музеев и предметы искусства, захваченные фашистским правительством Германии в оккупированных странах. Особенно ценными были предметы древневосточного и античного искусства из Берлинских музеев. Для обеспечения сохранности знаменитые скульптуры Пергамского алтаря были вынуты из ящиков и смонтированы в помещении бывшей конюшни в Малом Эрмитаже. Там же были размещены и ценнейшие древнегреческие скульптуры архаического и классического периода.

В Отделе Востока хранились знаменитые древнеегипетские памятники искусства, предметы из раскопок в Тель-Амарне, и среди них замечательная каменная головка царицы Нефертити из мастерской скульптора Тутмеса.

Много и других ценнейших коллекций, в которые входили картины, прикладное искусство, оружие и этнографические предметы, были на временном хранении в Эрмитаже, и забота о них отнимала много времени у сотрудников музея, которым приходилось в первую очередь приводить в порядок и размещать в кладовых эрмитажные коллекции, возвратившиеся из эвакуации.

Дирекция и Ученый совет Эрмитажа много внимания уделяли и улучшению структуры музея, и реконструкции экспозиции. Естественно, в послевоенное время на первый план выдвигалась история русской культуры и культура народов, входящих в Советский Союз. Расширялась экспозиция Отдела истории русской культуры, в которую органически вошли парадные и мемориальные залы Зимнего дворца. Так, Военная галерея 1812 года была дополнена портретами солдат и двумя крупными картинами П. Хесса («Бородинское сражение» и «Переправа через Березину»), в 1949 году, к юбилею А.С. Пушкина, в галерее была установлена мраморная доска со стихотворением поэта «Полководец», описывающая галерею.

Значительно расширилась деятельность археологических экспедиций Эрмитажа, особенно в Средней Азии и в Закавказье.

Крупнейшим событием в жизни Эрмитажа была передача в 1948 году 316 картин из расформированного в Москве Музея нового западного искусства и поделенного между Эрмитажем и Музеем изобразительных искусств имени А.С. Пушкина в Москве.

Это поступление в Эрмитаж картин западноевропейских художников конца XIX — начала XX века, первоклассных по качеству, сразу же сделало музей обладателем ценнейшей коллекции и заполнило большой пробел в экспозиции. Вместе с тем это значительное приобретение картин, выходящих за хронологические рамки прежней экспозиции, стимулировало расширение коллекции Эрмитажа произведениями современных художников.

Картины, переданные Эрмитажу из Музея нового западного искусства, были приобретены до 1914 года, до начала первой мировой войны, когда это новое направление в живописи не получило еще общего признания. В собрании особенно полно представлены такие художники, как К. Моне, О. Ренуар, П. Сезанн, П. Гоген, А. Марке, П. Боннар. Разносторонне подобраны произведения А. Матисса, включая его монументальные полотна «Танец» и «Музыка», а также полотна П. Пикассо, показывающие различные этапы его творчества.

Картины эти ныне размещены в помещениях 3-го этажа Зимнего дворца, выходящих на Дворцовую площадь, лишенных дворцового интерьера, что соответствует характеру живописи.

В ноябре 1950 года Эрмитаж принял большую выставку по истории культуры Китая, в которую вошли более тысячи экспонатов, 600 из них относились к древней истории и 482 — к современности. Выставка из Китайской Народной Республики была первой из зарубежных выставок, устраиваемых после окончания войны, и на ней кроме памятников большого культурного наследия хорошо было представлено искусство современного Китая.

В это время установились связи с международными организациями. И хотя Международный совет музеев (ИКОМ) при ЮНЕСКО был учрежден в 1947 году, однако советские музеи вошли в него значительно позже и приняли деятельное участие лишь в генеральной конференции 1956 года в Нью-Йорке.

После войны было восстановлено и издательство Государственного Эрмитажа, регулярно выпускались «Сообщения Эрмитажа», содержащие информацию о жизни музея, небольшие статьи об изучении отдельных памятников из коллекций музея, краткие сведения о результатах работ археологических экспедиций, сведения об открытии постоянных и временных выставок. Научные статьи публиковались в «Трудах Эрмитажа», которые комплектовались по научным отделам. Издательство Эрмитажа выпускало также книги монографического или обобщающего характера, каталоги, путеводители, популярную лите­ратуру для школьников. Широко была развернута и научно-просветительская работа, которая проводилась не только сотрудниками специального отдела, но и научным составом всего музея, включая дирекцию.

Работали школьные кружки, проводились занятия со студентами высших учебных заведений, читались эпизодические и цикловые лекции в лектории, которому был передан Эрмитажный театр, построенный архитектором Дж. Кваренги. Практика концертов старинной музыки после войны не возобновлялась.

Устраивались выездные лекции на заводах города, в совхозах Ленинградской области и в воинских частях. В этих мероприятиях часто участие принимали директор музея и руководящие работники отделов.

Источник: Пиотровский Б.Б. История Эрмитажа. —  М. : Искусство, 2000. — С. 95-108.