Репортажи из Нагасаки

Американец Джордж Веллер, лауреат Пулитцеровской премии 1943 года, был первым иностранным журналистом, попавшим в Нагасаки после атомной бомбардировки 9 августа 1945 года. Он написал цикл репортажей о том, что предстало перед его глазами. Эти записи казались потерянными в течение 60-ти лет. Их находка стала сенсацией.

Через месяц после ядерной атаки он сумел оторваться от охранявшейся (и контролировавшейся) американскими военными группы журналистов и в одиночку побывал там, на развалинах, которые когда-то были городом Нагасаки. Он делал вид, что является офицером армии-победительницы, и бродил между руинами, посещал госпитали. Четыре статьи, написанные для Chicago Daily News, ныне уже не существующей газеты, были заблокированы цензорами генерала Дугласа Маркартура, который приказал не возвращать автору оригиналы. Но копии, в которых журналист переходит от оправдания атомного оружия к тревоге в связи с последствиями бомбардировки — разрушениями и страданиями людей — отыскал в римском доме журналиста его сын Энтони. В черновиках Веллер проявляет беспокойство по поводу «болезни Х», от которой люди умирали даже через месяц после бомбардировки.

Нагасаки. Спустя год после трагедии

НАГАСАКИ, 8 сентября

Конечно, атомную бомбу можно отнести к оружию, которое может обеспечить только полное уничтожение, но его использование в Нагасаки было настолько избирательным и настолько гуманным, насколько вообще избирательным и гуманным может быть использование такой гигантской силы. После исчерпывающего, хотя и до сих пор неполного исследования этой пустыни, оставленной войной, автор этих строк — он же первый человек, попавший на развалины Нагасаки — пришёл к следующим выводам.

Итак, Нагасаки — это остров, размерами и формой примерно напоминающий остров Манхэттен. Он тянется с севера на юг, и по обеим сторонам его расположены океанские бухты. Примерно там, где были бы манхэтенский и джерсийский берега реки Гудзон, тянутся здания военных заводов, принадлежащих семьям Мицубиси (Mitsubishi) и Каванами (Kawanami).

Судостроительные верфи Каванами, на которых работает до 20 тысяч человек, расположены по обеим сторонам входа в бухту, то есть примерно там, где у нас батарейный парк и остров Эллис. Это место примерно в пяти милях от эпицентра взрыва. До атомной бомбы ни один налет B-29 не смог их серьезно повредить; на них и сейчас не видно значительных повреждений.

Если идти вверх по Нагасакской бухте, по обеим сторонам которой, как и на Гудзоне, тянутся ряды доков, то видно, что берега впереди сужаются и образуют «бутылочное горло». Всё ближе красивые зелёные холмы, стоящие позади длинных рядов промышленных зданий, полностью — что по ту сторону реки, что по эту — принадлежащих Мицубиси.

Слева, на джерсийской стороне, в двух милях дальше верфей Каванами также стоят предприятия Мицубиси — верфь и завод электромоторов. На первом работает 20 тысяч человек, на втором — восемь тысяч. Верфь пострадала от налёта ещё до атомной бомбардировки, но не сильно. Электротехнический завод не пострадал вообще. От него до эпицентра взрыва три мили (5 км), и он вполне ремонтопригоден.

Мощь атомной бомбы начинаешь видеть невооружённым глазом, когда приближаешься к эпицентру взрыва, поднявшегося на высоту в полторы тысячи футов (450 м). Здесь бухта сужается до 250-футового (75-метрового) устья реки Ураками.

Этот район расположен к северу от центра Нагасаки, и здания здесь наполовину разрушены, но стены ещё стоят достаточно прочно.

Уже заработал вокзал, разрушенный полностью, если не считать платформ. Его используют для сообщения с ныне разрушенной частью долины Ураками. Вот и река Ураками, по обеим сторонам заводы Мицубиси, из города идет основное шоссе и ветка железной дороги. Сплошной ряд сталелитейных и цементных заводов тянется мили на две, а между ними лежит жилой район. Атомная бомба упала между ними и совершенно уничтожила и то, и другое, заодно убив половину (неразборчиво) всех живых существ. Полиция сейчас говорит о 20 тысячах погибших, но при этом оговаривается, что из-под обломков, скорее всего, извлекут ещё около четырёх тысяч трупов.

Процент погибших среди жертв был так высок — по данным японской официальной статистики, количество раненых превышало количество погибших вдвое — по двум причинам: на заводах Мицубиси были построены очень плохие бомбоубежища, а гражданских бомбоубежищ было мало, и находились они в отдалении. Абсолютно не сработала система оповещения о воздушном налёте.

Я рассмотрел поближе неглубокие туннели, грубо вырубленные в скалах по сторонам долины, которые компания Мицубиси называла бомбоубежищами. Мне удалось пробраться через лес перекрученных стальных балок и покорёженных крыш главных фабричных корпусов к бетонным убежищам по четыре дюйма (10 см) толщиной, только их было очень уж мало. Приличные убежища камерного типа были только в сером железобетонном здании с сиреной на крыше, в котором работали служители культа, однако других подобных зданий я не обнаружил.

Общую тревогу объявили ещё в семь часов утра, за четыре часа до того, как в небе появились Б-29, но рабочие, да и вообще большинство населения, ее проигнорировали. Полиция утверждает, что за две минуты до падения бомбы была вторая сирена воздушной тревоги, но большинство жителей говорят, что они ничего не слышали.

Отслаивая шелуху официальной информации и проверяя рассказы людей, начинаешь понимать, что атомная бомба стала оружием огромной силы, но не какого-то особенного типа. Японцы слышали по американскому радио сказки о том, что после нее в земле остается смертоносное излучение. Однако автор этих строк после многочасовых путешествий по развалинам, хотя и почувствовал тошноту от всепроникающего запаха разлагающихся человеческих трупов, однако от ожогов не страдал и слабости не испытывал. Пока что никто в Нагасаки не смог доказать, что эта бомба чем-то отличается от остальных, если не считать более яркой вспышки и более мощного ударного действия.

Вокруг завода Мицубиси — развалины, смотреть на которые вряд ли кто-нибудь пошёл бы по доброй воле. Автор этих строк провёл около часа в полутора десятках брошенных зданий в Нагасакском медицинском институте…

В этих строениях, где воздух пропитан пылью из разбитых стен, не живет никто, кроме крыс. На противоположной стороне долины и реки Ураками стоит вернее, стояло, сейчас оно почти полностью разрушено — трёхэтажное здание колледжа одной из американских миссий, называемое Тин Дзей (Chin Jei).

Японские власти указывают на то, что на этой земле, которую сравняли с землёй американские бомбардировщики, традиционно отправляли свои обряды японцы-католики и вообще все местные христиане. Однако, если бы это место не тронули, и если бы не тронули лагерь наших военнопленных, который японцы разместили рядом с заводом по производству броневых листов, это означало бы, что нетронутым остался бы и кораблестроительный завод Мицубиси, на котором работало 1016 человек — по большей части военнопленные. Нетронутым остался бы ещё один завод оборудования с 1750 рабочими.

Нетронутыми остались бы три сталелитейных завода на обоих берегах Ураками, на которых в тот день работало в общей сложности 2500 человек, хотя по проекту их должно быть 3400. И, в дополнение ко многим смежным производствам, которые теперь разрушены до основания, это означало бы, что нетронутым остался бы и завод Мицубиси, на котором 7500 человек выпускали торпеды и боеприпасы и который оказался ближе всего к точке касания бомбы.

Сегодня от этих заводов остались одни развалины. Но ни один подрывник, если бы ему дали задание пробраться на эти заводы смерти и разрушить их, не смог бы более тщательно определить место для взрыва атомной бомбы, если учесть, что японская система гражданской обороны оказалась столь инертной.

Нагасаки, суббота, 8 сентября

Покорёженные и разрушенные остовы корпусов военных заводов Мицубиси рассказывают лишь о том, что атомная бомба делает со сталью и с камнем, но воздействие расщеплённого атома на плоть и кости человека можно наблюдать в двух госпиталях в центре Нагасаки. Достаточно посмотреть на фасад находившегося за три мили от центра взрыва американского консульства, будто вдавленный внутрь, или на здание католического храма, которое стало походить на засохший имбирный хлеб, что находится в миле от эпицентра в другом направлении, чтобы понять, что освобождённый атом сметает на своем пути действительно всё.

Одна небольшая семья теперь практически живёт в двух самых больших госпиталях Нагасаки, их руки, плечи и лица сплошь забинтованы.

Я первый американец, которому удалось проникнуть в Нагасаки; сопровождающий меня гид прекрасно об том знает и всё время смотрит на меня, как будто спрашивая: «Что ты об этом думаешь?».

«Что ты хочешь мне сказать? Что Америка поступила негуманно, сбросив это оружие на Японию? Ты хочешь, чтобы я об этом написал?»

Нагасаки, 1945.

Вот дети, некоторые из них обожжены, у других ожогов нет, но волосы у них выпадают клочьями, они сидят рядом со своими матерями. Вчера японцы здесь много фотографировали. Каждый пятый из этих детей почти полностью забинтован, но никто не выказывает своих страданий.

Больно взрослым, они лежат на полу на матах. Они негромко стонут. Одна женщина ухаживает за мужем, в ее глазах стоят слёзы. Сцена очень трогательная, и мой провожатый украдкой смотрит на моё лицо — проняло ли?

После посещения множества таких «больниц» и долгих бесед с двумя терапевтами и одним специалистом-рентгенологом информации о жертвах появляется много, и она заставляет прийти к определённому мнению. Статистические данные разнятся от источника к источнику, записей практически не ведется, но, по крайней мере, в этой главной больнице муниципалитета на начало недели точно находилось около 750 пациентов с «атомной болезнью», и ещё примерно 360 человек уже умерли раньше.

В 70% случаев смерть наступает от ожогов. Японцы утверждают, что дотла сгорели все, кого взрыв застал на улице в полумиле-миле от эпицентра, однако известно, что это неправда: большей части наших военнопленных удалось бежать с горящего завода, и сгорела только четверть из них. Несомненная правда состоит в том, что в это утро в 11:02 многие сгорели в обычных пожарах, разгоравшихся среди разрушенных зданий ещё в течение получаса после взрыва.

Однако большинство пациентов, получивших серьезные ожоги, уже отошли, а те, кто выжил, быстро идут на поправку. Те же, кому никак не удаётся поправиться — это и есть те несчастные, кому выпало стать живой тайной действия атомной бомбы. Они — жертвы явления, которое лейтенант Якоб Винк (Jakob Vink), голландский военный медик — сейчас он комендант 14-го лагеря для военнопленных, расположенного при входе в Нагасакскую бухту, называет «болезнью». Винк сам был на кухне тюрьмы для военнопленных, примыкающей к бронезаводу Мицубиси, когда от взрыва на него обвалился потолок, но самому ему удалось избежать таинственной «болезни икс», которой заболели некоторые бывшие наши военнопленные и много гражданских японцев.

Винк указывает на лежащую на жёлтой подстилке в больнице женщину. Её, как говорят врачи Хикодеро Кога (Hikodero (sic) Koga) и Урадзи Хаясида (Uraaji (sic) Hayashida), только что доставили. Она убежала из эпицентра взрыва, но затем вернулась обратно, и три недели чувствовала себя сносно, только на пятке был небольшой ожог. Сейчас же ее почерневшие губы исторгают стоны — рот сводит будто судорогой, она даже не может членораздельно говорить. Её открытые руки и ноги испещрены пятнами, состоящими из маленьких красных точек.

Рядом с ней лежит полная 15-летняя девочка, у которой такие же красные точки по всему телу, и из носу течет кровь. Невдалеке лежит вдова, а вокруг неё четверо детей, самому младшему из них всего восемь лет. У двоих самых маленьких выпала часть волос. Хотя у них ничего не сломано и на теле нет даже ожогов, они тоже стали жертвами атомной бомбы.

Доктор Урадзи Хаясида мрачно качает головой. В том, что говорили по американскому радио — что земля вокруг заводов Мицубиси отравлена — наверняка что-то есть, говорит он. Но уже следующая его фраза выбивает почву из-под этой теории, потому что, по его словам, вся семья этой женщины была вне зоны поражения после взрыва, однако симптомы у них те же самые, что у тех, кто со временем вернулся туда.

По словам японских врачей, пациенты с такими поздно проявляющимися симптомами умирают сегодня, уже практически через месяц после бомбардировки, примерно по десять человек каждый день. Трое врачей спокойно говорят, что не знают, как бороться с этой болезнью, и не могут дать пациентам никакого другого лечения, кроме лежачего режима. На картину, которую они видят своими глазами, хорошо ложатся слухи, доносящиеся по американскому радио. Они не могут никого вылечить, но это их, похоже, не очень волнует.

НАГАСАКИ, 8 сентября

Неизвестные доселе эпизоды истории войны можно, как мозаику, сложить из рассказов освобождённых военнопленных, всё ещё находящихся в лагерях на Кюсю — самом южном из островов Японского архипелага.

Эти заключённые ожидают прибытия частей армии генерала Уолтера Крюгера (Walter Krueger); японские офицеры, управлявшие лагерями железной рукой, теперь приветствуют их почтительными поклонами и отдают честь.

Военнопленные из разных лагерей, разбросанных по острову, ездят друг к другу в гости и из рассказов друг друга восстанавливают неизвестные подробности событий прошлого.

Лагерь №14, до атомного взрыва находившийся на территории военного завода компании «Mitsubishi», теперь передислоцирован в восточную часть Нагасакской бухты. Там вы можете повстречать Эдварда Мэттьюса (Edward Matthews) из Эверетта, штат Вашингтон, служившего матросом пожарной команды на американском эсминце «Поуп».

Он рассказывает о неизвестных подробностях судьбы эсминца — последнем бое «Поупа», сопровождавшего крейсер «Хьюстон», столкнувшегося при прорыве через пролив Сунда [1 марта 1942 г. — прим. перев.] с японским оперативным соединением из «восьми крейсеров и бесконечного множества эсминцев». «Мы вошли в соприкосновение с японцами в семь утра. В 8:30 они открыли огонь. Мы держались до двух часов дня, когда японский самолет-разведчик сбросил бомбу, попавшую нам в корму, а затем наблюдал, как корабль идет ко дну. С японского эсминца видели, как мы тонем. День был абсолютно ясный. Но они не подбирали нас из воды — а всего нас было 154 человека, и у нас был один вельбот, рассчитанный на 24 человека, да спасательный плотик — целых три дня. Мы уже сходили с ума, когда они все же вытащили нас и доставили в Макассар [город на острове Сулавеси — прим. перев.]».

Трое бывших заключённых лагеря №3 в местечке Тобата близ города Модзи на севере Кюсю не устояли перед соблазном свободы после трёх лет за колючей проволокой, и приехали в Нагасаки, чтобы взглянуть на последствия атомного взрыва. Чарльз Геллингс (Charles Gellings) из северо-восточного Мэриленда рассказывает: «Хьюстон» японцы перехватили у восточного берега Сунды — у берега острова Явы. Он находился в проливе у бухты Бантам. 348 моряков спаслись, но их разбросали по разным лагерям».

Майлс Манке (Miles Mahnke) — он родился в Чикаго, а перед войной жил в Плейнсе, штат Иллинойс — выглядит неплохо, хотя раньше весил 215 фунтов, а теперь 160. Он рассказывает: «Да, я участвовал в «марше смерти» на Батаане [печально знаменитом переходе американских и филиппинских военнопленных в концлагеря на о. Батаан в апреле 1942 г., в ходе которого многие из них погибли — прим. перев.]. Думаю, вы знаете, о чём идёт речь».

Рядом с ними — Альберт Рапп (Albert Rupp) с подлодки «Гренадёр» (его адрес: 920, Белмонт авеню, Филадельфия): «Мы гнались за двумя грузовыми судами япошек в 450 милях от острова Пенанг. Самолёт-разведчик сбросил на нас бомбу, она попала в пост энергетики. Мы легли на дно, но когда всплыли, нас снова начали бомбить. В конце концов, нам пришлось затопить лодку. Из 42 членов команды спаслось 39 человек».

С той же лодки — Уильям Каннингхэм (Willam Cunningham) (адрес: 4225, Уэбстер авеню, Бронкс, Нью-Йорк): вместе с Раппом он путешествует по югу Японии.

В другую группу из четырёх «экскурсантов»- военнопленных из лагерей, чьи японские коменданты и охранники попросту разбежались, входят Альберт Джонсон (Albert Johnson) из Женевы, штат Огайо, Хершел Лэнгстон (Hershel Langstone) из Ван-Бюрена, штат Канзас, Моррис Келлог (Morris Kellog) из Мьюл-шу, штат Техас: все они — члены команды танкера «Коннектикут», и теперь путешествуют по Японии вместе с беззаботным морским пехотинцем Уолтером Алланом (Walter Allan), уроженцем Ваксахачи, штат Техас, служившим в охране американского посольства в Пекине.

Трое матросов с танкера очень хотели обменяться парой слов с капитаном немецкого рейдера, захватившего их в плен. Тогда капитан сказал им: «Во время прошлой войны вы, американцы, взяли под стражу немцев, живших в Японии; на сей раз мы, немцы, доставим вас, американцев, в Японию, чтобы отплатить вам той же монетой».

Всего на Кюсю оказалось до 10 000 военнопленных — примерно треть от их общего числа на японской территории: их распределяли по лагерям без какой-либо системы, да и учёта японцы не вели.

В лагере №2 у входа в Нагасакский залив содержались 68 уцелевших моряков с британского крейсера «Эксетер», потопленного в сражении в Яванском море при попытке отражения японского десанта [в феврале 1942 г. — прим. перев.]. Восьмидюймовые снаряды поразили корабль в районе ватерлинии.

Здесь же находятся пятеро из девяти (по слухам) выживших моряков с британского эсминца «Стронгхолд», потопленного в это же время вблизи пролива Сунда. Кроме них, в лагере обнаружилось 14 из 100 британских моряков с эсминца «Энкаунтер», погибшего тогда же, и 62 военнослужащих королевских ВВС, в основном служивших на Яве и в Сингапуре.

Среди 324 голландских военнопленных — уцелевшие моряки с крейсеров «Ява» и «Де Ройтер», потопленных в 11 часов вечера 27 февраля 1942 г. торпедами, которые, как похвалялись японцы, были выпущены не с эсминцев или подлодок, а с крейсеров. Вместе с ними — офицер с голландского эсминца «Кортенаэр», торпедированного ночью в ходе сражения в Яванском море.

Капрал Рэймонд Воуст (Raymond Woest) из Фредериксбурга, штат Техас, хриплым голосом рассказывает, как накануне падения Явы его 131 полк полевой артиллерии в окрестностях Сурабайи шесть часов засыпал япошек 75-миллиметровыми снарядами, уничтожив до 700 вражеских солдат. Отвечая на жадные расспросы корреспондентов о судьбе этой части, участвовавшей в боях на Яве, Воуст рассказывает, что 450 солдат [неразборчив] и сегодня разбросаны по всему Дальнему Востоку. [Неразборчиво] Нагасаки, откуда большинство из них перевели в лагерь №9. (Далее следует ещё как минимум одна фраза, но разобрать её невозможно.)

НАГАСАКИ, 9 сентября

Странную «болезнь», вызванную атомной бомбой, невозможно излечить, потому что не существует способов её лечения, а способов не существует, потому что её невозможно диагностировать. От этой болезни в городе до сих пор умирают люди.

Ежедневно в больницах умирают мужчины, женщины и дети без видимых увечий — некоторые из них три-четыре недели были здоровы и думали, что им удалось спастись.

В распоряжении врачей есть все современные лекарства, но, как они откровенно признаются в беседах с автором этих строк — первым союзным журналистом, попавшим в Нагасаки после капитуляции Японии — справиться с болезнью не в состоянии. Пациенты, внешне ничуть не пострадавшие, угасают у них на глазах.

Пожилой врач Йосисида Накасима (Yosisida Nakashima) — ведущий специалист-рентгенолог острова Кюсю, приехавший сегодня из столицы острова, города Фукуока — рассказал мне, что, по его мнению, эти люди страдают от вызванного взрывом бета-, гамма- или нейтронного излучения.

«Симптомы у всех одни и те же, — говорит японский врач. — Сокращается количество белых кровяных телец, горловые спазмы, рвота, понос и небольшие кровоизлияния прямо под кожей. Все это происходит, когда человек получает чрезмерную дозу рентгеновского излучения. У детей, переживших бомбардировку, выпадают волосы. Это естественно, поскольку такое излучение часто используется, чтобы вызвать искусственное выпадение волос, и порой проходит несколько дней, прежде чем волосы начинают выпадать».

Накасима не согласился с врачами других специальностей, рекомендовавшими оцепить зону бомбардировки полком солдат, утверждая, что смертоносное излучение, исходящее от земли, заражает возвращающихся беженцев. «На мой взгляд, любые остаточные явления на месте взрыва крайне незначительны. Я намерен вскоре провести замеры электрометром», — отмечает рентгенолог.

На предложение голландского врача, лейтенанта Якоба Винка (Jacob Vink), бывшего военнопленного, а ныне командира лагеря для союзных военнопленных в этом городе, попробовать препарат [неразборчиво], позволяющий увеличить содержание белых кровяных телец, Накасима ответил, что «это бесполезно».

Главврач полевого госпиталя №2, молодой подполковник Йоситака Сасаки (Yoshitaka Sasaki) — на его мундире красуются три нашивки за участие в военных кампаниях — рассказал, что из 343 пациентов госпиталя 200 уже умерло, и он ожидает, что та же участь постигнет ещё около 50 больных.

От самых тяжёлых ожогов пострадавшие умирали в течение недели после взрыва бомбы. Однако этот госпиталь начал принимать пациентов только через неделю-две после этого дня. Поэтому в нём лежат почти исключительно жертвы «болезни», и большинство смертей наступает именно от неё.

Накасима разделяет все смертные случаи, не вызванные простыми ожогами и переломами, на две категории в соответствии с симптомами, выявленными в результате вскрытия. К первой категории относятся примерно 60% умерших, ко второй — 40%. Среди внешних признаков первой категории — выпадение волос на голове, под мышками и в паху, локальные подкожные кровоизлияния, напоминающие сыпь, по всему телу, воспалённые губы, понос (но не кровавый), опухоли в горле, надгортанника и заглоточного пространства, а также сокращение количества красных и белых кровяных телец.

Содержание красных кровяных телец по сравнению с нормальным показателем в 5 000 000 падает вдвое или на треть, а белые тельца практически исчезают вообще: их количество сокращается с 7000-8000 до 300-500. Температура поднимается до 40, и остаётся на этом уровне.

Внутренние симптомы первой категории, выявленные в результате вскрытий, связаны с наполнением внутренних органов кровью, что, по мнению Накасимы, происходит за несколько часов до смерти. Желудок и брыжейка также заполняются кровью. Кровяные сгустки наблюдаются в костном и спинном мозге, овальные кровяные [неразборчиво] головного мозга, который, однако, воздействию болезни не подвергается. В верхней части внутренностей имеется небольшое количество крови, однако закупорке подвергаются в основном нижние проходы.

По мнению Накасимы, смертные случаи первой категории могут быть вызваны излучением атомной бомбы, как и проявляющиеся с замедлением ожоги от рентгеновских лучей. Однако вторая категория полностью ставит его в тупик. У этих пациентов всё начинается с лёгких ожогов, которые в течение двух недель заживают нормально. От обычных ожогов, однако, эти случаи отличаются тем, что у больных резко повышается температура. Известны случаи, когда в отсутствие лихорадки пациенты с ожогами, покрывающими до трети поверхности кожи, выживают. Однако если лихорадка имеет место, через две недели заживление ожогов внезапно прекращается, и их состояние ухудшается. Ожоги начинают напоминать гангренозные язвы. Однако, в отличие от жертв рентгеновских ожогов, пациенты не испытывают сильной боли. Они умирают максимум через пять дней после изменения положения к худшему.

У этих больных, в отличие от первой категории, не снижается содержание кровяных телец, а их внутренние органы после смерти остаются в нормальном, здоровом состоянии. Но эти люди умирают — умирают от воздействия атомной бомбы — и никто не знает, почему.

11 сентября для изучения места взрыва в Нагасаки должны прибыть 25 американцев. Японцы надеются, что они смогут найти разгадку таинственной болезни.

Оригинал публикации: http://mdn.mainichi.co.jp/specials/0506/0617weller.html