Приезжаю в Новосибирск – номер вагона в телеграмме указан. Выхожу, никто не встречает. Налил стопку, вылил на землю – родная земля! Вторую налил – выпил, и пошел. Куда пошел? На Томской улице – Генка Домрачев, друг, школьный товарищ детства. Решил – зайду, попроведую. Захожу – слезы, мать выскочила, Галька – сестра. Когда я уходил, ей лет одиннадцать было, теперь уже девушка – плачет, целует.

В мае немцы стали частенько нарушать воздушные границы, наше правительство писало ноты протеста. Политработники говорили, что мы готовимся к войне. В июне почти каждый день ночью стали поднимать по тревоге, часа в 2 поднимут, постоят, потом отбой. А 19 июня подняли по тревоге, выдали медальоны…

Да, я очень много пережил за эти 5 лет, как мы расстались с вами, но это все уже прошло, и о нем и вспоминать нечего. Теперь нужно думать, как построить жизнь в будущем, ведь я уже не мальчик, мне уже пошел 24-й год, а у меня еще нет никакой специальности. Папа правду говорил: «Борис, учись у меня. Чему научишься, за плечами не носить», но я был молод и недопонимал, что все это нужно для человека.

В одних письмах я вижу вчерашнего школьника, который любит сладости, интересуется судьбами одноклассников, в других – зрелого, обожженного войной человека. В письмах звучит непоколебимая вера в Победу, юмор и оптимизм. На вечерах, посвященных Дню Победы в колледже, где я преподавала, я зачитывала строки из этих писем.