Работа управления пропаганды в Пскове

Первое, что мне бросилось в глаза в Пскове, были плакаты с портретом Гитлера и надписью по-русски: «Гитлер освободитель». Помню и бездарный плакат, на котором здоровенный немецкий крестьянин с огромным мешком зерна «показывал нос» тощему и ободранному русскому мужичку в лаптях. Такие плакаты, обращение с пленными, облавы и отправки людей на работу в Германию и вообще все поведение немцев сводило на нет любые усилия немецкой пропаганды.

Управление пропаганды северного участка фронта — Propaganda Abteilung Nord, или ПАН и его Отдел печати, находились в Риге на ул. Адольфа Гитлера (ранее Brivibas iela — ул. Свободы, а до 1918 г. Александровская), д. 9. Там же был и книжный склад издательства ПАН. В ведении ПАН были редакции псковской газеты «За Родину» и журнала «Новый путь». Редакции находились в Риге на ул. Рихарда Вагнера (Dzirnavu iela — Мельничная), д. 57. И газета, и журнал печатались в Риге и оттуда посылались по всей Псковщине и иной территории, оккупированной Группой армий «Север». Книги, печатавшиеся немецкой пропагандой, были без названия издательства и места издания, и, как правило, без указания года издания.

Начальником ПАН был зондерфюрер «К» (капитан) Кнот, а его заместителем д-р Бальд. Книжным издательством заведовал зондерфюрер «Ц» (лейтенант) Гольцнер (Holzner). У него в Риге был в центре города книжный магазин на Вальню йела (Крепостная ул.) [1]. Начальником отдела печати (Gruppe «Presse») был Крессе, и был еще и нач. отдела «Активная пропаганда» зондерфюрер «К» Лазотта. В числе служащих были и говорящие по-русски латыши, и местные русские.

Присутствие немецкой пропаганды на оккупированных территориях чувствовалось на каждом шагу. В ее ведении была вся культурная жизнь, школы, библиотеки, театры, радиовещание. Всё, за исключением церковной жизни, хотя люди из отдела пропаганды зорко следили за тем, что и как делает «Православная миссия в освобожденных областях России». Таково было ее официальное название, и в нем тоже не обошлось без пропаганды.

В статье «К 60-летию освобождения Пскова», подготовленной П. Гусевым [2], сказано, что «в конце 1941 г. немцами при городской Управе был создан так называемый «Комитет по борьбе с большевизмом»», который «ставил своей целью вести борьбу с большевиками путем письменной и устной агитации, путем сбора средств и вещей для так называемой РОА. В этой части их задачи были однотипны с задачами, которые ставил перед собой «Русский комитет». Свои программные установки они опубликовали в контрреволюционном воззвании, выпущенном ими в Пскове. Воззвание было подписано всеми членами комитета, а именно: Черепенкиным В.М., городским головой г. Пскова» и служащими городской Управы Берёзским, Боголебовым и Ивановым. На эту информацию нельзя полностью полагаться, так как в конце 1941 г. о РОА еще не было и речи, да и сам комитет, видимо, был создан псковским Отделом пропаганды только для публикации воззвания. Во всяком случае, мне о его деятельности ничего не известно.

О «Русском комитете» в статье П. Гусева сказано: «В Пскове от имени так называемой Русской освободительной армии действовал созданный немцами «Русский комитет»». Мне кажется, что говорить, что он действовал, нельзя. Местный отдел пропаганды, действительно, хотел создать комитет в поддержку РОА. В комитет входили служащие отдела пропаганды Хроменко, возглавлявший псковскую контору газеты «За Родину», Блюм, возглавлявший радиоузел, старший лейтенант РОА Иван Семенович Боженко и еще несколько лиц. Среди прочего предполагалось и создание клуба молодежи. В связи с этим о. Георгий Бенигсен, как заведующий Столом молодежи при Православной миссии, и я, как его сотрудник, принимали участие и разговорах о работе с молодежью. Дальше разговоров дело не пошло, так как на создание клуба молодежи не было получено разрешения высшего немецкого начальства.

Недалеко от кремля, на Великолуцкой улице (в советское время Советская) около старинного храма Архангела Михаила (XV в.) находился «Остландский магазин прессы», который принадлежал отделу пропаганды. Там продавались газеты, журналы и книги как на немецком, так и на русском языках. В первый же день пребывания в Пскове я купил в этом магазине Kleiner illustrierter Führer durch Pleskau (Малый иллюстрированный путеводитель по Пскову) К. Заблоцкого. Путеводитель предназначался для любознательных немцев, оказавшихся почему-либо в городе. Стоил он 30 рублей (3 марки) и был напечатан на хорошей бумаге в Тарту (Юрьев, Эстония). Издание подобной книги на русском языке не входило в планы немецкой пропаганды, зато антисоветской и антисемитской литературы на русском языке было достаточно. Издавались книги немецких авторов в переводе на русский, например, повесть Ганса Августа Фовинкеля «Борьба в лесу» или сказка братьев Гримм «Еж и заяц». Был издан и роман Тургенева «Дым», который считается его наиболее западническим произведением. В нем писатель не находит ничего содержательного в жизни русской интеллигенции, и потому своему произведению и дал название — «Дым». Из русских авторов помню книгу Лескова «Рассказы» с рассказом «Жидовская кувырколлегия», роман Краснова «Белая свитка» об антисоветских партизанах в Белоруссии в 1920-х годах, воспоминания Шаляпина «Маска и душа» и И. Солоневича «Бегство из советского ада» («Россия в концлагере»). Для школ были изданы составленные Анатолием Яковлевичем Флауме (1912-1989) учебники русского языка.

В Отделе пропаганды сидели не только враги русского народа, но и друзья. Их стараниями издавались детские книжки, и не только упомянутая сказка братьев Гримм, но и «Спящая царевна» Жуковского и сборник детских стишков о животных «Книжка-малышка» неназванных авторов. Кроме того, для детских садов и приютов Отдел пропаганды «Север» отпечатал на плотной бумаге три листа детских игрушек для вырезывания. На первом было деревенское хозяйство с избушкой, колодцем с журавлем, с домашними животными и прочим. На втором листе были Василиса Прекрасная, Иванушка-дурачок и другие картинки, относящиеся к русским сказкам, а на третьем был паровоз, трактор, две машины, гараж, а главное — два парохода. На большом пароходе с надписью «ПАН» развевался флаг гитлеровской Германии, а на другом было название «Густав», как мне сказали — имя одного из главных начальников ПАН. Эти игрушки в магазине не продавали, но я достал все три листа у «тети Нади» (Одиноковой), заведующей приютом при Св.-Дмитриевской церкви, которую немецкая пропаганда снабдила этими игрушками в достаточном количестве.

Музей, вернее то, что осталось от музея, был в ведении Einsatzstab Rosenberg — Оперативного штаба Розенберг. Он помещался в старинных Поганкиных палатах, построенных в 1667-1671 гг. богатым купцом С. И. Погашенным на Губернаторской улице, 7 (в советское время Некрасовская). Музей в Поганкиных палатах был создан еще в царское время. В советское время там была, кроме прочего, и антирелигиозная выставка. Уже в конце лета 1941 г. он был открыт немцами для посетителей.

При немцах иконы и другие предметы, входившие в антирелигиозную выставку, составляли главную часть экспонатов. Затем в музее остались кое-какие менее ценные предметы западноевропейской и русской живописи, остатки естественно-научного собрания, которых большевики не эвакуировали, а также фарфор, привезенный немцами из дворцов Павловска и Царского Села, и кое-что из новгородского музея. В общем, экспонатов было не так много, но само здание, с его окнами и лестницами, казалось мне каким-то сказочным. Такого я прежде нигде не видывал. Музей был открыт в рабочие дни и то только с 10 до 12 часов. Я там был несколько раз. Видал там немцев, но не помню, чтобы встречал там русских. Это и понятно. Русским в рабочее время было не до музея.

Одним из служащих музея был археолог Василий Сергеевич Пономарев (1907-1978, Марбург), бывший первым бургомистром оккупированного немцами Новгорода. Он занимался описанием музейных экспонатов и даже в военное время продолжал заниматься раскопками, о чем писалось, например, в газете «Северное слово» от 25 августа 1943 г.

В ведении музея была и библиотека, открытая немцами в начале 1943 г. в Солодёжне [3]. Немцы забрали все книги на проверку, и в библиотеку передали из спецхрана все книги, напечатанные по старому правописанию. Потом библиотека пополнялась книгами, печатавшимися Отделом пропаганды в Риге, и советскими книгами, прошедшими немецкую цензуру. Некоторые из изъятых советских книг были отправлены в Ригу или в Германию в научные библиотеки, а все прочие пошли на макулатуру. Когда я работал в Берлине переплетчиком, то в мастерской было большое количество картонок от советских книг для вторичного использования. У населения немцы советских книг не отбирали, зато советская власть, вернувшись в 1944 г. на Псковщину, потребовала от населения не только сдать все изданные немцами книги, журналы и газеты, но и содрать со стен и сдать те газеты, которые были употреблены на обои [4].

В ведении Отдела пропаганды был и радиоузел. Сколько мне известно, передачи не шли в открытый эфир, а передавались по электрической сети в радиоточки, которые можно было только включить или выключить. Начальником радиоузла был с самого начала местный немец Блюм, который в советское время был учителем. Про радиоузел среди жителей ходили многочисленные анекдоты.

Обычно вечером я включал свою радиоточку и слушал Концерт по заявкам. Диктор объявлял, что имярек пожертвовал несколько рублей на Красный Крест и просил исполнить какой-нибудь романс для своей девушки. Передача кончалась песней «Спи, моя радость, усни…». Выбрана она была не потому, что была подходящей песней «на сон грядущий», а потому, что принадлежала немецкому композитору. Для Концерта по заявкам использовались советские пластинки. Какие можно, а какие нельзя, решала немецкая пропаганда. Были и новые берлинские пластинки, напетые военнопленными, выпущенные отделом пропаганды «Винета». В июне 1943 г., вскоре после посещения Пскова генералом А. А. Власовым, радиоузел стал ставить ежедневно пластинку «Винеты» с маршем РОА «Мы идем широкими полями…», автором которого был упомянутый А. Я. Флауме, написавший его под именем Анатолия Флорова.

Одной из важных забот Отдела пропаганды было театральное дело. В театре имени Пушкина, который не пострадал от бомбардировки, до осени 1942 г. шли концерты как для русских, так и для немцев, но в конце года его сделали исключительно немецким солдатским театром, так же как и кинотеатр «Пограничник», а для русских был специально построен в саду Отдыха на Pleskauer Hauptstrasse (Октябрьский проспект, до 1923 г. Сергиевская улица) деревянный барак, названный официально Малым театром. Псковичи называли его Русским театром. Там в воскресенье 1 ноября 1942 г. впервые был показан какой-то немецкий фильм, а 22 декабря состоялся первый концерт. С тех пор там были эстрадные выступления местных и приезжих артистов и показ немецких фильмов. Слышал, что показывали фильм «Жид Зюс», который я видел еще в Югославии. Немецкие фильмы я не смотрел. Не для того я приехал в Псков, но русские представления старался не пропускать.

Среди приезжавших в Псков была рижская эстрадная группа под руководством Владимира Александровича Гермейера (по сцене Герин), про которую говорилось, что была образована в январе 1943 г. и гастролировала как в Пскове, так и в прифронтовой области. За февраль 1943 г. она дала свыше 50 выступлений, как для гражданского населения, так и для русских и финских воинских частей, включая больных и раненых в полевых госпиталях.
Частым гостем Пскова был рижский квартет Гривского, который состоял из Льва Гривского, Владимира Неплюева, Ивана Гайжевского и Игнатия Разуваева. Про Гривского писали в газетах, что он погиб в 1945 г. в Германии во время налета на поезд, в котором артисты ехали на очередное выступление. Вместе с ними выступали еще три танцовщицы и один юморист-имитатор. В их программе, вероятно, по требованию немецкой пропаганды, всегда была надоевшая мне ария Германна из «Пиковой дамы», в которой были слова: «Так бросьте же борьбу, ловите миг удачи, пусть неудачник плачет…».

Иногда в псковском «Русском театре» выступал знаменитый народный артист РСФСР Николай Константинович Печковский (1896-1966), солист ленинградского Кировского театра, случайно оказавшийся в оккупации. После войны он был арестован и отправлен в концлагерь.
Кроме рижан выступал и прифронтовой театр «Свежий ветерок» под руководством В. Печорина [5].

Был в Пскове и свой «Ансамбль русских добровольцев» под управлением М. Корсунского, который псковичи называли «Ансамблем военнопленных». Он состоял из бывших военнопленных, поступивших на службу немецкой пропаганды, и к РОА отношения не имел. Этот ансамбль выступал не в советской и не в немецкой форме, а, как я потом узнал, в американской. Директором был Ф. Дудин. Он или кто-то другой из руководителей ансамбля, как я потом узнал, был русским из Югославии, попавшим к немцам в плен как офицер югославской армии и освобожденным с условием, что будет у них работать. Помню, как он удивил меня, объявив, что следующим номером будет «Белградское танго», и я услышал знакомые слова: «Как хороши вечерние зарницы…».

Из местных русских запомнился мне молодой красивый певец, любимец публики, Игорь Александрович Зарикто. Говорили, что под его руководством был создан из молодежи оркестр и танцевальный ансамбль, но я помню его как солиста.

Иногда в «Русском театре» появлялась красавица Хильда Алева, псковская эстонка, работавшая диктором на радиоузле и снабжавшая газету «За Родину» детскими сказками или стишками, подписываясь «Тетя Маня». Появлялась она всегда хорошо одетая и в со-провождении немецких офицеров. Иногда она выступала на сцене как конферансье.

Газета «За Родину» и журнал «Новый путь» выходили и после эвакуации Пскова и распространялись среди своих бывших читателей, оказавшихся в Латвии. Цена газеты была по старинке указана «50 копеек», а подписка «12 руб. в месяц», хотя в Латвии советские рубли не имели хождения. Весной 1944 г. появилась еще и новая немецко-русская газета «Russische Pressespiegel» — «Обзор русских газет». Первая и вторая страницы были немецким переводом русских статей, напечатанных на третьей и четвертой странице, причем первая русская страница с заголовком была на четвертой странице. На немецкой странице было сказано, что перевод должен служить «zur Unterrichtung der Einheitsührer über den wesentlichsten Inhalt der russischen Presse» (для обучения руководителей соединений сущности содержания русской прессы). Отдел пропаганды должен был делать вид, что все в порядке и что германская армия непобедима. В «Обзоре» давались заметки из газеты «За Родину», из журнала «Новый Путь» и газеты «Северное слово», которая издавалась в Эстонии тем же Отделом пропаганды «Север», но в Латвии в продажу не поступала.

Для русских в Эстонии в годы оккупации выходили газеты «Северное слово» в Таллинне и «Наше время» в Печерах. Для русских в рабочих или беженских лагерях (вернее, для эвакуированных) печатались летом 1944 г. односторонние стенгазеты «Наше время» и «Новости недели» (обе 61×80 см). Для последней был указан тираж 1500 экземпляров. У меня сохранились «Новости недели» № 3 от 15 мая 1944 г. с передовицей А. Андреева «Почетный труд» и статьей «Права русских в Германии», в которой говорилось: «Новым распоряжением германских властей урегулировано положение русских рабочих, работающих в Германии: их права расширяются и приравниваются к правам немецких и других европейских рабочих, занятых в Германии…» Это был образец немецкой лжи: в мае 1944 г. русские рабочие все еще носили значки «OST», ограничивавшие их права. Только в августе 1944 г. вместо значков «OST» были учреждены специальные нарукавные значки для русских, украинцев и белорусов, ничем не улучшившие их правового положения. Далее в номере были статьи: «Место еврею», «Сообщения со всего света», «Обзор военных действий» и др.

В Пскове в 1943 г. я купил первые два номера журнала для младшего и среднего возраста «Наш друг». Судя по рассказу Сергея Широкова «Живой груз» во втором номере, журнал, скорее всего, выходил в Смоленске, где в то время проживал С. Широков (он же Тропинин и Максимов, а настоящее его имя Сергей Сергеевич Пасхин, 1916 — 1967, США). Хотя в предисловии к первому номеру и было сказано, что «редакция рассчитывает на широкую помощь учителей, родителей, писателей и общественности», адрес редакции не был указан. Интересно отметить, что хотя журнал, как я предполагаю, выходил в Смоленске (Группа пропаганды «Центр»), его можно было купить и в Пскове. Смоленск был взят Красной армией в сентябре 1943 г., и это было, видимо, причиной того, что вышло всего два номера.

Летом же 1944 г. вышел первый и последний номер журнала для юношества «Мир и ты». В нем мне сразу бросилась в глаза заметка на ранее запретную тему — «Беседа о русской земле», а на стр. 10-11 статья «Остланд». Статья была посвящена Эстонии, и в ней было сказано, что «часто в Нарву приезжали русские люди из других далеких их государств осмотреть исторический город и сходить на границу, поклониться русской земле, взять себе горсточку земли из-за проволоки и увезти с собою». На одном из снимков был изображен Ивангород. Про Юрьев-Дерпт сказано было, что он построен Ярославом Мудрым в начале XI века. Упомянут Вышгород, а про Ревель отмечено, что там стоит маленький домик, в котором жил Петр Великий, и дворец, который он построил для императрицы Екатерины. Статья кончается обещанием в следующем номере написать про Латвию и Литву.

Газета «За Родину» выходила в Риге до тех пор, пока Отдел пропаганды не получил приказ отступать с обозом 18-й германской армии на Кенигсберг. Путь по суше был уже отрезан, и эвакуироваться пришлось морским путем.

Считаю своим долгом поблагодарить соредактора рижского русского журнала «Даугава» Бориса Анатольевича Равдина и Дмитрия Александровича Левицкого за помощь при работе над этой статьей.

Примечания

1. Письмо Д. Левицкого от 16.04.1992 в архиве автора.

2. Псковские хроники. Псков: Стерх, 2004. Вып. 4: К 60-летию освобождения Пскова. Подготовлено П. Гусевым на основании информации, собранной в трехмесячный срок для секретаря Псковского обкома ВКП (б) Л.М. Антюфеева, о структуре и личном составе разведывательных и контрразведывательных органов и политико-экономическом положении Пскова в период оккупации. С. 203-243.

3. В газете «За Родину» (1943. 28 окт.) было сказано, что библиотека на Гоголевской (имелась в виду Солодёжня, постройка XVII в.) работает уже девятый месяц. Там же было сказано, что работает и недавно открытая библиотека в Успенской церкви. Эта библиотека была в бывшей Успенской церкви, превращенной большевиками в Спецхран. Долго она не проработала. В ноябре или декабре 1943 г. она была вывезена в Ригу и поступила в распоряжение Einsatzstab Rosenberg.

4. В псковской историко-краеведческой газете «Псковский хронограф» (2001. № 6, 21 июля) в отделе «После освобождения» было напечатано секретное распоряжение нач. Серёдкинского РО НКГБ капитана госбезопасности Мальцева от 4 октября 1944 г.: «Секретарю Серёдкинского РК ВКП(б) тов. Дианову. В некоторых районах, в частности, в гор. Пскове, иногда проскальзывают случаи, и в нашем районе, за неимением бумаги отдельные руководители организаций, председатели сельсоветов и колхозов для разных служебных записок используют разные немецкие бланки, а подчас и контрреволюционные листовки, чем способствуют распространению германофашистской антисоветской агитации.. Прошу при очередной отправке уполномоченных в сельские советы дать наказ провести разъяснение в колхозах о снятии со стен всех изданий немецких оккупантов, ни в коем случае не применять для записок немецкие бланки и контрреволюционные листовки, предупредив их, что виновники будут наказываться. А также поставить вопрос о сдаче всякого рода книг, журналов, газет и пр. немецкого издательства в РО НКГБ».

5. За Родину. 1943.18 марта.

Источник: Полчанинов Р. В. Молодежь русского зарубежья: воспоминания, 1941-1951. — М.: Посев, 2009. с. 125 — 134 с. (Материалы к истории НТС ; Вып. 2). Тираж 500 экз.