Танцы и кино — больше ничего?

Родилась я в 1921 г. в Курганской области – в маленькой деревеньке Куртамышского района. Образование получила среднее профессиональное, – закончила педучилище, работала в школе учительницей младших классов.  Когда началась война, в школу к нам пришли из военкомата, сказали, что нужны две девушки в армию добровольцами. У нас все отказались, а я согласилась: подумала, что раз надо, значит надо, а в школе найдётся кому работать. Родители у меня переживали жутко – думали, что меня обязательно убьют, поэтому я в военкомате попросила, чтобы меня  ненадолго отпустили домой – успокоить родных. Я к родителям приехала и, чтобы успокоить,  сказала, что учителей в армию не берут, поэтому меня отпустят домой. Приехала в военкомат вовремя, и нас увезли. Так в 1942 г. я на войну отправилась.

Я почему еще так стремилась на фронт? В той деревне, где я работала учительницей перед тем, как в армию пойти, был один парень. Там девушек было мало, а ребят – много. А я была учительницей, и все дружить хотели. Я выбрала одного, Колю Чуева, решила, что с ним буду дружить. Ему за это от остальных ребят сильно доставалось. Мы его даже в школе прятали от них, свет не включали. Его взяли на фронт. Только до Москвы они доехали, где бои шли, его там убили. Убили первую любовь мою! И вот я подумала, что поеду и хоть одного немца убью обязательно. Но увезли не туда, и немца я не убила. А Колю этого убили, пришла похоронка, а он сиротой был, скромным парнем. Вот такие у меня были первые ощущения о войне и первый повод туда поехать! И я отправилась в 1942 г. в армию добровольцем.

Сначала служила в Николаевске-на-Амуре – 88-й район авиабазирования, там была отдельная рота связи. Конечно, нас привезли много, ребят на запад отправили, но не всех – некоторые нас обучали (учебная рота была). Вызвали всех на комиссию, стали распределять кого куда: радисты, телеграфисты, телефонисты и шофера. Мне предложили быть радистом или телеграфистом, но я сказала, что хочу быть шофёром –  я работала учительницей, обучала маленьких детей, а теперь хочу научиться управлять машиной. Мне сказали, что шоферов наберут и с четырьмя классами образования (им нужно было всего десять человек), но в итоге меня сделали командиром отделения девушек-шоферов. Потом нас стали учить шофёрскому делу, поучили месяца два и научили. Трое мужчин нас стажировали. Посылали нас на небольшие расстояния – на пекарню за хлебом, воды привезти в столовую. Садились в машину по двое: одна командует – «право руля», «лево руля», а другая рулит. Ну один раз до того дорулили, что свалились с моста…

Была у нас огневая подготовка, строевая, воздушные тревоги учебные, мы там окапывались, зарывались. Когда была первая воздушная тревога – испугались, думали, что враг напал. Кроме этого, у нас там был лётный полк. Мы его охраняли, к каждому самолёту приставляли по человеку. Был однажды интересный случай. Слышим – кричит одна: «Стой, стрелять буду!». А уже ночь. Началась стрельба. Но когда прибежали на помощь, оказалось, что это кони шли откуда-то (там же везде были подсобные хозяйства). Мы потом эту девчонку прозвали «кобыльим снайпером»…

Жили в землянке: в одной половине ребята, в другой – девчонки. Спали на топчанах. Иногда даже на танцы ходили. Кормили нас очень хорошо. У нас своё подсобное хозяйство имелось – мясо было. А летом ребята ходили на рыбалку на Амур – заготавливали рыбу (вялили на зиму), а нас, девчонок, в тайгу увозили за брусникой, там её много было – собирали прямо в вещевые мешки, потом ссыпали в бочки, и их куда-то увозили. Была и американская тушёнка, американцы нас тоже кормили (был там договор какой-то). Так что у нас питание было хорошее. На западе, конечно, труднее было с этим делом.

Помню было у нас пополнение из ребят-шоферов, меня тогда заведующим складом определили – всё солдатское и офицерское обмундирование. А потом нас по непонятным причинам переправили в Софийск-на-Амуре. Меня там сначала опять к шоферам определили, а потом в технический отдел (там было 10 девушек и 17 ребят). Там мы охраняли склады с военным имуществом. Всё это было в тайге. Я ходила «разводящим», часовых меняла: одного увожу, другого привожу ему на смену. Ещё работала немного учительницей: меня вызвали в штаб, сказали, чтобы я принимала двадцать человек и доучивала.

Какое-то время работала на прожекторной машине, освещала площадь аэродрома для самолётов при взлёте и посадке. Тут началась война Китая с Японией (они и до этого ещё воевали), нас повезли в Китай (не всех, конечно) в передовые войска (я хорошо служила, у меня благодарностей много было). Сначала поехали в  какой-то совхоз и дня три ему помогали хлеб убирать, они нам за это по фляжке мёда наливали, а потом поехали в Китай. Ехали мы за боем – там за рекой японцы с китайцами воевали. Наших тоже туда многих бросили – и с запада людей перебросили, и нас, «восточников» – тоже туда. Вот я в этом передовом отряде была. Война там не долго была. Там мы также ходили в охрану, готовили пищу – лётчиков кормили.

Когда война кончилась, нас переправили в Хабаровск, где и демобилизовали. Когда мы из Китая возвращались, было довольно опасно. Японцы разбежались и иногда на одиночные машины нападали. Мы ехали на французской машине, а она на нашем горючем как-то плохо работала, и нас прицепили и повезли на тракторе.

Медали ещё не успели привезти и дали приказ за подписью Сталина, а он у меня потом потерялся …

Когда я приехала домой, мама через полтора года умерла, и нас шестеро осталось, а я старшая, и вот всю эту семью я поднимала. Младшие учились: одна на агронома, другая на учительницу – потом в институте работала. Все мы выжили, никто не умер. Правда потом брат старший заболел и умер, он трактористом работал. Всё ведь было для фронта, всё для победы. Всё зерно отдавали туда – надо было кормить армию. Потом надо было восстанавливать страну – ведь вон сколько разрушили. И мы голодали в буквальном смысле слова: в семье было двое малышей, и я на них 2,5 кг муки получала.

Я была учительницей, учителей было мало, поэтому я когда на родину вернулась, через неделю в школу пошла. Вскоре меня поставили заведующей школой и в помощь дали мне девушку, которая педучилище кончила. И вот мы там вдвоём работали. Ходили мы в школу за 2,5 км, потому что три деревни объединили, и на все три – одна школа.

У детей одежды не было. В магазинах ничего не было. Голодали. Колоски собирали весной, картошку замёрзшую в поле. Вот так мы и питались. У меня хотели двух малышей забрать – братишку (1936 г. рождения) и сестрёнку (1939 г. рождения). Но я отказалась, решила: если будем помирать, то вместе, никого я в детский дом не отдам…

В школе, где я работала, дети ходили на занятия пока тепло было, а для холодной погоды одежды и обуви у них не было. Иногда я детей оставляла после занятий и кормила (мы возле школы картошку выращивали, и техничка ее варила).

Однажды приехала в школу инспектор и отчитала меня за то, что я работаю без плана, а я просто на этот день план не составила, он мне и не нужен, у меня весь план в голове. Она доложила в районо, и мне за это попало.

Я жила в деревне, где школы не было, и я, будучи членом партии, стала через райком добиваться, чтобы в моей родной деревне открыли школу. Дети ведь учиться не могли, потому что нельзя было далеко ходить по холоду. Добилась, открыли школу, и я стала в ней работать. Но тут мне в райкоме сказали, что хотят взять меня к себе пропагандистом. Я отказывалась, говорила, что не хочу, что должна учить детей, мне это нравится, это моё призвание. Долго я от них отбивалась. И вот, однажды, когда я возвращалась домой, получив зарплату, меня догнал первый секретарь райкома партии, пригласил сесть в машину, сказал, что знает, где я живу, довез домой. В итоге я согласилась. А что делать? Боялась, что отберут партийный билет. Райком был в селе Долговка (Косулинский район), меня туда увезли, дали мне квартирку, а семья осталась с той учительницей, с которой я работала, – она с мамой со своей в нашем доме жила.

Район был поделён на две части: одна половина моя, – туда я должна ездить и следить за работой местного клуба. В другой половине парень один работал, на него всё время жалобы были оттуда. Говорили, что он на всех слишком свысока смотрит. А я по-простому приехала, колхозники собрались, я им доклад прочитала о том, что там в области творится, что в районе делается, в деревне и т.д. Следила за работой местного клуба, а у них там только кино и танцы и больше ничего.

Когда я в райкоме партии там работала, замуж вышла (моя девичья фамилия была Чаадаева, а потом я стала Синицыной), мальчик у меня родился (сейчас ему 52 года, живёт с семьёй здесь, на Первомайке, двое внуков у меня, внучка, есть уже правнук). Теперь мне нельзя уже было по командировкам ездить по району, и меня определили заведующей столовой. Повара там тащили и мне предлагали, но я запрещала, стала даже питаться через буфет, что для заведующей столовой было странно. Я доложила председателю потребсоюза, от которого эта столовая была, что не могу с этими «хапугами» работать. А тут как раз освободилось место в районной библиотеке, и я стала там работать на абонементе.

У мужа моего было всего шесть классов образования, он работал в милиции. Я ему сказала, что не вечно же он милиционером будет, и он уехал в Новочеркасск учиться в автошколу. Два года он там проучился, вернулся, и его отправили в областной центр – в Курган, и мы туда переехали. Но мы вместе там недолго жили, я уехала от него обратно в ту деревеньку, где работала учительницей. Там я пошла в отдел культуры и узнала, что в нем заведующим работает мой сокурсник по педучилищу – Василий Степанович. Мне надо было устраиваться на работу, опыт определённый у меня был: я работала в райкоме партии, знала неплохо библиотечное дело, следила за работой клуба. Я пришла к нему, и он дал мне на выбор несколько клубов. А там, как и везде,сплошное безобразие – танцы и кино, больше ничего не делалось. Я выбрала клуб в соседней большой деревне Клаптухино, где у меня брат жил и мог помочь мне в начале разобраться на новом месте.

Меня там очень хорошо приняли, и клуб заработал, а то до этого никакого порядка не было: в кино все бесплатно ходили – никакой выручки. Я сказала, что так не будет, в кино будут ходить только по билетам, назначила дежурных из парторганизации, чтобы за этим делом следили. Выручка стала большая, начали перевыполнять план по кинопоказам. Потом я пришла к этому Василию Степановичу, пожаловалась на то, что работы в клубе никакой нет, ходят на эти танцы, гармонь всего одна на деревню. Дали мне гармонь. Потом  попросила сиденья в клуб, а то все приходили кино смотреть со своими стульями. Тогда он мне отдал диваны старые за мою хорошую работу.

Создала совет клуба, сказала всем, что никаких танцев не будет, пока после кино будет мусор валяться и пока мне все помогать не будут. И клуб заработал! Потом стала организовывать самодеятельность, чтобы на сцене выступать, чтобы люди приходили, смотрели. Девушки пошли охотно, а парни – нет. Тогда девушкам сказала парнями наряжаться, чтобы пьесы какие-нибудь ставить. Надо было, чтобы хор у нас был, я петь умею, песни знаю, стала их учить. Кто-то просто стихотворения готовил. Таким образом, организовали мы самодеятельность. Но сложно, конечно, было —  пока я на сцене не запою, они сами не запоют. И вот поехали мы в райцентр Куртамыш (за 40 км.) с лучшими номерами – выступили.

Потом другие клубы стали говорить, что у нас работа хорошо идёт, а у них – плохо, захотели, чтобы я у них теперь поработала. Я сначала не соглашалась, там ведь я работу наладила, тяжело на новом месте всё опять сначала начинать, зарплата маленькая была. Но потом согласилась – приехала в другой клуб, там работу поставила, научила. Меня даже заведующие других клубов спрашивали, как это мне удаётся так работу налаживать в клубе. Я им объясняла, проводила семинары специальные.

Затем в селе Черноборье решили свою газету-малотиражку  издавать и пригласили меня как образованную женщину главным редактором. Мне приносили все статьи, заметки, а я это всё обрабатывала и в типографию относила.

Потом пошла я к этому Василию Степановичу и попросила его перевести меня работать поближе, а то надоело ездить каждый день по 40 км. Он мне предложил клуб в большом селе Жуково (10 км от райцентра). Там молодой парень работал, который культпросветшколу закончил, но авторитета не имел, его там били и никакого порядка, естественно, он навести не смог. Я приехала, точно так же стала вести работу, пригрозила, что если не будет порядка – не будет и танцев никаких. Мне стали местные хулиганы кричать, что убьют, но я им сказала: «Хоть пальцем меня тронете – из-под земли вас достанут, я уже заявление в милицию написала об этих угрозах». Забрала ключ от клуба и ушла домой к себе. Через некоторое время пришли просить ключ, чтобы танцы устроить, поклялись, что будет чистота и порядок. Я тогда ключ отдала, назначила ответственного и пригрозила, что всё проверю. На следующее утро пришла, проверила – всё чисто. Так потом всегда и было.

Вот так я много лет и работала – то в одном клубе, то в другом. И вот как-то раз приехала я в отпуск в Новосибирск (у меня здесь сестра живёт в Матвеевке), и так мне здесь местность понравилась! Лес кругом, всё как у нас там, в Курганской области. И я подумала, что надо мне сюда уезжать. Перебралась в эти места и узнала, что в строящемся Академгородке можно получить квартиру. Там я сначала служила вахтером в школе № 25, потом стала работать в университете, селила студентов в общежития.

И вот так я шесть лет работала, а потом мне предложили организовать в университете архив и стать заведующей архивом. Работу я эту не знала и ездила в Областной архив учиться, там мне рассказали, как документы в книги группировать. Потом до выхода на пенсию работала в учебной части университета статистиком…

Я награждена медалями. Мы, конечно, города не брали, а самую главную медаль – за победу над Японией – не дали и не дали вторую главную медаль – Отечественной войны – нам их просто не вручили тогда. Я слышала, что соседу моему пришли и вручили эту медаль, а нам нет. Мне, в основном, юбилейные все медали вручали, а вот самую дорогую-то и не вручили! Ну, орден очень дорог 2-ой степени. Есть справка, где написано, когда и где я служила. Я когда демобилизовалась, у меня книжку армейскую забрали, она сейчас в архиве лежит, а мне справку выдали, что я служила. Дали мне медаль от мэрии в честь 110-летия Новосибирска…

                                                                       Записал Федюк Артем

Источник: Все для Победы! Ветераны Академгородка о Великой Отечественной войне / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2005.