Мне больно видеть, как молодое по­коление порой пренебрежительно, а то и с иронией относится к военной те­ме. В начале 90-х, в День Победы я был свидетелем такого случая: идет ста­рик с палкой, в медалях, орденах, по­четных знаках. Подходит к нему полу­пьяный молодой человек: "Вот если бы вы немцев-то не победили, мы бы тут сейчас жили в шоколаде,...

Мне больно видеть, как молодое по­коление порой пренебрежительно, а то и с иронией относится к военной те­ме. В начале 90-х, в День Победы я был свидетелем такого случая: идет ста­рик с палкой, в медалях, орденах, по­четных знаках. Подходит к нему полу­пьяный молодой человек: "Вот если бы вы немцев-то не победили, мы бы тут сейчас жили в шоколаде,...

Мне больно видеть, как молодое по­коление порой пренебрежительно, а то и с иронией относится к военной те­ме. В начале 90-х, в День Победы я был свидетелем такого случая: идет ста­рик с палкой, в медалях, орденах, по­четных знаках. Подходит к нему полу­пьяный молодой человек: "Вот если бы вы немцев-то не победили, мы бы тут сейчас жили в шоколаде,...

Мне больно видеть, как молодое по­коление порой пренебрежительно, а то и с иронией относится к военной те­ме. В начале 90-х, в День Победы я был свидетелем такого случая: идет ста­рик с палкой, в медалях, орденах, по­четных знаках. Подходит к нему полу­пьяный молодой человек: "Вот если бы вы немцев-то не победили, мы бы тут сейчас жили в шоколаде,...

Завтра два года войны. 25. 06. 1943 - два года, как я расстался с тобой и любимыми детьми, уходил на эту великую справедливую войну, на защиту самого дорогого в моей жизни, на защиту своей любимой отчизны. Я как сегодня помню этот день отъезда, ты стояла у магазина с Владиком на руках, когда я садился в кабину ведущей машины.

Завтра два года войны. 25. 06. 1943 - два года, как я расстался с тобой и любимыми детьми, уходил на эту великую справедливую войну, на защиту самого дорогого в моей жизни, на защиту своей любимой отчизны. Я как сегодня помню этот день отъезда, ты стояла у магазина с Владиком на руках, когда я садился в кабину ведущей машины.

Завтра два года войны. 25. 06. 1943 - два года, как я расстался с тобой и любимыми детьми, уходил на эту великую справедливую войну, на защиту самого дорогого в моей жизни, на защиту своей любимой отчизны. Я как сегодня помню этот день отъезда, ты стояла у магазина с Владиком на руках, когда я садился в кабину ведущей машины.

Завтра два года войны. 25. 06. 1943 - два года, как я расстался с тобой и любимыми детьми, уходил на эту великую справедливую войну, на защиту самого дорогого в моей жизни, на защиту своей любимой отчизны. Я как сегодня помню этот день отъезда, ты стояла у магазина с Владиком на руках, когда я садился в кабину ведущей машины.

Завтра два года войны. 25. 06. 1943 - два года, как я расстался с тобой и любимыми детьми, уходил на эту великую справедливую войну, на защиту самого дорогого в моей жизни, на защиту своей любимой отчизны. Я как сегодня помню этот день отъезда, ты стояла у магазина с Владиком на руках, когда я садился в кабину ведущей машины.

Завтра два года войны. 25. 06. 1943 - два года, как я расстался с тобой и любимыми детьми, уходил на эту великую справедливую войну, на защиту самого дорогого в моей жизни, на защиту своей любимой отчизны. Я как сегодня помню этот день отъезда, ты стояла у магазина с Владиком на руках, когда я садился в кабину ведущей машины.

Ефрейтор Аллан Робинсон из 6-го новозеландского полевого санитарного отряда начал службу в Греции в марте 1941 г. до того, как был эвакуирован на Крит в мае того же года. Здесь представлен текст, описывающий атаку немцев на Главный перевязочный пункт 6-го полевого санитарного отряда. Пациенты и сотрудники госпиталя были захвачены в плен и служили живым...

Ефрейтор Аллан Робинсон из 6-го новозеландского полевого санитарного отряда начал службу в Греции в марте 1941 г. до того, как был эвакуирован на Крит в мае того же года. Здесь представлен текст, описывающий атаку немцев на Главный перевязочный пункт 6-го полевого санитарного отряда. Пациенты и сотрудники госпиталя были захвачены в плен и служили живым...

Ефрейтор Аллан Робинсон из 6-го новозеландского полевого санитарного отряда начал службу в Греции в марте 1941 г. до того, как был эвакуирован на Крит в мае того же года. Здесь представлен текст, описывающий атаку немцев на Главный перевязочный пункт 6-го полевого санитарного отряда. Пациенты и сотрудники госпиталя были захвачены в плен и служили живым...

Ефрейтор Аллан Робинсон из 6-го новозеландского полевого санитарного отряда начал службу в Греции в марте 1941 г. до того, как был эвакуирован на Крит в мае того же года. Здесь представлен текст, описывающий атаку немцев на Главный перевязочный пункт 6-го полевого санитарного отряда. Пациенты и сотрудники госпиталя были захвачены в плен и служили живым...

Ефрейтор Аллан Робинсон из 6-го новозеландского полевого санитарного отряда начал службу в Греции в марте 1941 г. до того, как был эвакуирован на Крит в мае того же года. Здесь представлен текст, описывающий атаку немцев на Главный перевязочный пункт 6-го полевого санитарного отряда. Пациенты и сотрудники госпиталя были захвачены в плен и служили живым...

Ефрейтор Аллан Робинсон из 6-го новозеландского полевого санитарного отряда начал службу в Греции в марте 1941 г. до того, как был эвакуирован на Крит в мае того же года. Здесь представлен текст, описывающий атаку немцев на Главный перевязочный пункт 6-го полевого санитарного отряда. Пациенты и сотрудники госпиталя были захвачены в плен и служили живым...

Никитин хотел, чтоб мое мнение о нем было хорошее. Между нами не было близкой дружбы, но жили мы, как в одной семье, все наши достоинства и недостатки были на виду. Я сразу же обратил внимание, что у Никитина пробивная бесцеремонность: с любыми вопросами, которые у нас возникали, он мог обратиться к любому должностному лицу.

Никитин хотел, чтоб мое мнение о нем было хорошее. Между нами не было близкой дружбы, но жили мы, как в одной семье, все наши достоинства и недостатки были на виду. Я сразу же обратил внимание, что у Никитина пробивная бесцеремонность: с любыми вопросами, которые у нас возникали, он мог обратиться к любому должностному лицу.

Никитин хотел, чтоб мое мнение о нем было хорошее. Между нами не было близкой дружбы, но жили мы, как в одной семье, все наши достоинства и недостатки были на виду. Я сразу же обратил внимание, что у Никитина пробивная бесцеремонность: с любыми вопросами, которые у нас возникали, он мог обратиться к любому должностному лицу.

Никитин хотел, чтоб мое мнение о нем было хорошее. Между нами не было близкой дружбы, но жили мы, как в одной семье, все наши достоинства и недостатки были на виду. Я сразу же обратил внимание, что у Никитина пробивная бесцеремонность: с любыми вопросами, которые у нас возникали, он мог обратиться к любому должностному лицу.