Архангельская таможенница

Юлия Петрова с подругой

Шла война, караваны судов союзников все прибывали. А там, где иностранные грузы, — всегда открывается таможенный пост. Мне удалось разыскать таможенницу тех лет и неоднократно с нею повстречаться.  Юлия Павловна Петрова живет в Архангельске. Она постаралась передать атмосферу буден тех дней.

.. .Юркая, 22 лет от роду, маленького росточка, хрупкая девчушка, она смело подала документы на архангельские таможенные курсы, куда попадали только по спецнабору. Но Юля прошла строгую комиссию. Позже «дюймовочка» излазила все приходившие суда типа «либерти» вдоль и поперек. Говорит, и сейчас ночью разбудят — нарисует точную схему этого корабля от носа до кормы. Особенно запомнились вертикальные лестницы в трюмах. Совать свой нос таможня обязана была во все щели!

От жилья до порта — пять километров. Ходили пешком туда и обратно, даже на обед домой бегали. Наматывали, таким образом, по 20 км в день! Путь лежал мимо зоны (в Северодвинске в ту пору располагалось несколько учреждений ГУЛАГа). Портовики предупредили девчат: если услышат выстрел, это означает «побег», тут же ложиться на землю. И случалось. При­ходилось кидаться головой в грязь, овчарки прыгали вдогонку беглецам прямо через насмерть перепуган­ных, лежащих трупом девчонок.

Как контролер, Юля получала зарплату 600 рублей. Ей был положен и ежемесячный офицерский дополни­тельный паек: 20 кг картошки, 10 кг квашеной капусты, кило 200 граммов масла, по 600 граммов печенья, са­хара и крупы, 2 кг мяса, две больших селедки, а еще 20 пачек папирос «Беломорканал», свекла, сушеный лук, специи. Неплохо, говорим мы. Но, оказывается, паек не был бесплатным, за набор продуктов из зарплаты высчитывали 300 рублей и карточками уже не обеспе­чивали, девушки покупали их на рынке.

«Кто есть кто?» — гадали иностранцы, глядя на дев­чонок в черных шинелях. Но со временем таможенниц стали узнавать. В 1944 году в новом деревянном доме открылись гостиница и ресторан «Интурист». Когда Люся с подругой, тоже таможенницей, Шурой Галки­ной проходили через общий зал на ужин, англичане, как правило, сидели по правой стороне, а американ­цы — по левой. Те и другие приветствовали девчонок овацией, дружно хлопая в ладоши и топая в ритм нога­ми: «Customs, customs, customs!»

Но таможенницы ощущали себя людьми государ­ственными и на шалости иностранцев не поддавались! Вот Нина сходила два раза на свидания — и тут же ее забрали!

Специалистов не хватало. Девчонок кидали на «рас­шивку» узких участков — довелось поработать даже в прифронтовом Мурманске.

Груз из трюмов укладывали прямо на причал, а по­том загружали в вагоны и отправляли прямо на фронт. Танки, самолеты, автомобили, провизия в мешках: пшеница, фасоль, сахарный песок. Невиданное ранее советскими людьми печенье с малиновым вареньем. И надо было строго следить, чтобы никакая мелочь не пропала!

Разгрузка конвоя PQ-2 (репродукция из книги «Arctic convoys» Ричарда Вудмана, Лондон, 2000)

Спирт перекачивали с судов прямо по шлангам в цистерны. Желающих присосаться к живительной струе и тогда хватало. Гоняли. После слива танкера шла зачистка трюмов, и таможенницы работали в противо­газах. По всем правилам, судно после такой операции опускали в море. И юные девчонки четко контролиро­вали все этапы таможенного оформления. Если требо­валось, выходили на осмотры ночью.

Все грузы по ленд-лизу принимались в соответствии с официальными формулярами: проверялись спис­ки экипажа, документы, сертификаты и описи грузов, вплоть до патента на поднятие флага данного судна. В перечень контрабандных товаров входили питьевая сода, черный перец, кремни для зажигалок, швейные иглы — попробуй, уследи!

Самым распространенным предметом контрабанды была американская жевательная резинка, которую та­можня не пропускала из-за отсутствия сертификата со­ответствия. Конфискованные товары реализовывались по рыночному курсу: фотоаппарат «Кодак» стоил 1500 рублей (средняя зарплата служащего), шоколад в 50-граммовой плитке и банка шпрот по 5 рублей, а сигареты по 50 копеек за штуку. Меха тоже были практически за­прещены к вывозу, особенно шкуры пятнистых оленей. И Юлии Павловне запомнилось, как требовала от не­гра, облачившегося в ненецкую малицу, снять и сдать шубу, а у него на теле ничего больше не было надето, вот смех! Иностранцы стремились выехать из России с «сувенирами». Скупали на рынках иконы, антиква­риат. Все это конфисковывали по описи.

Юлия Павловна помнит, как 14 часов подряд про­веряла перед обратной дорогой английский эсминец. Из личных вещей моряков изымала советскую валюту, целый мешок бумажных купюр собрала. Потом тща­тельно разбирала все купюры по одной и составляла акты.

Когда суда приходили, первым делом таможенницы проверяли трюмы. Там обычно корабельные обезьяны жили. Ну а что не боцман, то попугай с ним. Всю живность опечатывали, на берег им нельзя. Строго запре­щались к использованию на советской территории фотоаппараты и бинокли. Как обнаруживали? С помощью собственной интуиции. Из подсобных средств «государевы люди» снабжены были только фонариками. Даже форменного обмундирования не было.

Источник: Голубцова О.В. Любовь по ленд-лизу: док.повесть о судьбах женщина, друживших с иностранцами. ОАО ИПП «Правда Севера», 2007. С. 158-164.  (Тираж 1000 экз.)