Программа активизации деятельности Церкви

Письмо архиепископа Тамбовского Луки (Войно-Ясенецкого)
митрополиту Крутицкому Николаю (Ярушевичу)
с программой активизации деятельности Русской Православной
Церкви и борьбы с материализмом [1]

15 июля 1944 г.

Высокопреосвященнейший и дорогой Владыко.

Не терпит душа и не могу молчать, видя, что творится в Церкви Божией. О, какая страшная разруха, какой страшный голод ду­ховный, какое множество некрещеных и лишенных христианского погребения, какая беспросветная религиозная тьма. Поскорее, пос­корее надо нам, архипастырям, не покладая рук трудиться над вос­становлением лежащей в развалинах и пепле Церкви Российской, и покарает нас Господь, если не будем спешить. Страшно, страшно для меня то, что мало будет помощников нам, что так оскудели делатели на ниве Христовой, ничему не научились за 27 лет страшной и великой революции, продолжают мечтать о митрах и набивать карманы и мешки деньгами, не радея о славе Божией. Поскорее, поскорее прекратите, дорогой Владыко, награждение митрами.

Чтобы лечить больных, надо знать состояние всего организма их и с изучения его начинать лечение. Надо и нам понять рели­гиозное состояние различных групп народа нашего, чтобы начать духовное врачевание.

Архиепископ Тамбовский Лука (Войно-Ясенецкий)

I. Простой народ, крестьянский народ, тот, который пре­жде вереницами шел за тысячи верст в Киево-Печерскую и Троице-Сергиевскую лавры, в массе своей, несмотря на анти­религиозную пропаганду, остается тем же почти в религиозном отношении, как и до революции, но дичает в голоде духовном. Ему надо помочь экстренными мерами в деле восстановления бо­гослужения, ибо оно важнее всего; поскорее надо приобщить его к великим таинствам христианским, без которых грозит маразм духовный. Медленно, нетерпимо медленно идет открытие церквей в селах, и надо ускорить его двумя мероприятиями:

1) Всемерно добиваться пред Правительством немедленного открытия тех многочисленных сельских церквей, которые со­хранились неповрежденными, в которых есть и утварь церков­ная, и облачения, и книги; возле которых часто живут без дела священники, потому, что заперты двери храма. До сих пор такие церкви числятся подлежащими открытию только в общем поряд­ке. Их должны открывать вне очереди.

2) Не следует добиваться восстановления и открытия более или менее сильно поврежденных церквей или церквей, занятых мастерскими, складами или учреждениями, которые трудно осво­бодить. Вместо этого, гораздо разумнее, проще и дешевле строить новые, деревянные церкви — обыденки (а не молитвенные дома, о которых часто ходатайствуют). В каждом селе найдется несколько нежилых изб, которые можно разобрать и построить из них боль­шую избу с небольшим алтарем, одной главой с крестом. Вот и церковь — обыденка.

Надо возбудить пред Правительством ходатайство о разре­шении постройки таких церквей во всем Союзе; надо поручить московским архитекторам выработать стандартные планы таких церквей и иконостасов, по возможности простых и дешевых.

В Москве и во всех епархиях надо поскорее организовать мас­терские по изготовлению церковной утвари и свечные заводы, иконописные мастерские и переписку необходимейших церков­ных книг, не ожидая, пока станет возможным печатание их.

Нам следует взять пример с мусульман, у которых в каждом кишлаке и ауле непременно есть не одна, а несколько маленьких мечетей.

Предвижу возражение: где же взять столько священников, сколь­ко их понадобится, если построить много церквей — обыденок? Не­возможное людям, возможно Богу. Возвещая горе пастырям, кото­рые губят и разгоняют овец паствы Его, Господь говорит: «Соберу остаток стада Моего из всех стран, куда Я изгнал их, и возвращу их во дворы их, и будут плодиться и размножаться. И поставлю над ними пастырей, которые будут пасти их, и они уже не будут бояться и пугаться, и не будут теряться, говорит Господь» ( Иер. 23, 1-4).

А словами пророка Иезекииля (гл.34) Господь говорит еще ре­шительнее: «Вот, Я сам отыщу овец Моих и осмотрю их. Я буду пасти овец Моих и покоить их, говорит Господь».

Не надо останавливаться перед трудностями, не надо лавировать и изобретать способы человеческие, чтобы обойти их. «Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам». При глубокой вере в Бога все будет возможно нам, верующим, ес­ли всегда будем идти путем высшей правды. Авраам ответил сыну своему Исааку: «Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой», ибо и в самых отчаянных обстоятельствах не поколебалась вера его. Так и мы скажем сомневающимся: «Бог усмотрит пас­тырей Себе», найдет их там, где мы не ищем; не из докончивших семинарии и нередко недостойных священства, а в недрах народа Божия, среди простых и чистых сердцем овец Христова стада; и наша задача будет только в том, чтобы дать им минимум богослу­жебных, богословских и практических знаний, необходимых для священника. Такие священники-простецы будут даже во многих отношениях лучше священников-семинаристов, ибо они близки к народу, плоть от плоти его. Я знал священника из полуграмотных слесарей, проповеди которого казались мне сумбурными и малопонятными, но простой народ очень хорошо понимал его, высоко ценил и любил за истинно христианское горение духа. Мы теперь все же в гораздо лучшем положении, чем архиереи древней Руси, набиравшие священнослужителей из неграмотных мужиков. Даже в недавнее от нас время св. Иоасафа Белгородского культурный и нравственный уровень священников был так низок, что Святителю иногда приходилось пороть их розгами и плетьми…

Не дожидаясь открытия средних богословских школ, надо кликнуть клич в народе и находить достойных священства про­стецов, поручая образованным протоиереям и священникам вес­ти индивидуальные занятия с ними по подготовке к священству. Ведь средние школы во всех епархиях откроется еще не скоро.

II. До крайности плачевно религиозное состояние советской мо­лодежи. Она абсолютно невежественна в религиозном отношении, и ей надо было бы проповедовать Евангелие, как пермякам, мордве и черемисам. Это, однако, невозможно по советским законам, и проповедь среди молодежи возможна только двумя путями: бого­служениями, которые, слава Богу, уже привлекают много молоде­жи, и религиозным воспитанием детей через родителей. Однако и родители в значительном большинстве весьма мало подготовлены к этому, и им надо помочь вне богослужебными беседами, на которых должны излагаться основы догматического и апологетического бо­гословия и священная история Ветхого и Нового завета. Советское законодательство разрешает ознакомление с религиозным учением молодых людей, достигших 18-летнего возраста, и следовало бы поставить вопрос об открытии воскресных школ для них.

III. Особой заботы требует религиозное просвещение нашей интеллигенции. Широко распространившееся, но и прежде сильное, безбожие среди людей, более или менее причастных к современному научному знанию, нельзя считать явлением серь­езным и сколько-нибудь глубоким. Феликс Данте [2] в своей книге «Атеизм», которую можно назвать искренней исповедью атеиста, прямо говорит, что подлинный атеизм, который он сравнивает с дальтонизмом, безусловно, редок и даже может считаться духов­ной аномалией. О себе самом он говорит, что родился атеистом, и по складу своего ума отличается от огромного большинства людей, для которого естественна вера в Бога.

Широкое распространение безбожия в нашем народе и при­частном к науке обществе объясняется двумя причинами. Данте справедливо настаивает на необходимости строго различать под­линный атеизм от антиклерикализма, как явление редкое от на­строения очень распространенного. Все революции, по самому их существу, всегда сопровождались огромным подъемом антикле­рикализма. Это вполне понятно, т. к. Церковь считают главным врагом революции, и это особенно ярко проявилось в нашей Ве­ликой революции. Гнев народа, разбившего цепи самодержавия, бурно обрушился на русскую Церковь, которая, в большом числе своих представителей, действительно была опорой и пособницей самодержавия. Но настало уже время, когда более умные стали понимать, что «вместе с ванной [3] выплеснули и младенца», что нельзя отождествлять черносотенное духовенство с Господом Ии­сусом Христом, а «Русское знамя» и «Колокол» с Евангелием.

Безбожие русской дореволюционной интеллигенции всегда связывалось с нигилизмом и революционностью, и потому не удивительно, что революционный подъем антиклерикализма был встречен ею с радостью, и очень содействовал широкому распро­странению антиклерикализма, смешиваемого с атеизмом.

Вторая причина распространения безбожия и отказа от религии в наших образованных и полуобразованных кругах состоит в том, что скудомыслие и духовное убожество свойственно всякой толпе, все рав­но, образованной или темной, пожалуй, даже в гораздо большей сте­пени полуобразованной толпе, чем простым, неученым людям, среди которых немало людей ясного ума и глубоких духовных запросов.

Широкая образованность и глубокое приобщение к науке, большая самостоятельная работа на научном поприще не только не уводит от Бога, а, напротив, приводит к Нему всех тех ученых, которым свойственны глубокие вопросы духа. Те самые великие открытия астрономии, которые полузнаек, людей толпы так легко побуждают к издевательству над религией, очень многих глубо­комысленных астрономов приводят к трепетному благоговению перед всемогуществом Творца. Изучение физики и химии, ана­томии и физиологии у людей поверхностного мышления служит поводом к укоренению в механистическом и материалистическом воззрении, а у людей более глубокого духа рождает преклонение вперед премудростью Создателя.

Но немногие способны придти к сократовскому «я знаю только то, что я ничего не знаю». Такие избранные глубоко сознают, что их незнание неизмеримо больше, чем малое научное знание, и никогда мера нашего знания не превзойдет меры незнания прос­то в силу ограниченности нашей способности познания, нашей телесной и духовной ограниченности.

Люди интеллигентной толпы этого не понимают и с чрезвычай­ной легкостью принимают за непреложную истину «последнее слово науки», столь изменчивое и нередко противоречивое, и без критики охотно подхватывают легкомысленные антирелигиозные выводы из такого «последнего слова». Поистине удивительно умственная и духовная ограниченность таких «безбожников», часто совершенно незнакомых с религиозными учениями, никогда не читавших Еван­гелия и, тем не менее, отвергающих его и издевающихся над ним. Помню пожилую врачиху, всегда старавшуюся импонировать своей культурностью, которая на мой вопрос, что заменяет для нее рели­гию, дала исключительный по глупости ответ: «врачебная этика».

Такие убогие интеллигенты безнадежны для истины. Но люди средние далеко не безнадежны, и очень многие из них могут при­дти ко Христу, если им помочь. А помощь им крайне необходима, ибо легко верят в Бога только люди, обладающие детским просто­сердечием и чистотой; а для людей, головы которых затуманены наукой, вера — очень трудное дело, ибо она требует устранения множества противоречий и разрешения трудных вопросов.

Чем же может и должна помочь им Церковь? Материализм очень силен и легко овладеет даже сильными умами, если они не склонны к познанию трансцендентального мира.

Прямая критика его, научная и философская, встречает в нем трудно победимого противника и до сих пор мало успешна. Но у него есть ахиллесова пята — его крайняя ограниченность; ибо материалисты заняты только видимым миром. Чтобы избавить образованных людей от власти материализма, есть только одно средство: открыть пред ними безграничный мир трансцендентного.

За время нашей революции в Европе и Америке возникла новая наука, метапсихология, занимающаяся изучением тех проявлений человеческого духа, которые явно принадлежат к области трансцен­дентного, но официальной, материалистической наукой игнорируются или даже клеймятся именем суеверий. Крупнейшие ученые всех специальностей разрабатывают эту новую науку, в крупных центрах Европы и Америки создан ряд метапсихологических ин­ститутов, издается много журналов и написано много книг по метапсихологии. Две из них я имел возможность прочесть с глубоким интересом и пришел к заключению, что метапсихология может пос­лужить важным средством освобождения умов нашей интеллиген­ции от пут материализма; ибо она вводит в мир трансцендентного, пользуясь строго научными методами и тем, внушая доверие людям, преклоняющимся пред наукой. Метапсихология, как мне кажется, послужит мостом между наукой и религией, и Церковь должна ис­пользовать эту новую, несомненно, прогрессивную науку, как средс­тво для начального отрезвления безбожников по недомыслию.

Конечно, Церковь обладает гораздо более могучим средством, чем метапсихология, для раскрытия и проповеди истины в Свя­щенном Писании и в житиях святых; но и от вспомогательных средств мы не должны отказываться. За последнюю четверть века, несомненно, появилась в католических и протестантских странах, большая неведомая нам, богословская и религиозно-философская литература, доступа к которой нам следует всемерно добивать­ся. Организация высшего богословского института может очень помочь нам в этом деле, так как для плодотворной преподава­тельской и научной деятельности его необходимо пополнение институтской библиотеки новейшей иностранной литературой, и вряд ли Правительство откажет в этом.

Иностранная литература будет необходима нам и для осущест­вления другой задачи, которую я считаю очень важной в неот­ложной, именно для создания новой апологетики, направленной, прежде всего, против материалистического атеизма. Обширная антирелигиозная литература, отравившая своим ядом множест­во слабых и неустойчивых умов, не должна остаться без нашей критики и ответа. Коллективным трудом христиан — ученых всех специальностей, объединенным компетентным архипастырским руководством, должна быть изучена и подвергнута критике вся антирелигиозная литература и создана новая, серьезная апологе­тика, это большое дело займет не менее трех лет, и к тому времени отсутствующая теперь возможность издания богословских книг может открыться; наше же дело не терять времени для осуществления этой важной задачи. Без критического разбора антирели­гиозной литературы и без новой апологетики не только сельское духовенство, но и многие городские протоиереи не смогут отве­чать на запросы нового времени, предъявляемые к религии.

Кроме обширной и серьезной апологетики, мало доступной сельскому духовенству, необходимо написать краткий критичес­кий обзор антирелигиозных нападок для руководства малообра­зованных священников.

Церковь жива и сильна кровью мучеников, страданиями ис­поведников, великими подвигами преподобных и ради них ум­ножающейся благодатью Божией. Жития святых, конечно, неиз­меримо сильнее книг и журналов по метапсихологии, и широкое распространение их в народе очень необходимо для обращения неверующих и колеблющихся.

Двенадцатитомные Четьи Минеи св. Димитрия Ростовского мало кому доступны, а многочисленные краткие сборники стра­дают общим недостатком: то, что очень важно, изложено в них так же кратко, как и менее важное. Кроме того, богатство леген­дарных сказаний многих, сколько-нибудь образованных, людей отталкивает от чтения житий святых. Поэтому весьма необходимо издать новый сборник житий, в котором не повторялись бы очень многочисленные и однообразные биографии святых, особенно мучеников, а излагались бы только самые яркие и святые подвиги мучеников, и серьезно, подробно изложенные биографии великих святых, изъясняющие путь спасения и руководящие к духовному деланию. Число житий в таком сборнике будет гораздо меньшим, чем в наших прежних Четьих Минеях, ставивших своей целью не оставить без упоминания ни одного святого; но, концентрируя лишь самое ценное, можно избавить читателей от однообразия, и скуки и не устрашить их объёмом книги.

К большой работе по избранию и обработке важнейших житий святых надо приступить неотложно. Как ни важна устная и печатная проповедь и пропаганда хрис­тианского вероучения, но все наши старания в этом отношении будут медью звучащей и кимвалом бряцающим, если личным примером глубокой веры и любви ко Христу, исполнением за­поведей Его не будем утверждать проповедь нашу. А старые язвы духовенства и церковной жизни не излечены и страшными уроками революции. Общеизвестны важнейшие из них: корыстолю­бие, небрежение в священнослужении, тщеславие и честолюбие, недостаток братолюбия.

Важнейшим средством воздействия на таких худых священнослужителей всегда была архипастырская любовь и жалость к ним, великое тщание к исправлению их крот­ким наставлением и личным примером святой жизни. Но и меры строгости, наказания и прощения необходимы и неизбежны, и плохи те архиереи, которые заботятся больше всего о том, чтобы жить в мире со всем духовенством, не восстанавливать их против себя, и потворствуют им в их прегрешениях. Очень важным и неотложным делом считаю я немедленное прекращение награж­дения священников митрами, ибо это очень сильное и вредное средство к усилению тщеславия и честолюбия духовенства, пре­пятствующее борьбе с этими тяжелыми пороками.

До крайности трудна борьба с очень тяжелым следствием общей церковной разрухи — всякими расколами и самочинием священ­нослужителей и монашествующих, не признающих патриаршей и архиерейской власти. И здесь на первое место должны мы поставить кроткое и любовное увещание, и вразумление верующих народ­ных масс, и разъяснение им церковных канонов и их важности, это должно быть делом, прежде всего, самих архиереев, неустанно проповедующих в городах и селах своих епархий о единении и вза­имной любви, о единстве Церкви, о смирении и послушании.

Но большая твердость и непреклонность в отношении непод­чиняющихся и вожаков церковного разделения, запрещение их в священнослужении, лишении сана и даже отлучение от церкви со­вершенно необходима для искоренения расколов и разъединения.

Примите, дорогой Владыко, с любовию и снисхождением это излияние наболевшего сердца моего и утешьте меня Вашими свя­тыми молитвами.

Лука, Архиепископ Тамбовский

[1] Письмо было направлено Г. Ф. Александровым 2 августа 1444 г. Г. М. Маленкову. См. док. № 130.

[2] Так в документе. Правильно — Феликс Ле-Дантек. — Прим. ред.

[3] Так в документе, надо «с водой». — Прим. ред.

РГАСПИ Ф. 17. Оп. 125. Д. 235. Л. 85-93.
Копия // Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны. — М., 2009. — С.117-125.