Пережить плен — оказалось "преступлением"

Родилась 28 июля 1925 года в селе Семеновка Харьковской области, в крестьянской семье. Через год семья переехала в пос. Константиновку Сталинской области. В октябре 1941 года Константиновка была оккупирована немцами, а в 1942 году жителей насильно вывезли в Германию. Мария Сергеевна три с половиной года находилась в концлагере и работала на фабрике. В апреле 1945 года лагерь был освобожден американцами. В конце войны Мария Сергеевна была тяжело ранена и отправлена в госпитель на родину.

После моего рождения наша семья переехала в поселок Константиновку Донецкой области. К осени 1941 года немецкие войска приближались к Донецку. Всех подростков пригласили в райком партии и каждому дали задание: в случае оккупации противником нашей территории помогать партизанам. Мы помогали копать противотанковые рвы, чтобы не допустить фашистов в наш город. А когда немцы оккупировали его, ушли в подполье. Подростки ходили на разведку выяснять, где скопление немецких танков, солдат, складов, штабов, где размещаются высокие немецкие чины. Руководил подпольной работой секретарь райкома партии. Мы, подростки, маскировались: брали мешок или сумку, клали туда мыло, спички — вроде ходили менять их на хлеб и картошку.

Однажды получили задание сходить в Краматоровку на явочную квартиру для передачи важных сведений. Задание выполнили. Партизаны взрывали склады, пускали под откос эшелоны. Озлились немцы, на всех улицах города устроили облаву. Полицейские с собаками выгоняли жителей из домов, гнали с детьми на вокзал, там грузили в товарные вагоны. Мы как раз возвращались с задания и попали в облаву. Меня вместе с остальными погнали на вокзал. Какой там стоял крик, вой: «Мама, спаси!» А маму саму загоняют в вагон. Закрыли нас и повезли в Германию.

Остановились во Франкфурте, в каком-то пересыльном лагере. Здесь произвели дезинфекцию — всех девушек остригли наголо. Потом вывели на плац — продавать. На площади стояло множество грузовиков, а возле них хозяева. Переводчик выкрикивал людей по профессиям: электрики, сварщики, строители, штукатуры, слесари, токари. Хозяева с эсесовцами грузили отобранных в машины и увозили в концлагеря. У кого не было профессии, тех купил хозяин шелкопрядильной фабрики. В их числе оказалась и я.

Хозяин привез нас в концлагерь, расположенный под г. Кельном. Этот концлагерь находился в поле, недалеко можно было увидеть в окно еще один концлагерь. Говорили, что это лагерь военнопленных. Рядом протекала река Рейн. Наш концлагерь в три ряда был обнесен колючей проволокой. Так в 1942 году, в 17 лет, я и многие мои земляки стали узниками фашистских концлагерей. Бараки за колючей проволокой с полицейской охраной и строгим режимом стали нашим постоянным жилищем. На работу нас гоняли под конвоем.

В нашем новом лагере в первую ночь, готовясь ко сну, мы увидели, что наши матрацы набиты человеческими волосами. От ужаса кровь застыла в жилах, ведь это же волосы несчастных жертв, замученных в концлагере! Никто в эту ночь не уснул, горько мы оплакивали тех, чьи волосы были набиты в наши матрацы. Несколько недель мы прожили в том лагере, и ни одной ночи не проходило без кошмарных сновидений.

В концлагере

Плохое питание, непосильный труд и жестокое обращение уничтожали личность и превращали людей в рабочую скотину. Без причины любого из нас могли отправить в газовую камеру. Много мы страдали и были свидетелями страшной жестокости фашистского режима. Тяжело было смотреть, когда на фабрику водили узников из концлагеря Дахау в сопровождении полицаев с овчарками. Это была серо-полосатая масса людей, измученных голодом, тяжелым трудом, жестоким насилием. Все знали, что большинство из них погибнут в газовых камерах.

Затем нас перевели в русский лагерь за колючую проволоку и оттуда гоняли работать на шелкопрядильную фабрику. Рядом находился лагерь бельгийцев и французов. В бараке стояли нары в три яруса. Здесь жили 24 девушки из разных мест: Донецка, Краматорска, Харькова, из Белоруссии и Польши. Жили дружно, как родные сестры. На работу, с работы, в столовую — всюду гоняли нас под конвоем. Кормили супом из брюквы и какой-то травы, мы еле ноги таскали. Когда шли на работу немцы били нас палками и резиновыми дубинками, прикладами автоматов. На фабрике работали на участке с вредными условиями труда — отмачивали пряжу в кислоте, потом промывали ее водой, вытаскивали и сушили. Когда я заболела, и мне не под силу стало работать, меня тут же посадили в подвал на неделю. На этой фабрике работали и местные немцы. Были и такие, кто жалел нас. Мне в подвал в окно подавали хлеб.

На фабрике мы старались делать брак, за это меня однажды избили до полусмерти и бросили в подвал фабрики. Выпустили через неделю еле живую.

В марте 1945 года фронт приблизился к нашему лагерю. Ребята из нашего лагеря были связаны с подпольем и бельгийцами, которые могли свободно выходить в город. Бельгийцы узнали, что Красная Армия подходит все ближе, и 10 апреля всех узников наших лагерей увезут на уничтожение в крематорий Бухенвальд. Решено было устроить побег. Я входила в группу подпольщиков, готовившихся к побегу. Нас было 14 человек, и ночью мы убежали из лагеря. Накануне ребята прорезали проход в колючей проволоке, а охрану отвлекали французские узники из соседнего лагеря, они прользовались большой свободой, на работу и в город выходили свободно. Нас убежало 10 девочек и 4 мальчика. Бежали на передовую, в сторону фронта, откуда были слышны орудийные выстрелы, освещавшие дорогу. Под сильным обстрелом стало страшно, и мы, добежав до каких-то дач, спрятались в домике. Там просидели два дня, боялись выходить. Затем ребята пошли на разведку и недалеко от нашего домика встретили немца. Мы уже прощались с жизнью: найдет — всех расстреляет. Но, оказывается, немцам было не до нас, они отступали, а в город вступали американцы.

Освободили нас американцы. От радости мы плакали, что остались живы. Решили вернуться в свой лагерь. Пришли и увидели, что лагерь пуст, узников увезли в крематорий, остались две девочки, а третья была убитая. Мы испугались и решили идти на передовую, к своим. Дошли до какого-то немецкого города, нашли пустой дом. Очень хотелось есть, воровали у немцев овощи, а ночью варили. Немцы пожаловались американцам, что русские воруют. Тогда американцы приехали на грузовых машинах, погрузили нас и отвезли в город Ваймер, в советский сборный пункт, там передали советским войскам.

В советском лагере было много детей, сюда собирались оставшиеся в живых малолетние узники концлагерей. В это время еще шла война. Ребят, которые могли двигаться, отправляли на фронт — смывать кровью свое «преступление», то есть жизнь в плену. Девочек отправляли работать в госпитали санитарками. Так я попала в госпиталь в Иене. Я кормила и перевязывала раненых, которые поступали непрерывно, день и ночь, так что медицинский персонал валился с ног.

В конце апреля 1945 года раненых солдат отправляли на родину. Я вместе с другими санитарами грузила раненых в эшелон. Началась бомбежка, и я была тяжело ранена. Меня отправили на родину, в поселок Константиновку.

Здесь у меня уже не было родных, мама и два братика уехали в Куйбышев, отца растреляли немцы. Госпиталь был переполнен, раненых родственники разбирали по домам, военные врачи навещали и лечили раненых прямо на квартирах. Меня взяли к себе две женщины, одна из них работала в аптеке, другая на почте. Врачи предупредили их, что я безнадежна. Но женщины выходили меня. Это было уже после Победы.

Когда я стала подниматься, они устроили меня на работу водовозом в совхоз, чтобы я могла заработать денег на дорогу в Куйбышев, и часто работали вместо меня, так как я была еще слаба.

Холодно встретила родина тех, кто вернулся из плена. Каждый из нас получил горькую пилюлю недоверия и презрения. А вина наша была в том, что в первые месяцы войны советские войска, спешно отступая на восток, бросили нас, еще детей, на растерзание врагу, на страшные страдания. Но мы чудом выжили, и, видимо, поэтому стали лишними людьми в родном Отечестве.

Прошли годы… Хотелось бы сказать молодому поколению: будьте добры, справедливы и милосердны, чтобы никогда не затмила ваши глаза черная чума фашизма, чтобы не случилось подобной трагедии с вашими детьми и внуками.

Печатается в сокращении.

Источник: Строки, опаленные войной: воспоминания ветеранов г. Самары. — Самара, 2002. — Т.3.