Сила предусмотрительности

В рамках информационного сотрудничества Интернет-портала «Непридуманные рассказы о войне» www.world-war.ru с Пансионатом для ветеранов войны «Коньково» г. Москвы продолжаем публикацию серии материалов приуроченных к 70-летию Дня Победы.

Иван Левадный

Я родился 28 сентября 1920 года. Мой отец из села Брусилово, Житомирской области. Отец окончил 5 классов церковно-приходской школы, считался грамотным. У него был красивый каллиграфический почерк, на рынке он подрабатывал, писал письма, запросы, заявления. Ему за это платили или давали курочку, яички.

Моя мать родилась в большой семье. У её родителей в семье было 14 детей: 10 сыновей и 4 дочери. Когда ребёнок подрастал, его отдавали на работу. Моя мама с 8-ми лет ухаживала за маленькими детьми в еврейской семье. Затем она переехала в Киев, но во время революции вернулась и вышла замуж за отца. У моих родителей было 2 сына и 4 дочери. Младший умер, когда ему было 1,5 годика от скарлатины, остальные дети выросли.

Помню, летчиком я не хотел быть, как многие ребята. Когда появился аэродром в 3-х км от Брусилова, мы, дети, бегали туда и нас лётчики катали. Меня тоже посадили в самолёт У-2, сделали круг, я вышел, и меня сорвало. Я плохо переносил полёты, а летать пришлось по службе очень много, в послевоенное время особенно, когда работал начальником организационно-мобилизационного отдела Главного штаба войск ПВО страны.

В 1939 году я был призван в армию в Москву. Направили в полковую школу, где учили на командиров орудий. После окончания школы меня послали в Крым на станцию Джанкой. В апреле 1941-го года поступил в Бакинское училище. В начале июля 1942 года присвоили звание лейтенанта. Нас, примерно 500 человек, целый эшелон офицеров, направили в Москву. На месте назначения встретил офицер и повёл прямо на огневую позицию. Меня назначили командовать батареей. В батарее было 72 человека. Прежде всего я попросил старшину дать мне список батареи. Списка не оказалось. Я выработал форму, по которой составили список батареи, в основном, мужской состав.

В батарее были представлены разные национальности: русские, осетины, грузины. Через некоторое время, когда немцев разбили под Москвой и отбросили на Орловско-Курскую дугу, у меня в батарее всех мужчин заменили девушками, а саму батарею направили в город Ковров на прикрытие моста через реку Клязьма. Девушек от 18 до 23 лет призвали с освобождённых территорий и создали курсы первичной подготовки бойца. Меня назначили начальником этих курсов. На курсах было две учебные батареи – 120 девушек. Занятия проходили хорошо. Девушки внимательно относились к учёбе, но с ними было тяжело. Однажды прошло, наверное, месяца полтора, меня вызывает в штаб полка начальник политотдела. Прихожу в штаб запасного полка, адъютант докладывает в политотдел, что прибыл Левадный. Я зашёл, доложил. Мне дают прочитать три письма. В каждом письме содержание одно и то же, что забеременела от Левадного. Начальник политотдела обращается ко мне: «Вас же предупреждали, что никаких отношений с девушками не иметь!» Я сказал, что никаких отношений и не было. Назначили медицинскую комиссию. Оказалось, только одна беременна, но забеременела ещё до призыва в армию, а две остальные просто хотели выйти замуж. Командир полка ту, что была беременна, уволил. Двух других посадил на гауптвахту.

В марте 1943 года, когда была объявлена тревога, я открыл огонь по самолёту Хенкель-111. После нескольких очередей самолёт задымился, но успел сбросить четыре бомбы. Первые две попали в реку, одна попала в домик охраны, а последняя в поле. Вечером мне звонит командир дивизиона: «Поздравляю тебя со сбитым самолётом!». Он не долетел до фронта 500 метров и упал. За этот сбитый самолёт я получил первую медаль «За отвагу». Должен сказать, что у меня 7 орденов и 48 медалей различного достоинства.

Сбитый самолет забрали на авиационный завод, там отремонтировали и выставили напоказ на площади Ногина в Москве. Командир дивизиона дал мне отпуск на два дня, посмотреть на сбитый самолет. На самолете висела табличка: «Самолёт Хенкель-111, сбитый войсками ПВО страны». Командир дивизиона дал мне свой московский адрес, чтобы у него переночевал. В его квартире никого не оказалось. Соседка рассказала, что жена командира дивизиона была призвана в армию как врач, а сына забрали на службу в армию. Я переночевал у соседки и вернулся на батарею.

В начале июля 1943 года мою батарею сняли с позиций и отправили с состав 2-й гвардейской танковой армии, в 9-й гвардейский танковый корпус на Орловско-Курскую дугу под станцию Поныри. Там произошло следующее событие. Утром 6 июля появился немецкий самолёт. Он летал по одному и тому же маршруту, не заходя в зону обстрела зенитчиков. Проходил через мою запасную огневую позицию. У меня было две позиции, в 1,5 километрах одна от другой. Я попросил командира дивизиона перевести на запасную позицию один взвод. Он разрешил, и я передислоцировал взвод туда. После размещения пошёл осмотреть местность, обнаружил, что через кювет всё поле усеяно нашими расстрелянными мужчинами. Их не обучали, не переодевали в военную форму, а призывали в рубахах и посылали на войну. Одеты они были кто в пиджаке, кто в рубахе, кто в чём. Я проехал дальше, доложил командиру полка. Он мне объяснил, что немцы уничтожали мужчин в деревнях, из которых они уходят. Немцы сгоняли мужчин из деревень, чтобы лишить нашу армию непредвиденного пополнения, и их расстреливали.

На третий день, 8-го числа, опять появился этот немецкий самолёт-корректировщик, летел по тому же маршруту прямо на мой взвод. Я подпустил его поближе, открыл огонь и сбил с первых же очередей. На войне побеждает не только сила, но и предусмотрительность. После того, как был сбит этот самолёт, утром мне позвонили: «Жди, к тебе приезжает командир дивизиона». Действительно, на батарею приезжает командир дивизиона, майор Кочетков, он в Испании в свое время был на войне. Я с КП батареи выскочил, хотел бежать ему навстречу, как вдруг: ба-бах! На моих глазах он падает. Болванка от снаряда попала ему в живот и перебила пополам. На Орловско-Курской дуге погибло много людей: в моей батарее было 72 человека, а осталось 51.

Иван Левадный с боевыми товарищами

Помню, был случай, когда немцы пошли в очередное наступление, один из моих солдат хотел сдаться в плен. Он был из Средней Азии. Поднял руки и хотел бежать к немцам навстречу, я его застрелил. Из Средней Азии шесть человек у меня было.

Ещё случай запомнился. На Орловско-Курской дуге за Понырями адъютант Г.К. Жукова раздал нам газетки. Мне дал «Красную Звезду», в ней заметка: «Геройская гибель пулемётчика И.В. Левадного». После войны написал письмо-запрос в архив в Москве. Мне пришёл ответ, что погибший пулеметчик Левадный – мой двоюродный брат. Он был взят в плен, умер в госпитале в Берлине и был захоронен на американской зоне. Я хотел поехать к нему на могилу, три раза письмо писал, не пустили.

После Орловско-Курской битвы дивизион перебросили под Минск, где началось наступление по его освобождению. Наш танковый корпус вышел на Вислу, занял плацдарм и готов был наступать. Как вдруг пришёл приказ: плацдарм передать пехотным войскам. Нас вывели из боя, якобы на отдых, это в 18-ти километрах от Вислы. Там мы сидели больше месяца. В чем же дело?

Оказывается, я потом уже узнал после войны, что премьер-министр Польши попросил Сталина, чтобы мы на Варшаву не наступали: они готовили восстание, чтобы освободить Варшаву. США сбросили под Варшавой более 1000 крупных контейнеров с оружием, боеприпасами и питанием. Но большая часть этих контейнеров попала к немцам, а не к полякам. Откуда я это узнал? В боях с окруженной группировкой немцев в Корсунь-Шевченковском моя батарея сбила четыре самолёта. Немцами был проложен воздушный мост, по которому они снабжали окружённых всем необходимым: боеприпасами и питанием. И вот однажды утром летит на малой высоте немецкий самолёт. Я открыл огонь и сбил его. Буквально через 5 минут летит второй самолёт по тому же маршруту. Я открыл огонь и тоже сбил. И третий сбил. И только четвертый самолёт изменил курс. В одном из самолётов были продукты, как выяснилось позже: американские галеты, американские свиные копчёные туши и т.д. Я послал старшину с солдатами к самолёту, что-нибудь прихватить. Но там уже был заместитель командира бригады и командовал, выгружая продукты, и моего старшину не допустил. Буквально через 1,5–2 часа этот заместитель командира бригады по снабжению привёз мне на батарею часть продуктов с этого самолёта.

После самого большого танкового сражения на Прохоровом поле и освобождения Минска 2 гвардейская танковая армия была направлена участвовать в Корсунь-Шевченковской операции по ликвидации группировки немцев.

В Польше, когда вышли для переправы на Одер, приехал Г. К. Жуков. Переправа была задымлена от бомбежек и обстрелов. Я приказал, чтоб впереди каждой машины шёл офицер, чтобы шофёр ехал непосредственно за ним и не опрокинулся в реку. Я вёл первую машину. Появилось два немецких самолёта, началась бомбежка и обстрел переправы. Меня взрывом бомбы сбросило в реку. Хорошо, вверх по течению прибило к понтону. Меня зацепили за воротник шинели и вытащили. От удара взрыва я получил сильную контузию. Сестричка-лейтенант Маруся Березенко на борту студебеккера раздела, растёрла меня спиртом, дала выпить полстакана, и я почти 20 часов проспал. Проснулся, и первое, что почувствовал — очень хотелось пить. После небольшого перерыва вернулся в батарею.

После переправы через Одер нашей 2-й гвардейской танковой армии было приказано сосредоточиться на Зееловских высотах, в 18-ти километрах юго-западнее Берлина. Мне было приказано занять позицию южнее. Карты у нас были 1915-го года выпуска, купленные у немцев и размноженные. Конечно, за 30 лет большие изменения произошли. Я по карте еду, и вдруг слева встречается мне большой замок, огороженный кирпичным забором, колючей проволокой. Я усомнился, правильно ли еду, ведь на карте нет этого замка. Решил проверить. Остановил колонну машин батареи. Замки висят и на воротах, и на калитке. Я постучал. Не открывают. Приказал старшине сбить замок. Собака залаяла во дворе. Подхожу к дверям. Открывает здоровенный старик, выше меня, наверное, на голову. Я спрашиваю: «Куда ведёт дорога?» Мой ординарец хорошо знал немецкий язык, и он с ним разговаривал. Хозяин объяснил, и оказалось, туда, куда нам и надо. Стояли в прихожей, а я стал так, что в зеркало себя вижу. Вдруг в зеркале вижу какую-то тень: мальчик с пистолетом в правой руке. А у меня тоже в руке пистолет. Смотрю, он поднимает пистолет, но я выстрелил быстрее и попал этому пацану в плечо. По законам военного времени, паренька, который покушался на мою жизнь, следовало расстрелять. Старик падает на колени, целует мои сапоги, просит простить. Я приказал позвать фельдшера, перевязать мальчика.

Началась битва за Берлин. Наша 2-я гвардейская танковая армия шла с северной стороны, а с южной шла 1-я гвардейская танковая армия. Бригада, в которой была моя батарея, вышла к Висле. Завязался небольшой бой. Оказалось, это американцы. Мы не знали, что это американцы, и они думали, что мы – это немцы. Когда разобрались, ко мне на батарею подходит командир американец, вынимает золотые карманные часы, дарит, а я объясняю, что у меня нет часов. Он показал на звёздочку на фуражке. Я снимаю фуражку и даю ему: «На тебе с фуражкой». Обменялись адресами. И он после войны даже написал мне из Америки письмо. После чего меня вызывал начальник особого отдела главного штаба войск ПВО страны и потребовал переписку прекратить.

4 мая 1945 года на батарею приехал командир армии, генерал-полковник Богданов и приказал на кладбище при входе в Тиргартен парк вывесить на семиметровую стелу советский армейский флаг. 8 мая 1945 года приехал командир полка, построил батарею, налил всем по 100 грамм коньяку, дал по бутерброду и два листа бумаги и карандаш на двоих. Приказал каждому написать письмо родным. Адъютант собрал наши письма. А меня посадил в машину, и мы поехали к Рейхстагу. Рейхстаг был оцеплен, а командир полка, Герой Советского Союза, был знаком с начальником оцепления, они еще в Испании вместе воевали. И мы прошли, три человека: я, командир полка и замполит. Расписались на Рейхстаге мелом. Рейхстаг, по-моему, был похож больше на тюрьму, чем на управу.

Мне приказали батарею передислоцировать на 110 километров западнее Берлина. Едем по дороге, вдоль дороги яблони. Яблоки уже поспели, какие-то попадали на землю. Смотрю, бегают дети, пацаны, но никто яблок не трогает. Помню при подходе к городу, беру четыре яблока с земли, подхожу к пацанам, вручаю каждому. «Danke schon! Danke schon!» – кричат, а с земли не берут. Это показалось мне удивительным! Когда мы обосновались, мне дали комнату в городе. Я у хозяина через несколько дней спрашиваю:

– Почему дети яблок с земли не подбирают? В чём дело?

– У нас, – говорит, – чужого не трогают.

Полковник Иван Владимирович Левадный. Пансионат «Коньково», 2015 г.

Когда меня назначили начальником полковой школы, я всегда к подъёму приходил раньше, чтобы на разводе быть без опоздания. С хозяином квартиры разговаривал без переводчика, он хорошо русский язык знал, так как был в плену в России. Пока мы беседовали, подходит какой-то немец к нему, спрашивает закурить. Он вынимает пачку сигарет, протягивает сигарету, а тот вынимает 10 пфенингов и платит за сигарету. Это удивительное дело!

Ещё вот случай. В Германии у меня получился такой казус. Под нижним клыком рос другой зуб. Меня мучили страшные боли. Я пошёл к врачу. Немка вырвала мне верхний зуб. Заплатил, сколько она сказала, и даю еще подарок, в благодарность. Ни в какую не берёт. «Скажите мне, сколько он стоит. Заплачу – возьму». Так и не взяла. В Германии уже в мирное время я был награждён баяном. Но я на баяне не играл, обменял его у поляка на сало. Когда приехал домой, мать сало разрезала, а там внутренность вырезана и насыпана соль.

После войны меня перевели в Главный штаб войск ПВО начальником организационно-мобилизационного отдела. Министр обороны Д.Т. Язов в свое время наградил меня именным охотничьим ружьём. Также награждён пятью именными часами, в том числе от маршала Г.К. Жукова, маршала П.Ф. Батицкого, главнокомандующего ФАПСИ. После увольнения из армии в 1976-м году меня перевели служить на главный вычислительный центр ГПУ (ФАПСИ).

Что касается нынешнего положения на Украине, я сам украинец, и не понимаю, почему люди, вместе добывшие Победу в Великой Отечественной войне, сейчас стреляют друг в друга.

Записала Татьяна Алешина
для Интернет-портала «Непридуманные рассказы о войне»
www.world-war.ru

2015 г.