Авианалёт на Гамбург 1943 года
Район Гамбурга Хассельброок после авианалёта летом 1943 г.
В ночь на 28-е июля 1943 г. произошел самый сильный авианалёт на Гамбург.
Тогда мне было десять лет и я жила вместе с мамой и папой в Хаммерброок (Зюдерквайштрассе). Когда мы находились в бомбоубежище, в наш дом попала зажигательная бомба. Нам, к счастью, удалось забрать некоторые наши вещи. Так, совсем c небольшим количеством оставшихся вещей мы отправились к моей тёте в Хайденкампсвег. Однако уже в ночь на 28-е июля дом моей тёти разбомбили. Поскольку мама очень боялась бомбёжек, она как обычно, в 19.00 спустилась в бомбоубежище, а бабушка, папа и я остались в подвале. Половина города в эту ночь была разрушена. Дома в Хайденкампсвег представляли собой руины и всё вокруг горело. Поскольку сбрасываемые бомбы были с фосфором, столбы пламени превращались в огненный смерч.
Гамбург, 1943 г.
Подвалы зданий сообщались между собой, так что мы могли на углу одного из домов выйти наружу. Снаружи было очень жарко, дышать было тяжело, так как из-за огромных пожаров повсюду в воздухе было очень мало кислорода. Из-за сильнейшего ветра мы едва стояли на ногах. Нам вместе с другими людьми удалось достичь моста у Штольтенберга — поскольку всё горело. Мост был единственным укрытием, которое благодаря водному каналу было к тому же ещё и довольно прохладным. Там мы провели ночь.
Моя мама в этом время всё ещё находилась в бомбоубежище, поскольку она вместе со всеми была буквально заперта снаружи останками сгоревших людей, пытавшихся во время налёта попасть в это бомбоубежище. Спустя какое-то время в бункере стало не хватать кислорода, так как и без того уже выжженный воздух поступал только снаружи. Под утро прибыл спасательный отряд, который убрал трупы от двери, и все наконец-то смогли покинуть бомбоубежище.
Когда мы нашли маму, отправились по направлению к мосту через Эльбу, так как вверх по Эльбе ходили баржи. Вся дорога была усеяна трупами, и всё вокруг нас продолжало ещё гореть. Мы нашли баржу и вместе с остальными были доставлены в Бойценбург. Там мы провели ночь в лагере Гитлерюгенда. На следующее утро в вагонах для перевозки скота мы были переправлены в Западную Пруссию.
По дороге в Бромберг у мамы случился нервный срыв, и она начала во весь голос ругать Гитлера. Мы очень испугались, так как её могли за это арестовать. Мой отец быстро привел врача, который сделал маме укол. Только так она смогла выдержать дорогу до Цемпельбурга. В Цемпельбурге нас посадили на телеги и на месте распределили по крестьянским дворам. Мы были разделены: вместе бабушка и мама, и мы с папой. Сначала вместе должны были быть мама с папой, но я хотела остаться с папой, так как с ним я чувствовала себя в наибольшей безопасности.
На крестьянских подворьях мы были нежеланными гостями, так как крестьяне обязаны были обеспечить нас жильем и пищей, а за это мы должны были им помогать. Спустя шесть недель папа должен был вернуться в Гамбург, так как его профессия была нужна фронту, и поэтому он должен был продолжить работу — он работал на лакокрасочной фабрике.
Моя мама не хотела оставаться в Западной Пруссии, так как она боялась русских. Поэтому мама, бабушка и я поехали к одной тёте, устроившейся в Баварии (в Шёнзее). На поезде мы ехали два дня, так как сообщение было очень медленным из-за постоянных воздушных бомбардировок. В Баварии мы тоже жили на крестьянском подворье. В октябре мы поехали оттуда в Овервердер. Там мы разместились в загородном домике наших знакомых, у которых была ещё одна квартира. Это было первое место, в котором жили только мы с мамой и бабушкой, и где мы не были нежеланными гостями. Загородный домик был очень маленьким, и в нём не было ни электричества, ни водопровода.
Там часто случались наводнения, и тогда вода иногда стояла даже в комнатах. Нам, детям наводнение очень нравилось, так как тогда от школы до дома нас возили на лодках.
В течение года нам посчастливилось получить домик в Кистендорф, в Фюнфхаузене. Деревня называлась Кистендорф, поскольку домики были похожи на сундучки и были такие же маленькие. Домики были деревянные, кроме нашего дома их было ещё примерно пятьдесят. Дома состояли из двух комнат — спальня и кухня. Имелось электричество, а воду мы должны были носить от гидранта, находившегося на улице. У нас не было никакого душа или чего-либо подобного, поэтому мы мылись в озере, расположенном по соседству.
Также у нас был участок земли в 250 кв. м, на котором мы выращивали овощи, например, картошку. Мы были этому очень рады, так как еды почти не было. Мой папа по-прежнему жил в Гамбурге у знакомых и приезжал к нам только на воскресенье. Ещё поблизости от нас располагался лагерь с русскими пленными. Если русские приходили к нам работать, мы клали для них тайком мисочку с хлебом или чем-нибудь ещё возле нашего дома. А в ответ получали от них немного дров. Но однажды надзиратель заметил, как русские брали хлеб, и мы были предупреждены: если мы немедленно не прекратим передавать русским еду, о нас донесут, поскольку мы делаем нечто хорошее врагам государства.
До школы мы ходили около часа пешком. Постоянно было много налётов, поэтому один из взрослых должен был нести радиодежурство. В случае тревоги они оповещали. При 12-ти минутной тревоге (это значит, что самолеты были ещё в 12-ти минутах от нашей местности), мы могли идти домой. Часто мы прятались в самодельных, построенных крестьянами бомбоубежищах, так как путь домой был очень длинным. Иногда, при низко летящих самолетах, мы прыгали в траншеи.
Зимой мы учились только раз в неделю, поскольку школа не отапливалась. Когда же мы шли раз в неделю в школу, чтобы взять домашние задания, каждый приносил с собой брикет или немного дров. В Фюнфхаузене мы жили и по окончании войны. Из-за нехватки жилья, лишь в 1955 году мы получили квартиру в Фармзене. Для меня время, проведенное в Овервердере и Фюнфхаузене было довольно весёлым, поскольку, как ребёнок, я считала прекрасным быть свободной от школы или вместо того, чтобы мыться под душем прыгать в озеро.
Дополнение фрау Штайн:
25.07.1943 г. начались самые сильные до этого момента налеты на Инненштадт, Хоелюфт, Аймсбюттель, Альтону и северо-западные предместья. Тогда погибло около 1500 человек.
Гамбургская верфь «Blohm und Voss» после налётов 1943 г.
В ночь с 27.07. на 28.07.1943 г. началось тяжелейшее испытание, с 23.40 начался новый налёт. С 1 часа ночи британские бомбардировщики сбросили 739 бомб на Вандсбек, Айльбек, Хоенфельде, Боргфельде, Хамм, Хорн, Хаммерброок и Ротенбургсорт. Бомбы по 1000 т упали на Хамм, Хаммерброок и Ротенбургсорт, которые понесли наибольшие разрушения. Уже через полчаса большая часть домов была в огне. Фосфорные и зажигательные бомбы даже самые большие дома с самых нижних этажей молниеносно превращали в огонь.
Пожар распространялся чрезвычайно быстро, так как на дома сбрасывались фугасные бомбы, а окна и двери при этом срывало с петель. Огненный смерч стал результатом огромных пожаров, которые вместе с чудовищным нагревом воздуха и значительным выгоранием кислорода привели к перемещению воздушной массы со скоростью до 75 м в секунду. Тысячи людей умерли в подвалах-бомбоубежищах. Улицы и каналы были полны трупов. Над областью огненного смерча на следующий день стояло облако дыма 7000 м высотой.
Хаммерброок к западу от Хайдкампсвег был объявлен мёртвой зоной. К 30-му ноября спасательные команды обнаружили 31 647 мёртвых. Размер причиненного материального ущерба едва ли можно представить. Помимо трети всех жилых домов были полностью разрушены либо сильно повреждены 24 больницы, 227 школ и 58 церквей.
Источник: www.kollektives-gedaechtnis.de
Перевод с немецкого: Натальи Пятницыной
Loading ...
