Я вышла из детства во время войны

Когда началась война, мне было 7 лет. Все осталось в памяти, до самых мельчайших штрихов, и, наверное, это никогда не забудется.

Наша семья жила в селе Лосево Краснодарского края. Помню, как громко заговорила «тарелка» на телеграфном столбе неповторимым голосом Левитана о том, что фашисты бомбят наши города, что это началась война. А вокруг столба уже собрались почти все односельчане. На лицах их – скорбь и слезы. Помню, как прискакал нарочный на конке с пакетом в сельсовет – «Война!».

И тут же сборы и проводы на фронт. За уходящими на фронт защитниками бежали матери, жены, дети. Бежала за отцом и я – «Папа, папа, и я с тобой!». Отец с передовой прислал треугольник, где просил меня (он перед боем забыл мое имя, шоковое состояние было, никак не мог вспомнить), чтобы я ходила в церковь и просила Бога о его спасении. Я так поверила, что если буду усердно молиться и просить Господа Бога оставить отца в живых, то он непременно придет домой. И каждый раз, придя из школы, я бежала молиться в церковь, а по вечерам – перед домашней иконой.

После отец рассказывал, как пошли в атаку с горсткой солдат, без оружия, с одной гранатой на всех с криком «Ура!», и фашисты бежали. Почти всех солдат убило. Отец очнулся в госпитале в г. Сочи. Говорят, что во время боя его кто-то ударил раскаленным железом по щиколотке ноги, и он потерял сознание. Это его спасло. Несомненно, это был Божий Промысел, Бог услышал молитву ребенка. Отец пришел с войны живым, со многими наградами.

Меня Всевышний уберег три раза от смерти. В первый раз это произошло, когда старшая сестра Валя послала меня в погреб за глиной, чтобы обновить в хате глиняные полы. Я залезла в яму, а она бросила мне туда солдатскую маленькую лопату, которая воткнулась мне в икру ноги довольно глубоко. Врачей не было, нога распухла, ходить я уже не могла, и ждать оставалось только плохого исхода. Село было под оккупацией немцев. Мама выносила меня на рядне во двор, и я лечила свою загноившуюся и незакрывавшуюся рану на солнце. Как-то к нам во двор заехали немцамы и увидели меня и мою рану. Сказали маме, что это — зараза, инфекция. Посадили меня в свою мотоциклетную коляску – и в «Красный крест». Мама бежала следом за ними. Занесли меня в помещение, положили на стол, посыпали каким-то белым порошком вокруг раны, почистили, положили в рану розовый пластырь и заклеили чем-то. Мама стояла под раскрытыми окнами. Во время операции немецкий врач задавал мне на русском языке вопросы:
— Как тебя зовут, девочка?
— Тамара.
— А есть ли у тебя папа?
— Есть.
— А где он?
— На войне.
— А что он там делает?
— Немцев бьет.
Они так и захохотали все сразу. А мама, стоя под окнами, все слышала, и думает: ну, сейчас и ее, и меня убьют немцы. Но все обошлось хорошо. Вывели меня, а маме сказали, рану не развязывать, как заживет, пластырь сам отскочит. Так и было. Но разве это не чудо Господне, что я осталась живой?

Во второй раз чудо произошло, когда я уже выздоровела и играла в своем дворе с собакой. В наше село уже приехала другая немецкая часть на машинах типа «амфибия», и немцы эти совершенно по-русски не понимали. Ходили по дворам и отбирали продукты у сельчан: «курка, яйко, млеко». Заходит к нам во двор высокий эсесовец с автоматом в руках. И мне рукой показывает на приставленную к сараю лестницу, загаженную куриным пометом. Мол, полезай туда и достань с чердака яйца. А сам приседает наподобие курицы и показывает, как она яйца несет: «Ко-ко-ко» — кричит.

Я догадалась и полезла на чердак, позакрывала куриные гнезда с яйцами соломой, чтобы не видно их было, если он сам туда полезет. И показываю ему рукой, что там нет яиц. Он разозлился (видно, догадался, что я не хочу отдавать яички ему), начал на меня орать что-то злобно и громко. А я не сдержалась и натравила на него собаку, говорю: «Укуси его, Жучок!» Жучок и хватил его зубами за штанину, и вырвал клин из его брюк. Мама уже бежала на помощь, ей соседи сказали: «Беги, Петровна, там твоя Тамара во дворе с немцем сражается». Немец схватил автомат, показывает то на меня, то на собаку, то на маму, то на рваные штаны, кричит: «Пук, пук, пук, киндер, матка», выстрелил три раза в воздух. И сразу ушел. Вот и еще одно чудо. Господь спас меня и во второй раз. Я читала в православной литературе, что Господь однажды, подав свое руку помощи, спасет и в следующий раз.

И третий раз: нас уже освободили от оккупации. Только что закончились бои за наше село. А в 17 километрах бомбили станцию «Кавказская», было прекрасно слышно, как там гудели немецкие самолеты и рвались бомбы. Было страшно. Я была дома одна, мама с сестрой повезли продукты отцу в госпиталь в г. Армавир. Я позвала ночевать двоюродную сестру Веру, чтобы не было страшно ночью одной. Затопили печку, и вдруг слышен гул сильный немецкого бомбардировщика. Вера тут же выскочила из хаты, и, не добежав до дороги, упала. А в нашей хате затрещали и посыпались оконные стекла. Меня ранило осколком стекла под коленку, я потеряла сознание.

Просыпаюсь утром, стоят чужие люди, говорят: «Ты жива, ну, слава Богу!». Оказалось, что бомба упала в нашем огороде, рядом с нашей хатой, так и не разорвавшись. На земле образовалась огромная глубокая воронка. А после специалисты сказали, что если бы она разорвалась, села бы здесь больше не было. И это тоже ведь чудо. Так Господь трижды меня спасал. Я благодарю всегда Господа за это. «Спасибо тебе, Господи. Ты сохранил мне жизнь, здоровье, и я хочу исполнить Твою волю».