Мы предупредили Гвардейскую бронетанковую, которая проходила мимо Каньи за нами. Несмотря на это они продолжали продвижение и в считанные секунды мы теряли под Каньи почти 20 танков. Мы видели, как передовой полк пытался обойти огневую точку в Каньи. В процессе этого они потеряли еще несколько танков, на сей раз от огня из леса к востоку. Атака ...

Мы предупредили Гвардейскую бронетанковую, которая проходила мимо Каньи за нами. Несмотря на это они продолжали продвижение и в считанные секунды мы теряли под Каньи почти 20 танков. Мы видели, как передовой полк пытался обойти огневую точку в Каньи. В процессе этого они потеряли еще несколько танков, на сей раз от огня из леса к востоку. Атака ...

Мы предупредили Гвардейскую бронетанковую, которая проходила мимо Каньи за нами. Несмотря на это они продолжали продвижение и в считанные секунды мы теряли под Каньи почти 20 танков. Мы видели, как передовой полк пытался обойти огневую точку в Каньи. В процессе этого они потеряли еще несколько танков, на сей раз от огня из леса к востоку. Атака ...

Устало смотрю на задымленное небо. Нет, стервятники не появляются, и я передаю через связных, которые приползают ко мне. И каждый норовит подшутить, подбодрить. «Еще не присыпало? Откопаю! Такую красавицу бомба не возьмет». «Не плачешь? Нет? Ты смотри, к-ка-кая смелая… Буду жив, женюсь. Ей-ей, женюсь. Как Берлин возьмем, так и…»

Устало смотрю на задымленное небо. Нет, стервятники не появляются, и я передаю через связных, которые приползают ко мне. И каждый норовит подшутить, подбодрить. «Еще не присыпало? Откопаю! Такую красавицу бомба не возьмет». «Не плачешь? Нет? Ты смотри, к-ка-кая смелая… Буду жив, женюсь. Ей-ей, женюсь. Как Берлин возьмем, так и…»

Устало смотрю на задымленное небо. Нет, стервятники не появляются, и я передаю через связных, которые приползают ко мне. И каждый норовит подшутить, подбодрить. «Еще не присыпало? Откопаю! Такую красавицу бомба не возьмет». «Не плачешь? Нет? Ты смотри, к-ка-кая смелая… Буду жив, женюсь. Ей-ей, женюсь. Как Берлин возьмем, так и…»

Устало смотрю на задымленное небо. Нет, стервятники не появляются, и я передаю через связных, которые приползают ко мне. И каждый норовит подшутить, подбодрить. «Еще не присыпало? Откопаю! Такую красавицу бомба не возьмет». «Не плачешь? Нет? Ты смотри, к-ка-кая смелая… Буду жив, женюсь. Ей-ей, женюсь. Как Берлин возьмем, так и…»

Устало смотрю на задымленное небо. Нет, стервятники не появляются, и я передаю через связных, которые приползают ко мне. И каждый норовит подшутить, подбодрить. «Еще не присыпало? Откопаю! Такую красавицу бомба не возьмет». «Не плачешь? Нет? Ты смотри, к-ка-кая смелая… Буду жив, женюсь. Ей-ей, женюсь. Как Берлин возьмем, так и…»

Тотчас откликнулся, поднял стакан Панюков. В батальоне он считался мастаком по части тостов. Не раздумывая, он возгласил: - Мир держится верностью друзей! Выпьем, товарищи, за дружбу! За боевую дружбу! Тост был встречен одобрительно. Однако мне он показался избитым, много раз повторенным за бутылкой. Хотелось каких-то иных, берущих за сердце слов.

Тотчас откликнулся, поднял стакан Панюков. В батальоне он считался мастаком по части тостов. Не раздумывая, он возгласил: - Мир держится верностью друзей! Выпьем, товарищи, за дружбу! За боевую дружбу! Тост был встречен одобрительно. Однако мне он показался избитым, много раз повторенным за бутылкой. Хотелось каких-то иных, берущих за сердце слов.

Тотчас откликнулся, поднял стакан Панюков. В батальоне он считался мастаком по части тостов. Не раздумывая, он возгласил: - Мир держится верностью друзей! Выпьем, товарищи, за дружбу! За боевую дружбу! Тост был встречен одобрительно. Однако мне он показался избитым, много раз повторенным за бутылкой. Хотелось каких-то иных, берущих за сердце слов.

Тотчас откликнулся, поднял стакан Панюков. В батальоне он считался мастаком по части тостов. Не раздумывая, он возгласил: - Мир держится верностью друзей! Выпьем, товарищи, за дружбу! За боевую дружбу! Тост был встречен одобрительно. Однако мне он показался избитым, много раз повторенным за бутылкой. Хотелось каких-то иных, берущих за сердце слов.

Тотчас откликнулся, поднял стакан Панюков. В батальоне он считался мастаком по части тостов. Не раздумывая, он возгласил: - Мир держится верностью друзей! Выпьем, товарищи, за дружбу! За боевую дружбу! Тост был встречен одобрительно. Однако мне он показался избитым, много раз повторенным за бутылкой. Хотелось каких-то иных, берущих за сердце слов.

В качестве подготовительных мер перед наступлением противник собрал наикрупнейшую воздушную армаду, которая только вводилась в действие с начала войны: около 2500 британских и американских бомбардировщиков. На участке шириной по фронту 4 километра и глубиной в 7 километров огнем артиллерии и авиации...

В качестве подготовительных мер перед наступлением противник собрал наикрупнейшую воздушную армаду, которая только вводилась в действие с начала войны: около 2500 британских и американских бомбардировщиков. На участке шириной по фронту 4 километра и глубиной в 7 километров огнем артиллерии и авиации...

В качестве подготовительных мер перед наступлением противник собрал наикрупнейшую воздушную армаду, которая только вводилась в действие с начала войны: около 2500 британских и американских бомбардировщиков. На участке шириной по фронту 4 километра и глубиной в 7 километров огнем артиллерии и авиации...

В качестве подготовительных мер перед наступлением противник собрал наикрупнейшую воздушную армаду, которая только вводилась в действие с начала войны: около 2500 британских и американских бомбардировщиков. На участке шириной по фронту 4 километра и глубиной в 7 километров огнем артиллерии и авиации...

В качестве подготовительных мер перед наступлением противник собрал наикрупнейшую воздушную армаду, которая только вводилась в действие с начала войны: около 2500 британских и американских бомбардировщиков. На участке шириной по фронту 4 километра и глубиной в 7 километров огнем артиллерии и авиации...

Поступало множество просьб из оккупированных районов о присылке духовенства и открытии церквей; толпы беженцев в Риге и всюду в Латвии; стоны в госпиталях, переполненных ранеными, военнопленные - тут еще большие страдания и еще большая нужда в поддержке и утешении. Два бывших Синодальных миссионера...

Поступало множество просьб из оккупированных районов о присылке духовенства и открытии церквей; толпы беженцев в Риге и всюду в Латвии; стоны в госпиталях, переполненных ранеными, военнопленные - тут еще большие страдания и еще большая нужда в поддержке и утешении. Два бывших Синодальных миссионера...