Уставная команда

Послали дежурного по батарее, сержанта. Я спрятался за плащ-палатку. Тот, как и следовало ожидать, явился сконфуженным. Старший лейтенант спрашивает:

— Что случилось?

Тот с обидой:

— А что, вы не знали, что случится? Пинком выставили меня и сказали, что если еще раз заявлюсь, то морда будет разукрашена.

Старший не знает, что делать. Я даю распоряжение одному командиру взвода, дежурному и двум солдатам из дежурного отделения с автоматами привести главаря. Если воры попытаются с оружием оказать сопротивление, открывать огонь по ногам. Все боятся идти. Я резко приказываю: не выполните, вас судить будут. Привели, наконец. Скорее всего, со слезами умолили прийти к старшему по батарее. Явился без ремня, воротничок у гимнастерки не застегнут. 3ашел, облокотился на косяк двери, ногу в сторону. С презрением к старшему:

— Ты что, опи…л или забыл, что я тебе недавно говорил? Спешишь, чтобы я скорее подписал похоронную?

Старший:

— Младший сержант, я вам приказываю отнести ужин на НП батареи.

Тот:

— Ты одурел, болван, совсем перестал соображать?! И поворачивается, чтобы уйти, показывая, что больше говорить не о чем. Я вижу, что он уйдет и тогда придется эту сволочь брать силой. Выскакиваю из-за плащ-палатки и громко приказываю:

— Стой!

Он вполоборота с интересом смотрит на меня, а я даю команду:

— Смирно!! — а сам не спеша расстегиваю кобуру нагана. Он нехотя поворачивается, но стойку «смирно» не принимает. Я так же медленно достаю наган и повторяю:

— Смирно! — и поднимаю наган на уровень его лба. Он нехотя становится, но далеко от нормы. Я даю команды:

— Вольно! Привести себя в порядок!

Он очень медленно старается застегнуть пуговки на воротничке гимнастерки … — Надеть ремень, и побыстрее!

Он зло взглянул на меня, по-видимому пытаясь понять, кто я, все так же медленно приподнял гимнастерку и опустил голову, чтобы застегнуть ремень. Я в это время выстрелил, конечно, выше головы. Он сразу остановился, я ему:

— Быстрее, а то не успеешь!

Он стал медленно, но уверенно надевать ремень. Я подсказываю: «Оправить гимнастерку! Смирно! подтянуться!» Команда была принята по уставу, тогда объявляю:

— За злостное неподчинение командирам батареи и за бандитские выходки вы, младший сержант, арестованы и будете отданы под суд военного трибунала. Я командир восьмой батареи старший лейтенант Золотов. Дежурный! Арестованного посадить в отдельный окоп, поставить часового с автоматом, и приказываю открывать огонь, как только его голова высунется выше окопа. Часовых менять через час. Арестованный — кругом! Дежурный, выполняй приказ!

Лейтенант не двигается с места; я вижу, он все еще боится. Зло выхвaтывaю у него автомат:

— Арестованный, идите вот к этой яме. Лезь туда.

— Там вода ….

— Лезь, или стрелять буду!

Медленно лезет. Я даю короткую очередь из автомата:

— Лезь, или убью!

Тот залез, но не приседает. Я даю очередь близко над головой, он присел, но тут же попытался встать. Я выстрелил над самым окопом. Дал еще несколько очередей над самым окопом и передал автомат лейтенанту:

— Обеспечь выполнение приказа в точности. Сам будешь стоять всю ночь, если не смог воспитать своих подчиненных.

Я вернулся в землянку и велел вести следующего. Посылаю дежурного сержанта, прошу старшего по батарее все повторить.

Следующий явился быстро, одетый по форме. Доложил, хотя и нечетко, но все же доложил. Старший повторяет приказание, тот говорит: «Есть!»

— На дорогу вам двадцать минут, скажите, чтобы командир взвода позвонил сюда по вашем прибытии на НП.

На сегодня хватит. Завтра буду оканчивать.

Крепко поругал всех офицеров за трусость, стыдил, приводил в пример различные ситуации. Старший признал свою вину:

— Мы растерялись, да и не знаем, как поступать в таких обстоятельствах. Вы имеете большой опыт и лучше знаете, как нужно делать.

— А где же мне было получить такой опыт? Я учитель, и таких бандитов вижу впервые. Нужно везде поступать так, как говорит ваша совесть, и не трусить. Если что и не так, за это не осудят, мы делаем доброе дело.

На следующий день перед строем батареи поставили всех урок, и я обратился к личному составу батареи:

— Посмотрите, товарищи, на этих бандитов. Неужели они так страшны вам? Неужели вы, шестьдесят солдат и сержантов, испугались этой мерзкой кучки мелких воришек? Разве можно так? Мы же воюем с сильным противником и не боимся. Так вот, впредь приказываю никакой воли этим людям не давать, а если они попытаются кому-нибудь из вас угрожать и возьмут в руки для этой цели оружие, то всем немедленно вооружиться и заставить их сложить оружие. Приказываю открывать по ним огонь как по врагам нашей родины, за вас буду отвечать я. О всяких запугиваниях и угрозах немедленно докладывайте командирам взводов или мне. Мы их заставим исправиться. Они поклялись, что больше не нарушат дисциплины. Выдержат свое слово — будут вашими товарищами, не выдержат — они сами знают, что с ними будет. А теперь, товарищи, будем наводить порядок на батарее, он у вас из рук вон плох.

С этого дня вся эта кучка стала самыми исполнительными солдатами. Младший сержант был наводчиком и все тренировки выполнял на «отлично», миномет содержал в идеальном состоянии. Я за ним установил особый контроль. Что у них было на душе, только им самим известно, но внешне они показывали повышенную дисциплину.

Батарея ожила, все стали общительными, в свободное время шумно играли в домино, шашки и шахматы. Вскоре все на житье перебрались на хутор, мы, офицеры, жили в отдельном домике. Лишь один неприятный случай произошел на батарее — старшина застрелился: то ли из-за того, что побаивался ответственности за недостачу материальных ценностей (я назначил ревизию ему новым старшиной, по специальности бухгалтером), то ли из-за того, что ему изменила жена (как нашли это в его письмах), а может быть, его припугнули воры. Следствие других причин не нашло.

Батарея на глазах исправлялась, вся матчасть была приведена в образцовый вид, на учебе результаты были хорошие, дисциплина как напоказ. Мы по вечерам опять начали играть в преферанс. Офицеры с полуслова исполняли все мои указания. Но в батарее я не задержался, пришел в начале или середине октября, а в декабре мы стали перебазироваться на 3-й Украинский фронт. Перед снятием с позиции вызывает меня к себе командир полка и говорит:

— Хватит, Золотов, наползался ты под огнем противника, я тебя хочу назначить на очень хорошую должность, которую ввели в новые штаты артполков, начальник топоразведки полка, второй помощник начальника штаба полка. С батареей ты справился отлично. Не будешь возражать?

— Я согласен.

— Передавай батарею, и завтра в штаб полка.

3а бои на Карельском перешейке я получил орден Красного Знамени, что меня не совсем удовлетворило, так как некоторые получили и выше ордена, хотя половины не выполнили того, что пришлось на мою долю. Но мне ждать большего с моим характером не приходилось. 

Читайте также: Перевод для «наведения порядка»