Деятельность института им. Пастера 1941 года

ПРЕДВОЕННЫЙ ПЕРИОД

Эпидемиологическая обстановка к началу Великой Отече­ственной войны складывалась для Ленинграда благоприятно.

Июнь 1941 г. (месяц, разграничивающий две эпохи в жизни нашей страны — эпоху предвоенную и эпоху небывалой по мас­штабам Отечественной войны с немецко-фашистскими захват­чиками) был в Ленинграде исключительно благополучным по эпидемическим заболеваниям.

По брюшному тифу, сыпному тифу, кори наблюдалась са­мая низкая заболеваемость за многие десятилетия. По дизен­терии наблюдалась самая низкая смертность за 10 последних предвоенных лет: она была в 3 раза меньшей, чем в соответ­ствующих месяцах последних 5 лет.

Не было ни одной смерти от сыпного тифа. Смертность от кори была в 12 раз меньше, чем в 1937,1938,1939 гг. и почти в 40 раз меньше, чем в 1940 г.

В течение всего первого полугодия этого исторического года наблюдалось резкое снижение заболеваемости и смертно­сти почти по всем учитываемым эпидемической регистрацией заболеваниям.

Нет сомнения, что наблюдавшееся значительное эпидемиологическое благополучие Ленинграда было неразрывно свя­зано с расцветом культурно-экономического и бытового благо­состояния города.

Иногда, например, в предыдущие годы очистка города не была поставлена на такой уровень, как весной и летом 1941 г., в период, предшествующий Великой Отечественной войне. В ряде районов введена была контейнерная система, и были лик­видированы традиционные помойные ямы. На очень высоком уровне стояло также обезвреживание питьевой воды.

После усиленных мероприятий специфической профилак­тики дифтерии (прививки), в течении зимне-весеннего сезона 1940-1941 гг достигнуто было состояние хотя и не предельной, однако весьма значительной иммунизированности детских контингентов.

Весной 1941 г. свыше 700 тысяч ленинградцев было приви­то против брюшного тифа дианавакциной. Свыше 800 тысяч человек тогда же были иммунизированы по Безредка против дизентерии.

В дальнейшем изложению характеристики деятельно­сти Института за отдельные годы будет всюду предшествовать краткое описание эпидобстановки в городе за соответствую­щий отрезок времени.

ХАРАКТЕРИСТИКА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНСТИТУТА ИМ. ПАСТЕРА ЗА 1941 ГОД, ПРЕИМУЩЕСТВЕННО С НАЧАЛА ВОЙНЫ ПО ДЕКАБРЬ 1941 ГОДА ВКЛЮЧИТЕЛЬНО.

1. Общая обстановка.

Своеобразие военной обстановки, не имевшей прецедента, быстрая с момента начала войны и исключительно длительная осада крупнейшего населенного пункта обусловили:

а) Невозможность поэтапной мобилизации противоэпиде­мической организации и, в частности, Института им. Пастера, с первых же моментов войны вовлеченных в орбиту активных военных действий. Это обстоятельство вызвало одновремен­ную перестройку всей работы и оперативное вмешательство на быстро изменяющуюся военную и эпидемиологическую ситуа­цию. В разрезе Института это означало, прежде всего, и некоторое изменение тематики и сокращение ее, а также увеличение удельного веса «полевой» работы;

б) Исключительно тесную связь между гражданскими и военными санитарными организациями, что в плане Института обусловило целый ряд работ как лабораторного, так и «полево­го» и иного порядка, направленных на профилактику остроза­разных болезней в войсках фронта.

Военное и эпидемиологическое содержание излагаемо­го сейчас первого периода схематически следующее: отход во­инских частей с боями на Ленинград. Отражение штурма горо­да. Первые налеты бомбардировочной авиации. Стабилизация фронта вокруг Ленинграда. Осада города и начало блокады его.

Прохождение через Ленинград беженских потоков. Первая волна эвакуации детей; частичная реэвакуация их обратно в Ле­нинград. Первая волна эвакуации населения из города. Массо­вые выезды ленинградцев на оборонные работы за город. Ши­рокое использование населением бомбоубежищ и укрытий, где осуществлялся тесный контакт между людьми. Снижение норм выдаваемого пайка. Начало голода. Значительная миграция жи­телей внутри города в поисках более безопасных мест; переселе­ние из южных районов города в северные; стремление к посто­янному пребыванию на территории своего места работы.

Как указывалось выше, с первых же дней военных действий была начата эвакуация из Ленинграда детских контингентов. Следует признать, что избранные маршруты и санитарное обе­спечение детей в пути следования, а также на пунктах назна­чения не были тогда достаточно продуманы. Естественно, что допущенные дефекты не могли не сказаться отрицательно, пре­жде всего, на возникновении среди детей инфекционных забо­леваний в пунктах назначения. Речь идет, главным образом, о вспышке там дизентерии, скарлатины и дифтерии.

По ходу оперативной обстановки, с приближением фронта к Ленинграду, потребовалось произвести частично реэвакуацию детей в Ленинград из западных районов Ленобласти. Реэвакуа­ция происходила в тяжелых условиях. Были случаи отсутствия должной изоляции во время перевозок заболевших от здоро­вых детей. Поэтому август 1941 г. оказался неблагополучным в Ленинграде по капельным инфекциям, особенно по скарлати­не. В этот период уже начался поворот к росту летальности от скарлатины и дифтерии, что объясняется теми тяжелыми усло­виями, в которые попадали дети при транспортировке.

Вне города тяжелая санитарно-эпидемическая обстанов­ка сложилась в этот период на развернувшихся обширных оборонных работах на дальних и ближних подступах к Ленинграду. На местах работы сотни тысяч ленинградцев попали в исклю­чительные условия водоснабжения, питания и жилья. Тяжелая обстановка там сказалась своеобразно на инфекционной забо­леваемости взрослого населения Ленинграда. Резко поднялся уровень заболеваний дизентерией за счет возвращающихся с оборонных работ.

В конце июля и в августе количество заре­гистрированных заболеваний дизентерией оказалось более вы­соким, чем в 1940 г. Исключительным следует считать то об­стоятельство, что заболевания брюшным тифом не проявили в этот период никакой тенденции к росту. Оборонные работы производились ленинградцами частично и в неблагополучных по брюшному тифу районах области. Были налицо исключи­тельно неблагоприятные условия водопользования и питания. Тем не менее, учащения случаев брюшного тифа не последо­вало. Изложенное, по-видимому, лишний раз подтверждает основательную прочность создаваемого иммунитета при мас­совой, повторяемой ежегодно иммунизации против брюшно­го тифа широких слоев ленинградского населения и недоста­точность, непрочность иммунитета в результате прививок по Безредка против дизентерии. В этот период через Ленинград прошли потоки эвакуированных из Эстонской, Латвийской, Карело-Финской ССР и из Ленинградской области. Частично эта эвакуация в дни, предшествующие возникновению блока­ды, производилась пешим и гужевым порядком. Десятки тысяч эвакуированных днями и ночами следовали обозами и пешим порядком по Ленинградским улицам, устраиваясь, зачастую, на ночлег и водопой в городской зоне.

Особых последствий в эпидемиологическом отношении движение эвакуированных в этот период не вызвало. В част­ности, никаких летних вспышек сыпного тифа не последовало. Отдельные случаи сыпного тифа в сумме за весь этот период были представлены в меньшем числе, чем даже в соответству­ющий период 1940 г.

Однако когда часть эвакуированного населения стихийно или организованно осела в Ленинграде в неприспособленных и в необорудованных помещениях, так называемых эвакопун­ктах, последние в течении зимних месяцев оказались наиболее в эпидемическом отношении ранимыми. Один из эвакопунктов, не ликвидированный до начала весны, стал серьезным очагом сыпного тифа.

Очистка города в сентябре-октябре резко ухудшилась. На­ряду с тем следует отметить, что в описываемый период полно­стью сохранилась лечебная, противоэпидемическая и комму­нальная сеть города.

Возникавшие вследствие бомбардировки аварии ликвиди­ровались с изумительной быстротой, совершенно незаметно для населения (водоснабжение); баня и прачечные работали, функ­ционировали поликлиники, больницы, лаборатории и т. д. Пе­ребои в работе этих учреждений создавались из-за частых воз­душных тревог, что, разумеется, отрицательно отзывалось и на медицинской работе, и на учете инфекционных заболеваний.

Количество заболеваний сыпным тифом не только не повы­силось, но продолжало снижаться. Следует полагать, что этому способствовало прекращение въезда в Ленинград гражданско­го населения. Снижение сыпного тифа не может быть объясне­но ухудшением регистрации острых инфекций, это документи­рует и отсутствие смертей от сыпного тифа.

Вместе с тем, в одном из пригородных населенных пун­ктов области возник очаг сыпного тифа среди населения, эва­куированного еще в июле из-под Выборга. Эпидобследованием было установлено, что случаи заболеваний среди указанных контингентов были в августе, в период пребывания их в желез­нодорожных эшелонах (ретроспективная постановка реакции Вейль-Феликса в Институте им. Пастера). Очаг, представляв­ший серьезную угрозу и располагавшийся на дорогах передви­жения войск, удалось быстро ликвидировать силами Института им. Пастера и Санитарного управления Фронта.

Роста брюшного тифа, несмотря на благоприятный для это­го заболевания сезон, также не наблюдалось, за исключением одного очага, возникшего среди прибывших с оборонных работ учеников ремесленного училища, оказавшихся непривитыми.

Своеобразный характер приняло распространение капель­ных инфекций. Школы осенью 1941 г. — не функционировали. Поэтому имела место определенная рассредоточенность дет­ских контингентов старших возрастов. Зато дети школьного, дошкольного и ясельного возрастов имели между собой тес­ный контакт по признаку убежищ. Контакт этот сказался тогда на бурном росте только одной инфекции — кори, давшей исключительную вспышку в октябре и ноябре 1941 г. Другие капельные инфекции, несмотря на наличие контактов по не­благоустроенным убежищам, не дали повышения заболева­ний, характерных для осеннего сезона. Следует подчеркнуть, что заболевания скарлатиной в осенний сезон дали резкий па­радоксальный спад. Заболеваемость скарлатиной снизилась к декабрю в 10 раз даже по сравнению с низким уровнем декабря 1940 г.

2. Обстановка в Институте.

В это время в Институте, помимо указанного выше привле­чения сотрудников к несению охраны и противопожарных обя­занностей, произошли следующие события.

1. Эвакуация и призыв в РККА некоторого числа работни­ков и постоянная отправка их группами на строительство воен­ных рубежей. Все это постепенно уменьшало численность кол­лектива Института.

2. Эвакуация наиболее ценного лабораторного инвентаря и оборудования в Саратов. В числе отправленных предметов были лучшие микроскопы и другие оптические приборы, су­перцентрифуга, шведские центрифуги, новые термостаты, реф­рижераторы и прочие наиболее ценные лабораторные предме­ты. Всего было эвакуировано 2/3 всего имевшегося в то время оборудования.

Все это имущество было в целости довезено до места назна­чения и возвратилось в Институт (далеко не полностью) только перед самым концом войны, и, таким образом, в течение почти всего отчетного периода Институт работал с устаревшим или в значительной мере изношенным оборудованием, причем испытывался и количественный недостаток его. Одновременно с оборудованием были отправлены в Саратов также и наиболее ценные архивные материалы (подготовленные к печати руко­писи, некоторый табличный материал и т. п.) и, наконец, са­мые ценные издания (типа Handbuch’oв) научной библиоте­ки Института. Во всех этих материалах и изданиях сотрудники Института испытывали острейшую нужду в течение всего пе­риода блокады, будучи лишены справочного материала.

3. Уничтожение значительной части музея бактерийных культур (как в общеинститутском хранилище, так и по отде­лам). Была оставлена по существу только минимальная кол­лекция штаммов, насущно необходимых для диагностической работы, и подверглись уничтожению, собиравшиеся годами коллекции микроорганизмов, часть из которых находилась еще в разработке. В дальнейшем оставленная минимальная коллекция была дублирована и рассредоточена в несгораемых шкафах главного здания и бомбоубежища.

Одновременно с уничтожением бактерийных культур под­верглись уничтожению зараженные эктопаразиты и многие из зараженных мелких лабораторных животных.

4. Значительное сокращение поголовья подопытных жи­вотных в связи с наступлением голода и невозможностью про­кормить их. Так на 1.01.1942 года осталось в Институте 100 кро­ликов, 80 морских свинок, 323 белых мышей, 9 баранов. Это поголовье бережно сохранялось и очень экономно расходо­валось как «золотой фонд», так как фактически пополнения во время блокады никакого не было, а приплод же был очень скудный в связи с продовольственными трудностями.

5. В первые же месяцы войны был мобилизован весь имев­шийся в Институте автотранспорт: 2 грузовые и 1 легковая ав­томашины.

Такова была обстановка в Институте в начале войны.

Следует указать, что в течение всего этого времени и осо­бенно летом 1941 года Институт искал новых форм и направ­лений работы, определенного «социального заказа» в связи с резко изменившейся и меняющейся обстановкой. Существен­но отметить, что «отраслевые» эпидемиологические отделы, занимавшиеся определенным кругом инфекций каждый, пе­рестраивали свою работу относительно легко, они занимались по существу довоенными проблемами, но только в иных, рез­ко изменившихся внешних условиях. Труднее обстояло дело в тех звеньях Института, где эпидемиологическое направление не было ведущим.

Учитывая создавшуюся реальную обстановку и в первую очередь — значительно уже поредевшие кадры, а также эвакуа­цию оборудования, дирекция Института решила в первые ме­сяцы войны:

а) сократить по возможности объем научной тематики Института на 1941г.;

б) максимально приблизить темы к запросам и нуждам войны;

в) уделить необходимое в связи с переживаемым временем ме­сто выполнению оперативных заданий.

3. Научно-исследовательская работа.

В связи с изложенным план на 1941 г. составленный в усло­виях мирного времени и предусматривавший разработку 44 научных тем, был пересмотрен в начале войны. В результате это­го план сократился по количеству тем вдвое (осталось 22 темы). Причем ряд научных тем был выдвинут в связи с началом воен­ных действий — например, по анаэробам.

A. По разделу кишечных инфекций, в связи с резким ухуд­шением санитарного состояния города, а также в связи с при­бытием в город значительных численно не иммунизированных контингентов эвакуированного населения из Ленинградской и близко прилегающих к Ленинграду областей, в научном плане остались следующие темы:

а) Изыскание эффективного препарата для специфической профилактики дизентерии;

б) Методы ранней и ускоренной диагностики дизентерии;

в) Методы ранней лабораторной диагностики брюшного тифа;

г) Методы лабораторной диагностики стертых форм брюшного тифа.

Б. По травматическим инфекциям была развернута иссле­довательская работа по анаэробам и гноеродной флоре. По это­му разделу было запланировано 2 темы:

а) Бактериологическая и серологическая характеристика воз­будителей газовой гангрены;

б) Аэробная гноеродная флора при травматической инфекции.

B. По сыпному тифу, ввиду реальной угрозы его распро­странения, было запланировано 4 темы, посвященные вопро­сам лабораторной диагностики сыпного тифа и специфической профилактики. Темы эти были сформулированы следующим образом:

а) Методы серодиагностики сыпного тифа;

б) Реакция связывания комплемента в серодиагностике сыпного тифа;

в) Опыт иммунизации медперсонала заразных больниц вакци­ной Вейгля.

Печатается в сокращении.

Источник: отчет о работе института эпидемиологии и микробиологии им. Пастера за годы Великой Отечественной войны (1941 – 1945 гг.) Спб.: Феникс, 2008.