9 июня 2008| Корнелиус Райан

Воплощение плана

На карте десантное пространство напоминало след человеческой ступни, четыре пальца которой упирались в побережье, большой палец закрывал шлюзы Ла-Баркю, расположенные выше Карантана, а пятка перекрывала болота в долинах рек Дув и Мердере. «След ступни» был длиной 12 миль, шириной в области пальцев — 7 миль, а в области пятки — 4. Это пространство должны были захватить и удерживать 13 тысяч десантников; его нужно было занять в течение менее пяти часов.

Десантники генерал-майора Тейлора должны были занять шестипушечную батарею в Сен-Мартен-де-Варревилль, расположенную за «Ютой», и быстро подойти к четырем из пяти дамб, проходящих в направлении населенного пункта Пуппевилль. Одновременно необходимо было захватить или уничтожить переправы и мосты через Карантанский канал и реку Дув, а также шлюзы Ла-Баркю. В то время как «орлы» из 101-й дивизии захватывают свои цели, десантники Риджвея должны удерживать «пятку» и левую сторону «ступни». Им нужно было захватить и удерживать переправы через Дув и Мердере, овладеть Сен-Мер-Эглиз и удерживать позиции на северной окраине города, чтобы не допустить контратак немцев.

У десантников была и еще одна задача. Им было необходимо подготовить места посадки планеров с подкреплением и вооружением, как это было запланировано британцами. Первая группа планеров — более ста единиц — должна была приземлиться перед рассветом, а вторая вечером.

С самого начала американцам, как и британским десантникам, пришлось встретиться и бороться с неожиданностями. Прежде всего, их разбросало по огромной территории. Только один полк — 505-й из 82-й дивизии — приземлился в запланированной зоне. При десантированни было потеряно 60 процентов оборудования, включая большинство радиостанций, минометов и боеприпасов. Многие десантники не могли сориентироваться. Они в одиночестве приземлялись далеко от нужных им объектов. Маршрут, по которому летели самолеты, проходил с запада на восток; на то, чтобы пересечь полуостров, уходило не более двенадцати минут. Те, кто покинул самолет слишком поздно, могли попасть в воды Ла-Манша; те, кто выпрыгнул слишком рано, могли приземлиться между западным побережьем и затопленными зонами. Некоторые группы приземлились так неудачно, что очутились ближе к западной части полуострова, чем к запланированным зонам на востоке. Сотни парашютистов, обвешанные оружием и другим снаряжением, приземлились в болота в окрестностях рек Дув и Мердере. Многие из них утонули в местах, где глубина воды не превышала двух футов. Другие, прыгнув слишком поздно, думая, что летят в темноте над Нормандией, попадали в воды Ла-Манша.

6 июня 1944 года. Высадка американцев из десантной баржи на пляж «Юта»

Целая группа парашютистов из 101-й дивизии в числе 18 человек погибла именно так. Капрал Льюис Мерлано, прыгнувший из следующего самолета, приземлился на песчаный пляж рядом с надписью «Achtung Minen!»[1]. Он прыгал вторым из группы. В темноте Мерлано слышал плеск волн.Он лежал среди дюн на несколько ярдов выше плацдарма «Юта» в окружении построенных Роммелем противодесантных сооружений. Мерлано еще не полностью пришел в себя после приземления, когда услышал доносящиеся издалека крики. Он только потом узнал, что это были крики 11 его товарищей, прыгавших после него, которые в тот момент тонули в Ла-Манше.

Мерлано со всех ног бросился прочь от берега, не обращая внимания на то, что бежит по минным полям. Он преодолел заграждение из колючей проволоки и устремился к ближайшему перелеску. Среди деревьев он увидел чью-то фигуру. Мерлано, не останавливаясь, бежал дальше. Он пересек дорогу и стал карабкаться на оказавшуюся на его пути каменную стелу. Тут он услышал сзади жуткий крик. Он оглянулся. Поток пламени, выпущенного из огнемета, осветил перелесок, который он только что пересек, и контуры фигуры парашютиста. Мерлано в ужасе присел у стены. Недалеко послышались крики немцев и автоматные очереди. Мерлано попал в переполненный немцами укрепленный район. Он решил, что без боя не сдастся. Была одна вещь, которую ему необходимо было сделать в первую очередь. Он достал из кармана маленькую книжечку размером два на два дюйма с шифрами и паролями и листок за листком съел ее.

На другом краю десантного пространства парашютисты беспомощно пытались бороться за жизнь, оказавшись среди темных болот. Долины Мердере и Дув были усеяны разноцветными парашютами. Маленькие огоньки, горевшие на тюках с оборудованием, зловеще мерцали повсюду среди ночных болот. Люди падали в воду, уходили в нее с головой, теряя друг друга из виду. Некоторым не суждено было вынырнуть. Другие, вынырнув, глотали воздух и старались освободиться от груза, который тянул их под воду.

Капеллан из 101-й дивизии капитан Фрэнсис Сэмпсон оказался в воде с головой. Груз, как якорь, держал его. Парашют, надуваемый сильным ветром, оставался раскрытым. Сэмпсон каким-то чудом избавился от груза, среди которого были и атрибуты священника. Парашют, как огромный парус, потащил его и выбросил на мелководье. Обессиленный, он пролежал минут двадцать. Затем, не обращая внимания на разрывы мин и пулеметный огонь, отец Сэмпсон добрался до места, где избавился от снаряжения, и стал нырять в поисках обязательных для его сана предметов. Только с пятнадцатой попытки ему повезло.

По бесчисленным полям, перелескам и пастбищам, лежащим между Ла-Маншем и затопленными районами, американцы отыскивали друг друга с помощью детских трещоток ценой в несколько центов. На один щелчок нужно было отвечать двойным, а на двойной — одним. Руководствуясь такой сигнализацией, американцы выходили из своих укрытий и встречались друг с другом. Для 82-й дивизии были предусмотрены и пароли. Генерал-майор Максвелл Тейлор и неизвестный рядовой, на котором не было головного убора, встретившись на опушке леса, крепко обняли друг друга. Некоторые десантники очень быстро находили своих и объединялись в подразделения. Другим попадались в ночи незнакомые лица, но на их плечах можно было различить нашивки с изображением американского флага.

Путаница и недоразумения, возникавшие в первые минуты после приземления, проходили, и десантники быстро адаптировались к ситуации. Десантники 82-й дивизии, принимавшие участие в операциях на Сицилии и в Салерно, хорошо знали, с чем можно столкнуться после приземления. Парашютисты из 101-й дивизии, для которых это был первый боевой опыт, старались не ударить лицом в грязь перед своими опытными товарищами. Всем нужно было торопиться, и собранные подразделения быстро выдвигались к своим объектам. Те, которым не посчастливилось найти своих, присоединялись к «чужим», и нередко возникали ситуации, когда парашютистами из 101-й дивизии командовал офицер из 82-й и наоборот. Десантники обеих дивизий плечом к плечу выполняли боевые задачи на объектах, о которых никогда не слышали.

Сотни людей оказались на небольших полях, окруженных со всех сторон высокими деревьями. Поля эти были для них маленькими, молчаливыми, изолированными и полными опасностей мирами. В них каждая тень, шорох или треск сломанной ветки таили опасность. Рядовой Шульц, Голландец, находился в одном из таких миров и не мог найти из него выход,. Он решил щелкнуть трещоткой. После первого щелчка он получил ответ, которого не ожидал, — пулеметную очередь. Он бросился на землю и, направив винтовку в сторону, откуда прошла очередь, нажал на спусковой крючок. Ничего не произошло. Он забыл зарядить свою «М-1». Последовала вторая очередь, и Шульц бросился к ближайшему перелеску.

Он снова попробовал сосредоточиться и сориентироваться. Вдруг рядом треснула ветка. Шульца на мгновение охватила паника, но он тут же успокоился, когда рядом с ним появился его командир, лейтенант Джек Теллерди. «Это ты, Голландец?» — спросил командир. Шульц бросился к нему. Они вместе вышли к собранной лейтенантом небольшой группе. В группе были десантники из 101-й и всех трех полков 82-й дивизии. Первый раз с момента приземления Шульц почувствовал себя уверенно. Он уже был не один.

Теллерди шел во главе группы, которая веером следовала за ним. Через некоторое время они услышали, а потом увидели небольшой отряд, двигавшийся им навстречу. Теллерди щелкнул трещоткой и, как ему показалось, услышал ответный щелчок. «По мере того как мы сближались, — рассказывал Теллерди, — по форме их стальных касок стало понятно, что перед нами немцы. Потом произошел один из редких на войне курьезов. Группы миновали друг друга как бы в гипнотическом состоянии, не сделав ни одного выстрела. Когда расстояние между ними сделалось большим, темнота поглотила их, как будто их никогда не существовало».

По всей Нормандии в эту ночь происходили неожиданные встречи немецких солдат с парашютистами. Часто жизнь зависела от внимания и тех долей секунды, которые были нужны, чтобы сделать выстрел. В трех милях от Сен-Мер-Эглиз лейтенант Джон Велез из 82-й дивизии едва не наступил на немецкого пулеметчика. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Первым пришел в себя немец. Он в упор выстрелил в Велеза. Пуля попала в затвор винтовки американца, срикошетила и, царапнув руку, улетела. После этого оба разбежались в разные стороны.

Майору Лоуренсу Легару из 101-й дивизии удалось «отговориться». Где-то между Сен-Мер-Эглиз и «Ютой» он сколотил небольшой отряд и вел его в направлении места сбора. Он шел впереди. Внезапно его окликнули по-немецки. Легар не знал немецкого, но свободно говорил по-французски. Поскольку группа была за ним на таком расстоянии, что ее не было видно, Легар стал разыгрывать из себя фермера, объяснять, что он возвращается со свидания, и просить извинить его за нарушение комендантского часа. Говоря это, он отклеил с гранаты липкую ленту, предохраняющую чеку от случайного выпадения. Продолжая свой «рассказ», Легар выдернул чеку, бросил гранату и упал на землю. Он убил трех немцев. «Когда я вернулся к своему храброму отряду, — вспоминал Легар, — то увидел, что они успели разбежаться во все стороны».

Было немало забавных моментов. Находясь в темном саду в миле от Сен-Мер-Эглиз, капитан Лайл Патнам, один из батальонных хирургов 82-й дивизии, собрал свое медицинское оборудование и пошел в поисках выхода из сада. У лесопосадки увидел фигуру человека, который медленно приближался к нему. Патнам замер на месте и громким шепотом произнес пароль: «Молния». Вместо ожидаемого им ответа «Гром», человек вскрикнул: «Боже мой!» — повернулся и исчез, как лунатик. Доктор так рассердился, что даже забыл испугаться. В полумиле от этого места друг Патнама, капитан Джорж Вуд, капеллан 82-й дивизии, в одиночестве сидел на земле и непрерывно щелкал трещоткой. Ему никто не отвечал. Он в ужасе вскочил, когда услышал сзади голос: «Во имя Господа, падре, прекратите шуметь». Пристыженный капеллан последовал за парашютистом к месту сбора.

К полудню капеллан и хирург были в школе мадам Анжелы Левро в Сен-Мер-Эглиз и занимались своим военным делом, в котором форма и звания не имели значения: они были с ранеными и умирающими немцами и американцами.

Около двух часов ночи, когда до выброски основных сил оставалось еще более часа, многие авангардные группы уже находились рядом со своими объектами. Один из отрядов атаковал хорошо укрепленный опорный пункт, оснащенный пулеметами и противотанковым вооружением, расположенный в деревне Фокарвилль над плацдармом «Юта».

Пункт имел важное значение, так как контролировал дорогу, проходящую вдоль плацдарма, по которой противник мог перебросить бронетехнику. Атаковать такой опорный пункт можно было силами не меньше роты, но в распоряжении капитана Клевеленда Фитцжеральда было всего 11 человек. Он решил атаковать, не дожидаясь подхода остальных. Начало атаки было успешным.

Десантники 101-й дивизии достигли командного пункта. Командир был ранен, пуля пробила легкое. Падая, он успел убить стрелявшего в него. Это было первое сражение дня «D». Но затем американцы должны были отойти и дождаться подкрепления. Они не знали, что за сорок минут до них прямо на опорный пункт приземлились 9 других десантников, которые были взяты в плен. Пленные слышали, как проходил бой, а потом слушали игру немецкого солдата на губной гармошке.

Первые минуты и часы дня «D» были непростыми для всех, особенно для генералов. Это были люди без штабов, без связи, без подчиненных. Генерал-майор Максвелл Тейлор в своем распоряжении имел нескольких офицеров и только двух рядовых. «Никогда, — сказал он, обращаясь к ним, — таким малым числом людей не командовало так много начальников».

Генерал-майор Мэтью Риджвей был совершенно один среди ночных полей. В руке у него был пистолет, и он считал, что ему повезло. Как потом он вспоминал: «Пусть рядом не было друзей, но и противника тоже не было видно». Его помощник, бригадный генерал Джеймс Гевин уже принял командование 82-й дивизией и находился в нескольких милях от Риджвея среди болот в долине Мердере. Гевин и еще несколько десантников вытаскивали из болот мешки с оборудованием. В них были радиостанции, базуки, минометы и другое оружие, все то, что Гевину было совершенно необходимо. Он знал, что к утру «пятка» десантного пространства, которую ему предстояло удерживать, подвергнется мощной атаке. Стоящего по колено в воде генерала беспокоили и другие вопросы. Во-первых, он не знал точно, где находится, а во-вторых, не знал, что делать с ранеными, которые прибились к его группе и сейчас лежали на сухой земле рядом с болотом.

С час назад Гевин увидел вдалеке у воды красные и зеленые огни и послал своего адъютанта Хьюго Олсона на разведку. Генерал надеялся, что эти огни — сигналы сборных пунктов двух батальонов 82-й дивизии. Олсон не возвращался, и Гевин начал волноваться. Один из его офицеров, лейтенант Джон Девин, сняв с себя всю одежду, нырял на середине реки, разыскивая мешки со снаряжением. «Каждый раз, когда он появлялся на берегу, то выглядел как статуя из белого камня, — вспоминал Гевин. — Я не мог отделаться от мысли, что он представлял прекрасную мишень для немцев».

Внезапно из болот появился Олсон, весь испачканный илом и грязью. Он доложил, что огни, которые видны вдалеке, железнодорожные. Дорога проходит по высокой насыпи через болота. Это была первая хорошая новость за ночь. Гевин знал, что в этом районе проходит только одна железная дорога, которая соединяет Шербур и Карантан. Генерал почувствовал себя намного увереннее. Наконец он знал, где находится.

Человек, который находился в яблоневом саду к северу от Сен-Мер-Эглиз и которому предстояло удерживать фланг «Юты», чувствовал сильную боль. Подполковник Бенджамин Вандервут из 82-й дивизии при приземлении сломал логу. Он решил, что все равно останется в строю.

Вандервуту всегда не везло. Он относился к службе очень серьезно, даже слишком серьезно. В отличие от других армейских офицеров ему никогда не присваивали кличек. Он никогда не позволял себе заводить дружеские отношения с подчиненными, как это делали другие офицеры. Нормандия все изменила. По воспоминаниям генерала Риджвея, Вандервут был «одним из самых храбрых командиров, которых он видел». Он сражался со сломанной ногой в течение сорока дней плечом к плечу с теми, чья поддержка была ему очень нужна.

Батальонным хирургом Вандервута был капитан Патлам. Капитан хорошо запомнил первую встречу с подполковником: «Он сидел и при свете фонарика изучал карту. Он узнал меня и, подозвав к себе, тихо попросил посмотреть ногу, чтобы никто не заметил. Было очевидно, что нога сломала. Я сделал тугую повязку, и он снова надел ботинок. Потом взял винтовку и, используя ее как костыль, двинулся к окружавшим его десантникам». Потом Патнам видел, как подполковник, дав команду «Вперед», двинулся со своим отрядом через поле.

Как британские парашютисты на востоке, американцы на западе, иногда с юмором, но чаще превозмогая страх, боль и усталость, начинали делать дело, ради которого спустились на землю Нормандии.

Это было только начало. Первый десант для «D», состоявший из британцев, канадцев и американцев численностью почти в 18 тысяч парашютистов, был выброшен на фланги Нормандского фронта. Между флангами лежало пять десантных плацдармов, а сзади надвигался мощный флот из 5 тысяч кораблей. Первый корабль, американский «Бейфилд», на борту которого находился командующий военно-морскими силами «U» контр-адмирал Мул, был всего в 12 милях от «Юты» и собирался бросить якорь.

Постепенно масштабный сложный план вторжения начинал воплощаться, а немцы все еще находились в неведении или недоумении. Этому было несколько причин. По условиям погоды немцы не могли провести успешную воздушную разведку (за последние недели на разведку в места погрузки морского десанта было направлено несколько самолетов, но все они были сбиты); они упрямо верили, что вторжение может начаться на берегах Па-де-Кале. Они не придали должного значения расшифрованным сообщениям в адрес подполья. Их радарные станции подвели их в эту ночь. Даже те, которые не были разрушены бомбардировками, не смогли дать реальной информации, потому что самолеты выбрасывали так называемые «окна», представлявшие собой ленты из оловянной фольги, которые создавали помехи на экранах. Только одна станция доложила, что «на Канале отмечено обычное движение».

С момента приземления первых парашютистов прошло больше двух часов; только после этого до немецкого командования в Нормандии стали доходить разноречивые отрывочные данные, свидетельствовавшие о том, что происходят важные события. Постепенно, как приходящий в себя после наркоза больной, немцы начали просыпаться.

[1] «Осторожно, мины!»

 


 

Читайте также: Высадка десанта союзников в Нормандии

Источник: Самый длинный день. Высадка десанта союзников в Нормандии. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2004.

Комментарии (авторизуйтесь или представьтесь)