Скоро не жди

1942, 3 апреля. [от А. И. Груздева С. И. Груздевой в Тотьму] №65.

Я уже писал тебе о том, чтоб ты меня ждала, но не жди скоро. До конца войны далеко, и я, конечно, скоро не вернусь.

К войне настолько привык, что удивлять бомбежками, артогнем, минометным и пулеметным огнем она уже перестала.

Идешь под обстрелом и относишься к ним безразлично, словом, превратился в воина, словно воевал всю жизнь. Даже пишу в газеты статьи по вопросам военной тактики. На днях написал ряд статей об опыте боев за населенный пункт. Одна из них должна быть напечатана в «Красной Звезде» (московской). Другие — в нашей армейской печати.

1942, 11 апреля. [от А. И. Груздева С. И. Груздевой в Тотьму] №65. [ошибочно повторяется номер предыдущего письма]

На днях получил письмо от Марьи Павловны Голубевой, которую я спрашивал о состоянии Ивана Гаспаровича. Письмо писано ею 23 марта. В нем она пишет, что Иван Гаспарович был в стационаре (это что-то вроде дома отдыха для больных и слабых), вышел оттуда 22.03, но выглядит неважно. Ждет от меня помощи, но помощи оказать ему, к сожалению, не могу.

1942, 12 апреля. [от С. И. Груздевой на фронт] №17.

Грустно стало в нашем большом доме: вчера проводили в армию Васю.

Кузьма еще дома, но, может быть, и он с 1 мая уйдет, а если и нет, то это, как мы с Валей говорим, лишь тень той каменной стены, за которой мы жили. Вот и остались мы с Валентиной Степановной сам-друг да пятеро ребят.

Расставание у Вали и Васи было тяжелое — они горько рыдали. Проводили мы его за 5 км от Тотьмы, а потом стояли на дороге и махали руками, а он кепкой, стоя на санях. Саша, милый, не оставляй меня, будь жив. Василий поехал на почтовых перекидных лошадях и от времени до времени звонит нам со станций и все так похоже на тебя — сделайте одно, сходите туда-то, позаботьтесь о том-то — все о семье, о хозяйстве. Неужели удастся съехаться всем? — Какое немыслимое счастье!

1942, 14 апреля. [от С. И. Груздевой на фронт] №17. [ошибочно повторяется номер предыдущего письма ]

Саша мой дорогой! Сегодня неделя, как нет от тебя писем. И, как всегда, сердце полно тревогой. То одной, то другой соседке приходят горестные известия, и мне все мнится, что очередь моя. Раньше бы сказали, что грех о живом так думать, но что делать, если так страстно хочется быть с тобой.

Сашенька, а ты — не обижаешься ли на меня за что-либо прежнее? Мне все кажется, что я плохо тебя любила, мало берегла. Не обижайся, прости — я так наказана разлукой, тревогой, тоской. Валя хлопочет, чтобы достать землю для огорода, вспахать его, достать семян. С козой ничего не получается: на деньги не продают, а менять на хлеб мы не можем. Я по-прежнему вожусь с ребятами, с печкой, уборкой нашей роскошной квартиры в 4 комнаты и к вечеру так натопаюсь, что готова уснуть не раздеваясь и где угодно. Валя слабее меня, устает еще быстрее; кроме того, ей нужно готовиться к урокам.

Кузьма все еще в командировке, и мы во всей огромной квартире двое с ребятами, вернее, я одна: Валя то в школе, то по займу (от ред. государственный заем на оборону) работает. Вчера я подписалась на заем на 550 р., 200 р. внесла наличными. Землю и семена обещали при военкомате, у Вали в школе, у Кузьмы — где-нибудь да достанем. Я буду держать тебя в курсе наших дел.

1942, 20 апреля. [от А. И. Груздева С. И. Груздевой в Тотьму] № 68.

Мой дорогой друг. В одном из писем ты писала, что имеешь некоторое представление о жизни Ленинграда и ленинградцев. Об этом и я писал тебе не раз.

Ленинградцы держатся героически: на днях восстановили и пустили в ход трамвай. На то они и ленинградцы. Пришла пора и тебе, моя крошка, проявить мужество и выдержку, достойную женщин-патриоток нашей Родины, которые при любых ударах судьбы не падают духом и не опускают рук. Марья Павловна сообщила мне, что наш папа умер. Об обстоятельствах и дне смерти из ее письма я не смог узнать ничего, т. к. многое из него вырезала цензура.

Читайте также:

Семейный архив военных лет
Тревожные надежды

Источник: Наша война: сборник. — СПб. Изд-во журнала «Звезда», 2005 г.