3 октября 2016| Уляхин Валентин, протоиерей записала Алешина Татьяна

Отца спасло умение общаться с людьми

Мой отец, Николай Георгиевич Уляхин, родился в 1907 году. Имеется выписка о крещении из метрической книги, выдана священником церкви села Вяжлия (Моршанский уезд Тамбовской губернии).

Отец вырос в верующей семье. Мой дедушка Георгий – плотник, строил мельницы — хотел, чтобы сын стал священником. Только через сто лет его желание исполнилось в моем лице. В 1915-м году дедушка был призван в армию и попал на турецкий фронт, на Кавказ, где шли бои за Эрзурум. Дедушка рассказывал, что в армию подбирали крепких, сильных парней. Во время штыковой атаки русские, прокалывая штыком турецких солдат, как снопы сена перебрасывали их через себя.

Среднестатистическая семья в дореволюционной России имела семерых детей. У моей бабушки по матери было двенадцать. У бабушки по отцу тоже было много детей, по-моему, восемь. Но многие умирали – война, голод, холод, эпидемии. Выжило после революции и гражданской войны три брата и две сестры из восьми.

Как мне рассказывали москвичи-старожилы, после революции, гражданской войны, в 1921–1924 годах наблюдался колоссальный интерес среднего и старшего поколения к церкви. Интеллигенция, которая выжила, не успела эмигрировать и осталась в Советском Союзе, пошла каяться в церковь. И церкви были переполнены. Создавались философские, богословские кружки.

Большевики очень умно в своё время в 1920-е годы подошли к воспитанию молодёжи. Они, начиная примерно с середины 20-х годов, свободно открывали для крестьянских и рабочих детей двери институтов, университетов, рабфаков и других учебных заведений, создавали обширнейшую сеть домов культуры, спортивных клубов, всевозможных школ, где молодёжь по интересам могла формироваться. И особенно постарались на поприще такой организации, которая была ответвлением комсомола, но имела свою специфику, свою специализацию в русле культуры, науки, искусств и даже балета. Эта организация не была столь политизирована, как комсомол. «Синеблузники» — так их называли, покрыли Советский Союз плотной сетью своих кружков и таким образом привлекали молодёжь. Отпрыски крестьян и рабочих, которые даже не мечтали, не представляли, что могут получить высшее образование, получили такую возможность из рук большевиков. Жить в 20-е годы для молодёжи было интересно, и молодёжь ушла из храмов.

Чем большевики подкупали в своей политике? Они чётко дифференцировали народ по возрасту и по укладу жизни. Молодёжь была приоритетной категорией. Большевиков не интересовали старики, они понимали, что стариков не перевоспитаешь. А в те годы прирост населения был колоссальный. По данным Лиги Наций Советский Союз в конце 1920-ых гг. был на первом месте по рождаемости [1].

Возможностей самореализации для молодёжи было очень много. Мой отец интересовался искусством, литературой, пением и балетом. В рамках движения «синеблузников» а Краснодаре, где жил мой отец, была открыта балетная школа, и он пошел туда учиться.

Николай Уляхин еще до революции окончил приходскую школу, пел на клиросе. С 1915-го по 1924-й год он – учащийся, окончил трудовую школу первой ступени. Затем с 1925-го по 1930-й – студент в Кубанском сельскохозяйственном институте; 1930 – 1932 –инженер-технолог.

В 1930 году после окончания технологического факультета Кубанского сельскохозяйственного института стал инженером пищевой промышленности. Его направляли строить комбинаты на Кавказ; в Грозном он построил консервный комбинат, в Таганроге – крупнейший тогда в Европе комбинат по производству консервированной кукурузы, который немцы взорвали, когда отступали из Таганрога. Как отец рассказывал, оборудование закупали в Америке. Сохранились его переводы стандартов качества с английского языка на русский – это были огромные папки. Он получал хорошую зарплату, имел возможность своих братьев и сестёр вместе с отцом и матерью брать с собой всюду, где приходилось работать. Родственники предпочитали жить вместе с ним. Братья работали, где и он. Жили, в основном, на его зарплату.

В начале войны до лета 1942 года отец занимался демонтажем предприятий, направлявшихся в тыл из тех районов, которые были под угрозой немецкой оккупации. Немцы наступали очень быстро.

Он мне рассказывал такой случай. Если не ошибаюсь, это было в Клину под Москвой. Нужно было демонтировать ценное оборудование какого-то завода. Направили туда инженера. Требовалось срочно успеть вывезти оборудование. Немцы в это время сбросили своих десантников. Они сумели первыми войти в Клин, когда регулярные части вермахта находились еще в удалении от городка, и захватили главного инженера и техников, которые должны были демонтировать станки. Инженер был одет в кожаное пальто. Немцы его приняли за комиссара, раз в кожаном пальто – признак комиссара. Инженер хотел скрыться в избе у местных жителей, но его выдали хозяева. Не все были сторонниками советской власти, многие ждали немцев, как говорится, с хлебом-солью. Немцы, не стали разбираться, собрали местных жителей на площади и повесили этого инженера. А отец в это время был отправлен наркоматом на другой завод. Опасно было заниматься демонтажем предприятий в военное время.

В Армию отца призвали 5 июня 1942 года. Из военного билета можно прочитать, что в июле 1942-го года он начинал служить командиром роты. Все люди с высшим образованием должны были быть командирами. Существовали курсы ускоренного выпуска офицеров, которые назывались «Выстрел». Отец был призван на Ленинградский фронт и обучался на этих курсах. Командиром роты он стал после месяца учебы. В окружение он не попал, так как курсы «Выстрел» находились вне зоны боевых действий. Со слов отца политика начальства курсов была вредительской. Курсантов загоняли в болото и держали в течение ночи по пояс в воде. После такой жесткой муштры у него до конца жизни болели ноги – заработал ревматизм. Курсантов размещали в бараках, в которых голодные крысы не боялись ночью обгладывать уши, ноздри, губы спящих людей. Для отца время обучения на курсах «Выстрел» было самым страшным. Пока учился на этих курсах, произошла трагедия со 2-й Ударной армией.

До конца 1943-го он был командиром роты автоматчиков; чудом выжил не потому, что пули и осколки пролетали мимо, а потому, что хорошо умел общаться с людьми. Его рота состояла в основном из уркаганов, бывших уголовников. Достаточно было написать заявление на имя, скажем, коменданта лагеря, а простые урки писали заявление на имя ближайших начальников, и им давали возможность «искупить кровью» свои преступления перед советской властью. И вот эти урки были в подчинении у моего отца. Отцу удалось установить с этими бывшими преступниками контакт. И эти «автоматчики» предпочитали не огнем из автоматов поражать противника, а ночью перелезали через ограждения, врывались в окопы немцев и, используя кинжалы, ножи, вырезали немцев. А самых «отпетых», смелых уже назначали автоматчиками. Отец учил их не только как обращаться с автоматом, но и рассказывал им обо всём, что знал сам — о российской классике, искусстве, даже пел им. Всем, чему он учился в молодости, широко делился, и тем самым привлёк на свою сторону своих солдат. Они это ценили и относились к нему как к «авторитету».

Карельский фронт. Весна 1943 года. Николай Уляхин второй во втором ряду справа

Отец рассказывал, что судьба пленных немцев была не завидна. В 1942-м году под Ленинградом пленных, как правило, расстреливали. Некоторые из его подчиненных участвовали в экзекуциях, и обычно вскоре погибали в боях.

С 5 июня 1942 года по 10 марта 1943 года отец участвовал в боях на Карельском и Ленинградском фронте. В конце 1943 года был направлен на должность помощника начальника направления оперотдела штаба 32-й армии. Командовал армией генерал-полковник Фролов Валериан Александрович – бывший унтер-офицер, ему посчастливилось выжить во время чисток 30-х годов. Это был интеллигентный, спокойный человек, с ним было прекрасно работать. А с февраля 1944 командовал Мерецков, который в свое время «вкусил прелести» ГУЛАГа.

У отца был младший брат, Евгений, 1908 года рождения, они были погодки. Евгений работал под руководством Н.Н. Поликарпова [2] летчиком-испытателем. Вместе с Чкаловым, Давыдовым, Логиновым они испытывали самолёты Поликарпова. Сначала испытывал истребитель И-153 «Чайка» — это был поршневой биплан. Немцы его называли «рус фанера». Корпуса первых самолетов были фанерные, а после уже металлические, так же как и первые «иловские штурмовики» имели фанерные корпуса.

В феврале 1940 года испытывали И-180, самолёт Поликарпова, тоже моноплан. (Как раз на нём в 1938 году погиб Валерий Чкалов.) При посадке отказала правая стойка шасси. Евгений сел благополучно на одном левом шасси. Самолёт отправили на доработку, а позднее совсем отказались от него.

Испытания И-153 проходили в январе 1941 года. Сам самолёт был изобретён раньше, а в 1941 году установили на этом истребителе синхронную пушку ШВАК. На 21-м испытании снаряд попал в лопасть винта – мотор заглох. Евгений сумел спланировать и благополучно приземлиться. Пушку доработали.

В январе 1941 года испытывали И-185. В тот день была метель. Евгению приказали отменить полёт. Но он, нарушив приказ, взлетел – ему было очень интересно испытать самый скоростной самолёт, который в то время развивал скорость до 600 км/ч. Из-за плохой видимости при посадке едва не разбился, но сумел приземлиться, свалившись на одно крыло. За нарушение дисциплины побывал на гаупвахте и на два месяца был отстранён от испытаний. В апреле 1941 года его назначили испытывать биплан И-190 (истребитель обладал колоссальной манёвренностью на низких высотах, но имел малую скоростью). Во время испытаний обнаружились неисправности, но Евгений выжил. А самолёт забраковали.

У Поликарпова в подчинении был завод №1 «Дукс». На базе этого «Дукса» в советские годы возник в 1923 году завод им. Л.Д. Троцкого (Ленин был еще жив). Его цеха располагались на Ходынке и тянулись вдоль Ленинградского проспекта, до района Покровское-Стрешнево. На этом авиазаводе Евгений работал до момента своего призыва на фронт. В армию его призвали в самом начале войны. Среди испытателей был Степан Павлович Супрун. Он собрал всех испытателей в один полк, который назывался истребительный авиационный полк особого назначения №401. Супрун был командиром этого полка со 2 по 4 июля – всего два дня. 4 июля его сбили. Почему так быстро? Он оснастил свой полк истребителями МиГ-3. Они, будучи самыми скоростными высотными истребителями, на малых высотах были очень уязвимы, хотя были эффективны на высоте три, четыре, пять километров. А воздушные бои в основном происходили на малых высотах до полутора километров, и тут эти самолёты становились хорошими мишенями. В этом полку была высокая смертность.

Надо сказать, что перед войной мой отец Николай Георгиевич получил благословение у матери. Каким образом, точно не знаю, возможно, при встрече, а возможно, в письме. Когда на авиазаводе объявили призыв испытателей в полк особого назначения под командованием Супруна, бабушка хотела благословить и Евгения, но он отказался. Он был членом ВКПб, летчик-испытатель, входил в элиту Красной Армии. Традиционным местом встречи испытателей был ресторан «Метрополь». После Ходынки они приезжали туда на своих эмках. Бабушка хотела благословить Евгения перед уходом на фронт, она сама пошла на завод и у проходной ждала, пока выйдет сынок. Евгений узнав, что его ожидает мать, ушёл через другую проходную.

Наконец, его призвали и отправили в деревню Зубово под Оршей. Они сопровождали советские бомбардировщики, которые летели бомбить немцев, и атаковали немецкие самолёты, бомбившие Москву. Очень короткой оказалась его служба в действующих войсках. Супрун погиб 4 июля 1941 года, а на следующий день, 5 июля, погиб Евгений через 2 недели после начала войны. Причём, трагедия в том, что его свои сбили. Бабушка рассказывала, что когда Евгений возвращался с боевого задания, в зенитной батарее не разобрали, где свои, а где враги. Возможно, был туман. Когда произошёл этот инцидент, комендант военного аэродрома приказал тут же на глазах у всех расстрелять зенитчиков, которые открыли огонь по приземлявшимся самолётам. Есть другая версия. На некоторых сайтах указано, что Евгений Уляхин был сбит своим летчиком напарником, по-видимому, ведомым, поскольку он сам был командиром звена [3].

Мой отец в 1925-м году, поступив в институт, ушёл из церкви, хотя всегда верил в Бога. Моя бабушка никогда его не осуждала за это. В 1941-м году он вновь вернулся ко Христу. Поскольку учился в приходской школе, хорошо знал Закон Божий, вспомнил все молитвы, которые когда-то знал наизусть и уже после войны был воцерковленным человеком.

Службу в армии окончил майором 30 октября 1945 года. В 1945-м году его как инженера оставили в Германии. В рамках репарации он участвовал в демонтаже оборудования немецких заводов и отправке в Советский Союз. Здесь эти заводы устанавливали вместо разрушенных.

Весна 1945 года. Германия. Николай Уляхин второй во втором ряду справа

В 1945–1946 годах работал инженером в Управлении уполномоченного МПП (Министерство пищевой промышленности). Большие надежды он и его современники возлагали на послевоенное сотрудничество с Америкой. Союзнические отношения проявлялись во время войны в разных сферах, включая лэнд-лиз. Когда отец работал в Германии, с американской военной администрацией сложились хорошие деловые отношения. Но близок был железный занавес, хотя общение по инерции продолжалось на волне дружественных симпатий.

Отец во время войны получил орден Красной Звезды. Вот как это было. Поступило распоряжение выехать на линию фронта с приказом. Когда ехали на Виллисе, ударил снаряд и мост разрушился буквально под колёсами автомобиля. Все упали в воду прямо в машине. Отец выжил, переплыл реку, добрался до передовой и доставил приказ. Все его товарищи погибли.

Любимой песней отца была «На безымянной высоте». Когда он слушал эту песню, вспоминал всех своих погибших товарищей. Отец никогда не хотел рассказывать о войне. Мои сверстники всегда рвались в кино на детские сеансы, которые начинались в 9 часов, билет стоил 10 копеек, – мы очень любили военные фильмы. Я часто пытался поговорить с отцом об увиденном, мне было интересно. Но он категорически отказывался, говорил: «Терпеть не могу войну». Когда у нас в доме в конце 1950-ых гг. появился телевизор «Темп-2» и я пытался смотреть военные фильмы, отец всегда настаивал, чтобы я выключил. Он умер в 1974 году, в 67 лет. Больные ноги ему покоя не давали до конца жизни, напоминая об учебе в 1942 году на курсах «Выстрел».

[1] http://www.infran.ru/vovenko/60years_ww2/demogr5.htm

[2] Поликарпов Николай Николаевич (1892-1944) — русский и советский авиаконструктор, один из основоположников советской школы самолётостроения.

[3] http://testpilot.ru/base/2010/05/ulyaxin-e-g/