Движемся к теплу и свету

1 марта 1942 г. Сегодня у меня день рождения — исполнилось 14 лет. Обстановка, правда, не очень праздничная, но все же. Мама и Аня приготовили праздничный обед: вместо супа была пшенная каша с мясными консервами и сладкий клюквенный морс. Такого пира у нас давно уже не было… Легли спать поздно. И уже лежа на своем диванчике, я вспомнил, что сегодня двойной праздник: первый день весны. Кончи­лась наконец-то эта страшная зима. Теперь, что бы ни было, а мы движемся к теплу, к свету, к зелени. Скорей бы, скорей бы уж!!!

2 марта. Встал рано. После еды сел переписывать пова­ренную книгу. Писал весь день, отрываясь от работы только для еды…

5 марта. Сильный мороз. Мы все, кроме мамы, сидим дома. А мама вернулась из магазина, села на стул около двери и сидела, не двигаясь, целый час. Даже сумку из рук не выпустила. Как она устала. Ведь она делает в доме всю главную работу… Вечером переписывал Малаховец, пока мама не отобрала у меня коптилку.

6 марта. Сегодня было массовое избиение «животных». И откуда они только берутся? Мама сняла с нас нижние рубашки и, пока мы сидели в одеялах, нагрела утюг и прогладила все швы. А потом смазала головы керосином. Долго не мог заснуть. От керосина все чешется.

8 марта. Мама и Аня пришли из магазина радостные: в городе воскресник по очистке от снега и льда трамвайных путей. В очереди рассказывали, что видели на улицах грузо­вой трамвай, который не стоял, а ехал. Значит ток в городе есть. Господи! Неужели жизнь налаживается! Даже не ве­рится… Ходит слух, что летом начнется наше наступление по снятию блокады. А вдруг к осени мы уже вернемся в Гатчину, а 1 сентября, как всегда, пойдем в школу. И буду я снова сидеть на одной парте с Димкой Ткачевым, а вокруг будут сидеть все наши ребята: Юра Тулупов, Толя Жиркович, Кимка Богданов, Олег Яковлев, Фроська Никифорова и все остальные. Какое это будет счастье. Наверное, в шко­лах после войны будут учиться одни отличники…

10 марта. Ходил сегодня в магазин с мамой. Пока мама стояла в очереди, я дошел до угла 8 линии и Малого проспекта. Трамвайные пути почти совсем расчищены … Дома переписывал книгу.

11 марта. Сводка по радио туманная: «наступательные бои». А где, что — совершенно не ясно. Давно уже в сводках не было никаких названий. Но ведь если наши наступают, должны они какие-то селения проходить? Непонятно.

12 марта. Утром было -26°. Мама вышла за хлебом и вернулась вся в инее. Долго отпаивали ее кипятком, затопив буржуйку в неурочное время. Дома очень холодно – ходим завернутые в одеяла поверх пальто. Очень смешной у всех вид.

13 марта. Очень холодно. Это что же, «прощальный по­целуй зимы», как говорит бабушка?.. Книгу не переписывал — рукам холодно.

14 марта. Опять мороз — 27°. Но мы с Юрой ходили за топливом. Щепки пришлось выкапывать из-под снега. По­том долго отскабливали их на кухне от ледяных корок и сушили около буржуйки.

15 марта. Воскресенье. Опять идут работы по очистке улиц. Я хотел пойти посмотреть на воскресник, но мама не пустила — вчера на кухне я простыл и у меня начался на­сморк. Я послушался. Мама права. Сейчас только заболеть нехватает. А ноги уже лучше: все-таки и питание поприличней, и двигаемся больше. Переписывал книгу…

17 марта. Опять мороз. Опять сидел дома. Дрова конча­ются. Мама договорилась с Анной Петровной, чтобы распи­лили на дрова кухонный стол, которым сейчас никто не пользуется. Весь день пилили по очереди. Юра предложил рас­пилить и стоящий в передней большой платяной шкаф. Мама сказала, что этак можно и вообще весь дом распилить, сжечь и остаться сидеть посреди 11 линии. Заснул поздно.

18 марта. Опять мороз -28°. Буржуйку сегодня топили 5 раз и все равно мерзли. Дрова из столика оказались не такими уж хорошими: они сухие и сгорают мгновенно… Вечером при коптилке читал А К. Толстого. На фронте зати­шье. Надолго ли?

21 марта. Мороз спал. Ходил с ведром и прошелся не­много до угла Мусоргского. Там чинят трамвайные провода: видимо, всерьез готовятся к пуску трамвая…

22 марта. Потеплело. Днем было минус шесть. Светило бледное солнышко. При солнечном свете люди выглядят страшнова­то: худые, желтые, с ввалившимися глазами, грязные, заку­танные, как солдаты наполеоновской армии в 1812 году, кто во что… Очень живучее существо человек!

24 марта. Управдом Лина Васильевна руководила очи­сткой нашей парадной. С лестниц и подоконников скалыва­ли намерзший за зиму снег, перемешанный с «гажевом». Скоро, наверное, перестанем ходить через черный ход. Дома переписывал книгу.

27 марта. Началась работа по очистке улиц. На улицу вышли, наверное, все работоспособные. Люди с ломами и лопатами и топорами скалывают сугробы, сосульки, ледяные натеки на домах. И все это на больших фанерных листах волокут вдоль по улице прямо в Неву…

28 марта… Прочел сегодня в газете решение Исполкома о развитии индивидуального огородничества. Интересно, где будут эти огороды?

31 марта. Неожиданно пришла Лида Евсеева. Рассказа­ла, что тетя Лиза эвакуировалась в Сибирь, а сама Лида работает на заводе «Севкабель». Принесла нам в подарок баночку кокосового жира… Мама сказала, что как только потеплеет, надо будет навестить всех родных и знакомых.

Продолжение следует.

Читайте также:

Первые военные будни
Месяц с начала войны
Август 41-го: последний месяц каникул и лета
Месяц со дня начала блокады
Писать буду мало — нужно эко­номить бумагу…
Живем как пе­щерные люди
Душа устала страдать

Источник: Сталева Т. Вечные дети блокады — М., 1995.