Размышления немца: отношения России и Германии в XX веке

12 ноября 2009 года в РИСИ выступил с докладом доктор исторических наук автор более десятка книг генерал-лейтенант Бундесвера в отставке Франц Уле-Веттлер. В докладе господин Веттлер представил свой взгляд на историю российско-германских отношений и попытался проанализировать причины, которые привели к началу Великой Отечественной войны. Некоторые утверждения в его точке зрения, а также воспоминания лично пережитые в период Второй Мировой войны, по мнению редакции сайта представляют интерес.

Выступление Франц Уле-Веттлера

Позвольте, пожалуйста, в начале нашего разговора упомянуть о, казалось бы, незначительном эпизоде. Бисмарк, германский рейхсканцлер, в 1859 году служил послом в России, в Санкт-Петербурге. Он рассказывает в своих мемуарах, о том, как царю Александру II бросилось в глаза, что на одном из лугов все время стоял часовой, однако даже офицер караула не знал, за чем же тот наблюдает. После длительных выяснений стало понятно: царица Екатерина Великая увидела однажды на том лугу первый колокольчик и не хотела, чтобы его тут же сорвали. С тех пор часовые денно и нощно, и зимой, и летом караулили цветок, которого уже давно и не было. Подобные эпизоды можно найти и в истории других государств. Как правило, это критикуется. Однако Бисмарк оценил караул у цветка как «выражение стихийной силы и упорства, на котором основана русская мощь».

Позже Карл Маркс определил Пруссию как «передовую Россию», русского союзника. Но он не принял во внимание, что уже Наполеон указал на то, что географическое положение определяет судьбу народов. Пруссия и Германия находились и находятся в центре Европы, окруженные с Востока и Запада великими державами. Мы должны иметь друзей, иначе мы можем оказаться в смертельной опасности. Ужас 1914 и 1941 гг. нам это показал. И последнее в этой связи: Томас Манн, один из крупнейших немецких писателей XX века отметил, что «немецкий народ по духу ближе к русским, чем к англичанам» и немцы скорее найдут общий язык с русскими, нежели с французами. Подобным образом рассуждали адмирал фон Тирпиц, отец немецкого флота, и Людендорф, величайший немецкий полководец времен Первой мировой.

Эти исторические детали демонстрируют тот факт, что многие немцы были расположены к России. К тому же и многие русские подолгу и с удовольствием бывали в Германии.

Но вернемся к Бисмарку: в 1892 г. он сказал, что никогда не будет существовать причины для немецко-русской войны. Тем не менее вскоре ситуация обострилась. Причины для этого были у обеих сторон. Панслависты лелеяли мечту об освобождении славян в Австро-Венгрии. В этой связи Германия оказалась перед серьезным выбором, ибо Австрия была нашим единственным союзником. Этот выбор усложняли еще больше те русские, которые мечтали о «третьем Риме» и Константинополе. Находясь в столь затруднительном положении, немецкие политики почти безоговорочно поддержали Австрию и, к сожалению, Турцию. Следующая ошибка: рейхсканцлер Бетман Хольвег, верный чувству любви к Англии, свойственному немецкой буржуазии, из которой он и происходил, слепо и безоглядно последовал за Англией. По этой причине в Петербурге вскоре заговорили, что путь к Константинополю лежит через Берлинские Бранденбургские ворота. Образования русско-французского союза в 1892 г. и англо-французской Антанты в 1904 г. привело к русско-английским противоречиям 1907 г. Тем самым, фактически под руководством Англии, была заложена бочка с порохом, подожженная в 1914 г.

Война принесла и немцам, и русским мало хорошего. Однако следует упомянуть, что обе стороны вели боевые действия с рыцарской доблестью. Приведу лишь два примера: по свидетельствам Людендорфа, русские войска в Восточной Пруссии в 1914 году вели себя «образцово», а Первая русская армия демонстрировала высочайшую дисциплину. Во время мирных переговоров в Брест-Литовске в 1917 г. обе делегации вместе обедали и совместно проводили досуг. Вопреки этому в 1919 г. в Версале победители выступили против немецкой делегации, забыв о рыцарских приличиях.

После Первой мировой войны Германия и Россия путем заключения Рапалльского договора и восстановления военного сотрудничества, вновь последовали свои практическим интересам.

Для Советского Союза создание сильной армии было логичным, так как от Финляндии до Владивостока простирались незащищенные границы, повсюду народы отделялись или хотели отделиться от России.

В 1930 г. началась реорганизация этой армии, превращение ее в наступательную путем формирования первой в мире танковой бригады. В 1932 г. 11 и 45 оборонные дивизии были перестроены в механические корпуса с 500 танками. Параллельно с этим Сталин дал указание создать первые воздушные войска; уже в 1936 г. на маневрах десантировалась 1000 парашютистов, а на «завоеванную» территорию транспортные самолеты высадили еще 5000 солдат. В это же время изменились условия для железнодорожных перевозок. Разрешалось использовать лишь такие вагоны, которые легко можно было перестроить с российской на европейскую колею.

Однако до войны еще далеко, и весной 1939 года в Россию прибыла англо-французская делегация с целью склонить Сталина к военному союзу против Германии. Маршал Ворошилов запросил 10 000 танков, 136 пехотных или кавалеристских дивизий и 5 000 самолетов. Затем он спросил, что хотят англичане. Британцы уступили. Но Ворошилов продолжал настаивать. Британцы вынуждены были признать, что располагают лишь 6 дивизиями. Даже тогдашний главнокомандующий французских войск Бофре находил предложение англичан «смехотворным».

Итак, СССР и Германия стояли в преддверии подписания пакта Гитлера-Сталина. Ни один германский глава правительства, диктатор или кто-либо еще, не мог пассивно наблюдать за созданием англо-франко-русского военного союза. В этой связи Гитлер также направил делегацию в Москву. Что могло произойти, в случае, если бы Сталин отверг условия пакта, остается исторической спекуляцией. Обхаживаемый с обеих сторон, Сталин заключил пакт с Гитлером, который хотел большего, чем быть английскими штыками на континенте. Прежде всего тот просил территории, населенные восемью миллионами белорусов и украинцев, которые Польша против воли Лиги наций (линия Керзона) завоевала в 1920-21 гг. и колонизировала всеми силами. Таким образом, в случае начала войны в 1941 г. у Сталина не будет причин для страха, что он останется без поддержки западных держав, как до этого Чехия и Польша.

Но перейдем собственно к германско-российской войне 1941 г. Прежде всего, стоит упомянуть об источниках, необходимых для исторических оценок. О немецких источниках не стоит долго говорить, так как их значительная часть десятилетиями находилась в руках у британцев. Британцы же очистили даже свои собственные архивы от всех документов, вплоть до самых незначительных, которые противоречили их официальной позиции. Таким же образом обходились они и с немецкой документацией.

В России чрезвычайно важный архив Сталина был открыт для историков лишь в начале 21 века, причем на открытии присутствовал Безыменский, который отстаивал тезис о внезапном нападении Гитлера на мирный Советский Союз. В этой связи Валентин Фалин, также сторонник этого тезиса, указывает на то, что советские архивы подверглись основательной чистке. В полноту российских архивных фондов можно верить лишь в том случае, если признать, что Сталин относился к важным документам добросовестнее, чем британцы к второстепенным.

База исторических материалов, раскрывающая причины войны находится в плачевном состоянии, что характерно для всех войн современности. Это не позволяет так исследовать предпосылки войны, чтобы любые возражения стали невозможными.

Теперь о Гитлере. Он был фанатичным антикоммунистом. К тому же, во многом и из-за 763 000 умерших от голода в результате английской блокады, он был убежден, что немцам нужно больше жизненного пространства. Однако на 1937 год присоединения Австрии и части Чехословакии казалось ему вполне достаточным еще для трех грядущих поколений. Но в протоколе Хоссбаха, многое остается под вопросом. Именно поэтому более важным представляется то, что Гитлер после заключения пакта запретил шпионаж против России, притом, что советские шпионы продолжали работать в Германии. Ценный румынский материал нельзя даже купить. При этом с зимы 1939/40 гг. в общей сложности около 750 000 немцев переехали из Советского Союза в Рейх.

В 1941 г. для Гитлера решающим было то, что войну на Западе он мог закончить лишь будучи уверенным в том, что со спины он надежно прикрыт. В этом отношении ноябрьский визит Молотова принес определенные перемены. То, что требовал Молотов, было практически подчинением, неизбежным превращением в союзника путем усиления экономической зависимости. Кроме того, было очевидно, что время работает против Германии. Нейтралитет США был скорее теоретическим; вступление их в войну в 1942 казалось вполне возможным. В случае осуществления требований Молотова Сталин стал бы арбитром Европы. Он получил бы возможность либо дальше давить на Германию, либо заставить ее сражаться, чтобы с нерастраченными силами вступить на завершающем этапе войны. Учитывая это положение, Генеральный штаб убедил Гитлера: что в течение нескольких месяцев Вермахт смог бы дойти до линии Астрахань-Архангельск – непостижимая близорукость при оценке смелости русских солдат, знаний русский генералов и мощности промышленности.

При оценке поведения Сталина, решающим является то, каким могло бы быть положение в случае победы Германии на Западе. Ответ был ясен – прогнозы ужасали. В этом случае Советский Союз в одиночку противостоял бы Гитлеру. Такие перспективы не радовали, тем более, что незадолго русский войска сражались с японцами в Монголии. Советники уже доложили Сталину о мечтах Гитлера о жизненном пространстве. К тому же немцы опубликовали захваченные французские акты, которые доказывали, что немецкая атака на Норвегию лишь на волосок опередила вторжение англичан, и только немецкая победа в 1940 г. помешала британцам и французам захватить русские нефтяные запасы Кавказа и нефтяные танкеры в Черном море. Сталин знал, как союзники оценивали Россию и нейтралитет, когда им это мешало. И в том случае, если бы Гитлер после своей победы (или ничьей) на Западе, двинулся на Советский союз, обнажили бы клинки против СССР.

Впоследствии Сталин улучшил положение России. Когда в мае 1940 г. начался французский поход германской армии, немецкие силы были сосредоточены во Франции; а на Востоке стояло лишь шесть дивизий. Сталин принялся укреплять внешние рубежи. На тот момент он уже обладал Карелией и восточными провинциями Польши. Он выдвинул новые условия Финляндии, по пакту Гитлера-Сталина он располагал Балтийскими государствами, хотел отделить от Румынии Буковину, провоцировал Болгарию потребовать от Румынии провинции, захваченные ею у Болгарии и Греции в 1919 г. Параллельно он выстраивал дипломатические отношения с Югославией. Что бы Сталин делал, если бы немцы не победили во французской кампании, никто не знает.

Одновременно с этим шли процессы активного укрепления тяжелой танковой, то есть наступательной армии. Сталин и его советники на опыте гражданской войны в Испании поняли, что крупными танковыми соединениями сложно управлять. Поэтому в ноябре 1939 г. он распустил ряд механизированных корпусов; вместо них было создано 15 танковых дивизий. Однако французский поход немецкой армии продемонстрировал ошибку. Уже в июне 1940 г. Сталин отдал приказ о формировании девяти новых механизированных корпусов, каждый из которых обладал 1000 танков — неслыханной мощью. Приказ о дальнейшем создании корпусов последовал в 1941 г., однако его исполнение не могло быть завершено из-за немецкого нападения на Россию, нехватки танков и специалистов. К тому же советская армия использовала многочисленные танки в самостоятельных войсковых частях, в 1940 г. (дополнительно к существовавшим на тот момент 15 танковым дивизиям, имевшим по 275 танков) 35 танковых бригад по 258 танков, 4 танковые бригады по 156 танков, 20 танковых полков при кавалерийских и 98 танковых батальонов при пехотных дивизиях. Параллельно с этим армия пополнилась за счет призыва 800 000 резервистов.

На июнь 1941 г. русские данные о танках колеблются в пределах от 21 000 до 24 000 танков, из них 1850 – Т34 и КВ1, с которыми не мог сравниться ни один немецкий танк. Для сравнения: Вермахт напал на Советский Союз с 2 560 танков. При этом Сталин отдал приказ о формировании двух воздушно-десантных корпусов, а в начале лета 1941 г. еще пяти. Наконец в 1941 г. он отдал приказ о переформировании на Украине четырех оборонительных дивизий в горные и переместил кавказскую горную дивизию на Украину. При этом он наверняка думал о Карпатах, которые принадлежали Венгрии и Румынии.

Войска разворачивались в течение месяцев. В четырех западных военных округах сосредоточились 170, по другим источникам 191 дивизия. В июне 1941 г. выдвинулись второй стратегический эшелон из 50, по другим сведениям из 66 дивизий, приведенных из Забайкалья и с Кавказа. Были стянуты еще четыре резервных армии. Даже Городецкий говорит в этой связи в совокупности о 240 дивизиях, которые должны были «охранять» западные рубежи Советского Союза. То, насколько Сталин торопился, наглядно проявляется в том, что зимой 1940/41 гг. многие офицеры были отпущены из лагерей и вновь приступили к службе.

При этом необходимо отметить, что стратегическое развертывание русских войск произошло раньше немецких. Во время французского похода на восточных рубежах стояли 100 советских дивизий против шести немецких.

— В июле 1940 г. 18 армия была переброшена на Восток

— В октябре за ней последовала 12 армия. Вместе с 18 армией они вошли группу Б сухопутных войск, которая отныне располагала 33 дивизиями.

— В марте 1941 г. 41 дивизий стояли на восточных рубежах Рейха, и лишь после этого начался поход против СССР.

— Только в июне с введением 12 танковых 12 моторизованных пехотных дивизий немецкая группировка сухопутных войск стала способной к нападению.

— В итоге Вермахт напал силами 150 дивизий.

Разворачивание русских войск носило, безусловно, наступательный характер. Мощнейшие танковые соединения выдвинулись далеко вперед, в район – Bialystok (Белосток) – Lemberg (Львов). Склады боеприпасов и запчастей были сосредоточены ближе к границе, чем войска, для снабжения которых это предназначалось. Аэродромы располагались на расстоянии 25 или 15 км от границы. К тому же Сталин не отдал приказ об организации эшелонированных в глубину защитных сооружений, как в 1943 г. под Курском.

К вопросу о советском определении нападения: практически все, что говорится в этой связи, можно истолковывать в зависимости от желания. Пример: маршал Баграмян свидетельствует о том, что дивизии второго эшелона уже к середине июня находились в непосредственной близости от границ. Это можно расценивать как знак того, что вскоре должно было начаться нападение советской армии. Также можно заключить, что Сталин хотел укрепить оборону, ибо обе стороны догадывались о намерениях друг друга начать наступление в 1941 г.

В качестве ответа на вопрос о причинах германо-российской войны можно привести следующее предположение:

— Гитлер после визита Молотова уже решился на войну. И не для того, чтобы упредить нападение Сталина, а потому, что он понял, что Сталин не допустит его победы на Западе, выступив в таком случае даже на стороне Англии.

— В будущем он рассматривал нападение на Советский Союз как выход из безнадежного положения. Сталин выстроил армию такой силы, от которой захватывало дух. Эта армия была развернута в восточных военных округах и готова к боевым действиям. Эти действия носили наступательный характер.

Но мы не знаем, были ли планы Сталина по наступлению в 1941 г. окончательными. Мы также не знаем, считал ли он реорганизацию крупных танковых соединений успешной и самое важное: мы не знаем, как Сталин оценивал политическое положение. Нам неизвестно, планировал ли Сталин выждать, когда Германия, Великобритания и даже США начнут бороться между собой, что возможно в наибольшей степени соответствовало его интересам.

Против тезиса о возможном нападении свидетельствует тот факт, что приказы о реорганизации и создании танковых и воздушно-десантных дивизий поступили лишь весной 1941 г. За эту версию говорит то, что в случае нападения даже диктатор оказался бы под давлением извне. Он нанес бы серьезный ущерб войскам, заставив их зимой в лесах разбивать лагерь.

Теперь следует перейти к войне и послевоенному времени. О немецком завоевании России и русском завоевании Германии скажу лишь несколько слов. И то, и другое – темные страницы, изображаемые в еще более темных тонах, нежели того требует справедливость.

О немецком захвате: это печальная глава, но дело не только в этом. При исследовании отношения русского населения на освобожденных территориях вокруг Сталинграда даже НКВД указывает на положительный образ немецких войск.

К вопросу о русском захвате: некоторые детали указывают на то, что войска, возможно в результате военной пропаганды, потеряли управление, и руководство стало вести себя по-другому. Моя семья жила в Тюрингии, которая относилась к американской зоне оккупации. В родительском доме расположились американские офицеры. Они вели себя с нами как с варварами. Несколько недель позже американцы убрались, и пришли русские. Снова к нам вселились офицеры. Моя мать делила спальню с дочерьми, чтобы в случае чего защитить их. Однажды вечером постучались в дверь спальни, русский офицер просил корзину для бумаг.

Из собственных воспоминаний: когда Германия капитулировала, я служил на подводном флоте. Согласно Женевской конвенции 1929 г. пленных следовало отпускать при завершении войны; Советский Союз не был обязан исполнять эти условия, так как не подписывал Конвенцию. При этом остальные победители не принимали во внимание положение Конвенции, которую даже Германия соблюдала. Нас отправили на судно «Отто Вюнше», сопровождающее подлодки. На судне был создан англо-русский военный штаб, который организовывал переброску немецких подлодок в Кронштадт или в польский Свинемюнде. «Отто Вюнше» стал последним судном, переданным России. Поэтому мы постоянно находились в окружении русского экипажа. Скажу, что единственное досадное происшествие, которое я тогда пережил, заключалось в том, что русский офицер предложил мне папиросу. С тех пор я курю.

Когда мы прибыли в Свинемюнде, перед судном собрались выжившие в разрушенном бомбежками городе немцы; они узнали нас по немецкой униформе. Это было похоже на освобождение из концлагеря, жертвами однако были немцы, а преступниками поляки. Сотни одетых в лохмотья и голодных женщин, дети и старики умоляли нас дать им что-нибудь съестное. Вскоре пришли поляки, начали расправу и стрельбу, некоторые немцы упали на землю. Остальные скрылись в руинах. Мы наблюдали это с корабля, осыпаемые отнюдь не дружелюбными окриками поляков. Однако русский офицер распорядился сварить в большом количестве похлебку; наполнив ею ведра, в окружении вооруженных русских мы проследовали к руинам и раздали еду. Если появлялись поляки, русские их прогоняли.

Самые молодые, а я был «морским кадетом», должны были чистить комнаты офицеров. Однажды офицер вернулся раньше и заметил, что я знаю русский (к сожалению, на сегодняшний день я его уже забыл). С этого же дня я был освобожден от всех обязанностей и начал преподавать русским офицерам немецкий – в то время, как ни один из западных офицеров не хотел марать свою голову и язык речью «варваров», как они нас называли.

В Либау над лагерем для военнопленных висел транспорант, о котором ходила молва и в других лагерях: «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается. Сталин». В это же время государства превзошли самих себя в планах по уничтожению Германии. К тому же, они считали, что немецкий народ, как минимум, со времен Бисмарка, так опустился, что как раз они могут перевоспитать немцев – моего отца, мою мать, меня.

После Сталинграда 1943 г. русские генералы принимали там фельдмаршала Паулюса, а после капитуляции Германии в 1945 г., командующие русским штабом приглашали представителей немецкого командования для совместного обсуждения – так как это было принято раньше. Но когда в 1943 г. немецко-итальянские войска капитулировали в северной Африке, главнокомандующий союзных войск Эйзенхауэр отменил этот традиционный жест с обоснованием, что он ведет крестовый поход.

Все это демонстрирует: русские не разделяли убеждения о моральном превосходстве над немцами, которому следовали Эйзенхауэры и т.п., то есть которым следовало бы внимательно проанализировать собственные поступки. Показательной для таких людей является следующая выходка Черчилля. Когда в 1945 г. он впервые ступил на немецкую землю, расстегнул ширинку и на глазах у всей свиты помочился на нее; и в этом он был не единственный.

Но немцы остаются в тени со своими жалобами. Наши руки в крови: как в свое время сказал Гете:

Не суйся в чужие дела, и твоя совесть будет чиста.

Это актуально и для сегодняшнего времени. В немецких СМИ современные российские политики, например Путин и Медведев, часто оцениваются в негативном ключе. Особенно критикуется политика России на Кавказе и Украине.

При этом бросается в глаза, что Россия весьма остро реагирует на такую критику. США в контексте доктрины Монро уже без малого 200 лет вмешиваются, часто и военным путем, в дела государств, находящихся под их влиянием. Типичным для «страны безграничных возможностей» образом, они распространили действие доктрины Монро на всю Южную Америку вплоть до Антарктики. При этом они критикуют Россию, когда та действует в зоне своего влияния, причем довольно умеренной.

Эта критика показывает, что так называемые «западные» ценности, «западная» трактовка прав человека и англо-американская форма демократии получили на Западе статус религиозной догмы. Это привело к копированию ранее критиковавшейся доктрине Брежнева, оправдывающей любое вмешательство по всему миру, часто в разрез с позицией ООН. Еще Черчилль аргументировал: «Англо-американское единство неудержимо потечет прочь, величаво и благородно, как воды Миссисипи». Также рассуждали многие американские президенты и убедительно рассуждает Бжезинский. При такой идеологической ориентации, очевидны следующие последствия: камера пыток правительства США в XXI веке. Первым государством, запретившим пытки, была Пруссия в 1740/1757 гг. Но в 1947 году Пруссия уничтожена западными державами.

А те, кто не следуют этим постулатам и не идут за адептами западных ценностей, подвергаются критике, как Путин и Медведев. В Германии границы свободы мнения таковы, что эти люди «умерщвляются не физически, а социально и профессионально», как сказал в 1835 г. Токвиль.

Россия сегодня географически стала дальше от нас, немцев. И я закончу тем, что знал еще Бисмарк и другие: счастливыми для немцев и русских были и будут те времена, когда народы внимательно относятся друг к другу. Ведь и по сей день не теряет своей актуальности мысль, высказанная еще Наполеоном: география определяет судьбы народов.

Подготовила текст и фото: Татьяна Алешина