Лодзь и ее жители во Второй мировой войне

Во время Второй мировой войны Лодзинское гетто было вторым по величине в Европе после Варшавского. Перед войной  горожане — евреи Лодзи составляли треть населения города.  Под оккупацией Рейха оно называлось Лицманштадтским гетто в честь немецкого генерала Лицмана, участника Лодзинской операции 1914 года. Практически все евреи оказались туда перемещены.

Гетто насчитывало более 200 тысяч человек, под его территорию было отведено всего лишь четыре квадратных км в центральной части города — на небольшой территории охране было легче контролировать поселенцев. Гетто было устроено наподобие «государства в государстве» со школами, больницами, культурной жизнью — с концертами и театральными постановками, заводами и производствами, полицией и чиновниками, и со своими деньгами, которые имели обращение только на его территории, чтобы предотвратить контрабанду и отрезать население от внешнего мира.

10 марок. Деньги Лодзинского гетто — в просторечии «хаимки»

Для управления гетто избирался юдендрат [1]. В Лодзи во главе был поставлен  Мордехай Хаим Румковский (1877-1944), судьба которого как в капле воды отразит позже трагическую судьбу всех узников гетто невзирая на их статус. Румковский был профессиональным управленцем, в прошлом руководителем одной из многочисленных ткацких фабрик в Лодзи и директором сиротского приюта. Он прекрасно говорил по-немецки и обладал европейской внешностью, поэтому власти Лицманштадта и предложили ему  пост управляющего. В Лодзинском гетто не было восстаний как в Варшаве.

Мордехай Хаим Румковский (1877-1944)

Румковский изо всех сил старался сохранить жизнь своим подопечным, руководствуясь принципом: «Работа — наш единственный путь». Для этого он организовал производства по снабжению и убедил оккупационные власти в их необходимости. Узникам поставлялось сырье для производственных мастерских по пошиву одежды для немецкой армии, взамен гетто получало продовольствие. Кроме того, с 1941 г. начало действовать предприятие по обслуживанию трамваев, которые использовались и как  грузовой транспорт и для депортации в лагеря смерти по специально проложенной трамвайной линии, соединяющей центр гетто и станцию Радегаст, откуда заключенных депортировали в лагеря смерти Аушвиц и Хелмно над Нерем. 

«Король Хаим» или «Хаим грозный», как прозвали Румковского жители, вынужден был освобождать гетто от нетрудоспособного населения. Именно с ним связана одна из самых страшных страниц в истории  гетто. 4 сентября 1942 г. Румковский обратился к своим соплеменникам  с призывом: «Отдайте мне ваших детей!», когда получил из гестапо приказ вывезти 20 тысяч человек из-за сокращения довольствия, немецкое командование решило превратить гетто исключительно в трудовой лагерь. В их число попали старики и дети до десяти лет… Эта операция получила название  «Великий запрет» («wielka szpera») от немецкого «Allgemeine Gehsperre», означающий полный запрет на выход из дома. Свидетели этих событий вспоминали, как полицейские обходили каждую комнату, отнимали детей от матерей, а больных и немощных просто выбрасывали из окон. В результате  было выселено около 15 тысяч человек, что в дальнейшем ставили ему в вину. Но выходом из подобной ситуации люди его положения видели только самоубийство. Так покончил с собой  глава Варшавского юдендрата Адам Черняков, когда оккупационные власти вывезли в Треблинку сирот из приюта Януша Корчака. 

Гетто в Лодзи просуществовало дольше остальных, бесперебойно работая для нужд Рейха, но даже это не спасло Румковского, в августе 1944 года вместе со всеми он был отправлен в Освенцим на смерть. Когда город заняли советские войска, гетто насчитывало всего около 900 человек.

Сохранился большой архив документов лодзинского гетто, поскольку в специальном статистическом отделе велась хроника, которая описывает 1315 дней бытовой жизни (с 12 января 1941 г. по 30 июля 1944 г.), как выразился один из хроникеров, в «морге Европы». В 2009 году издательство Лодзинского университета выпустило пятитомный сборник «Хроники гетто Лицманштадт», в котором наряду с данными о погоде и продовольствии приводится количество умерших от голода, болезней и самоубийств,  а цифры статистики соседствуют с драматическими сценами полными ужаса и насилия. После войны бывший заключенный гетто Цви Бергман вместе с выжившими узниками основали в Израиле «Союз бывших лодзян», посвященный сохранению памяти о еврейской общине.

Помимо еврейских гетто на территории Польши возникали лагеря для военнопленных. Недалеко  от  Лодзи,  в  Пабьянице,  был лагерь, Шталаг Люфт II, где содержались советские  лётчики, и в их числе прославленные летчики А.В. Кузнецов (1916-1996)  и Ю.П. Цуркан (1918-1978).  В октябре 1942 года Кузнецову с товарищем удалось совершить побег и присоединиться к работе подполья Польской рабочей партии. В 1944 году он возглавил партизанскую бригаду, которая захватила город Михов неподалеку от Кракова и присоединилась к 8-й гвардейской армии, позже он вернулся в  авиацию и воевал до победы. Александр Васильевич Кузнецов стал одним из немногих лётчиков ВМВ награжденных польским Золотым Кавалерским Крестом (1945), почётным гражданином г. Лодзь, после войны был награждён советскими и польскими наградами — орденом Красного Знамени, медалью «За оборону Москвы», медалью «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», медалью Жукова, золотым «Крестом Заслуги», орденом Возрождения Польши и крестом Грюнвальда — высшей военной наградой Польской Народной Республики. Пытался организовать побег через подкоп и летчик  Юрий Цуркан, но неудачно, он был схвачен и переведен в концлагерь Маутхаузен. Цуркан выжил и описал опыт пребывания в лагерях в автобиографической книге «Последний круг ада».  Заключенные лагеря Люфт II работали на авиационных предприятиях, городских заводах, при строительстве  аэродрома. Хотя работы не были настолько тяжелыми, человеческие потери были неизбежны. В наше время  в Лодзинском  парке им. Иосифа  Понятовского находится мемориал, где в братской могиле захоронены  396 военнопленных Шталага.

На протяжении нескольких веков традиционно в Польше сосуществовали  четыре культуры — иудейская, русская, немецкая и преимущественно польская. С началом войны это культурное единство распалось, но  этническое переплетение судеб во многом было решающим в жизни эмигрантов.  

Одной из таких эмигранток оказалась наша соотечественница — Татьяна Валерьяновна Зызыкина — Сулковская, внучка знаменитого историка и специалиста по церковному праву Михаила Валериановича Зызыкина — автора обширного исследования о патриархе Никоне, крестница Георгия Лавровича Корнилова, сына генерала Корнилова.

Обложка книги М.В.Зызыкина  «Патриарх Никон. Его государственные и канонические идеи»

Перед Второй мировой войной родители Татьяны оказалась в Лодзи. Глава семейства прекрасно зарабатывал, они ни в чем не нуждались,  начавшаяся жизнь  не предвещала грядущей катастрофы.  Интересы эмигрантов сосредоточились вокруг Русского клуба и приходского дома  Александро-Невского собора. В то время православное население Лодзи насчитывало около 4000 человек.  Русское благотворительное общество занималось также детским приютом и организацией  балов, во время войны приюту удалось спасти многих еврейских детей. Самые разные люди сплотились вокруг общины — среди них главный редактор газеты для русскоязычных в Польше «Русский голос»  славист, переводчик польской поэзии Пантелеимон Юрьев, внучатый племянник  лицейского друга Пушкина Виктор Михайлович Кюхельбекер и его супруга Мария Андреевна Борзаковская (в прошлом певица Мариинского театра) — они переехали из Варшавы вместе с четой Зызыкиных,  священник Петр Струк-Струков, который оказывал помощь евреям и советским пленным, а на его службы приходили члены РОА и даже католики, какое-то время  посещала приход и Екатерина Дзержинская — вдова брата «железного Феликса», лодзинского доктора Владислава Дзержинского,  расстрелянного нацистами в ходе публичной казни ста поляков в Згеже.

Владыка Георгий Коренистов (1900-1979)

Настоятелем собора с 1948 г. был назначен владыка Георгий Коренистов (1900-1979). В  том же году епископ Георгий подписал акт о воссоединении Польской Православной Церкви с Московской Патриархией и о даровании Польской Церкви автокефалии. Епископ Георгий был последним среди польских иерархов выходцем из России. Прихожане, знавшие его, до сих пор говорят  о владыке с большой любовью, для многих он стал духовником. «Это был настоящий аристократ, – вспоминает Татьяна Зызыкина, – службу проводил тихо и спокойно, а если к кому-то были вопросы, то решал он их всегда с глазу на глаз» [2].

Супруги Зызыкины — родители Татьяны прекрасно говорили по-немецки и стремились облегчить судьбу соотечественников. В этот лагерь с разрешения  коменданта они передавали музыкальные  инструменты,  продукты и лекарства. Более того им удалось  добиться немыслимого по тем временам снисхождения —   участия пленных в пасхальной Литургии. «Это была удивительная заутреня, — рассказывает Татьяна Валерьяновна, — вдруг вошли гестаповцы, выстроились в две шеренги, а посредине  проходили  пленные  лётчики  в  полосатых  робах. Молодые, почти дети…».[3] Мальчики-алтарники, прислуживающие за литургией, спрятались в подпол в помещении «запричастной» комнаты и оттуда подкладывали в обувь пленным пасхальное угощение.

Пророссийские симпатии семьи Зызыкиных не остались незамеченными, вскоре их обоих арестовало гестапо: мама попала в Равенсбрюк, а отец — в Маутхаузен, тщетно родители мамы обращались в гестапо с просьбой  не лишать матери трех маленьких дочерей. В Равенсбрюке Наталья Ивановна Зызыкина заболела дифтеритом и не могла работать. Она чудом избежала гибели, когда фронт подошел уже совсем близко к лагерю, они с подругой решились на побег. Абсолютно истощенная, она с трудом добралась до Лодзи, где ее приютил священник православного прихода. К счастью, несмотря на пережитые трудности и разделение семья смогла воссоединиться.       

Слева направо: сестры Татьяна, Ольга, Мария Зызыкины

После войны «русский клуб» на несколько лет был закрыт, но вскоре вновь возобновил свою деятельность под  названием  «Русского  культурно-просветительного  общества».  Музыканты, писатели, ученые стали завсегдатаями прихода, среди них и  Катажина Кобро (1898-1951) — талантливая художница  и скульптор  русско-немецкого происхождения, работы которой сегодня находятся в парижском Центре Жоржа Помпиду. Катажина была женой одного из наиболее знаменитых художников-авангардистов Польши Владислава Стржеминского, биографии которого Анджей Вайда посвятил свой последний фильм «Послеообразы». Её дочь, Ника Стржеминская, ходила вместе с девочками Зызыкиными в воскресную школу, а художница сама делала декорации для приходских детских спектаклей. Во время войны власти рейхсгау вынуждали Катажину подписать  «фольклист» — документ о своем немецком происхождении, обязывающий ее сотрудничать с нацистами, но она смогла этого избежать и подписала т. н. «русский список»,  предоставляющий привилегии национальным меньшинствам. По окончании войны  из-за этих документов Кобро прошла через несколько судебных разбирательств по обвинению в «денационализации» своей дочери. Из-за болезни художница рано умерла,  ее могила находится на православной части старого Лодзинского кладбища. После смерти жены отец отдал Нику в детский дом, тот самый, чьим директором когда-то был Хаим Румковский.

В дальнейшем диалог «четырёх культур» продолжился,  события обрели новые визуальные трактовки. Музеи и памятники города сохраняют историческую память прошлого. Через призму мирового кинематографа, что во многом является заслугой знаменитой Лодзинской киношколы, можно увидеть ставшее историей городское пространство в оскароносной драме «Ида» П.Павликовского, у Р.Поланского, А.Вайды и даже Д.Линча.  Лодзь и ее жители стали одной из страниц  историко-культурного наследия Польши военного времени.

[1] Юденрат (нем. Judenrat «еврейский совет») — в годы Второй мировой войны административный орган еврейского самоуправления, который по инициативе германских оккупационных властей в принудительном порядке учреждался в каждом гетто для обеспечения исполнения нацистских приказов, касавшихся евреев.

[2] «Русские страницы в истории Польши» ч.4 Варшава 2015 с. 30.

[3] «Русские страницы в истории Польши» ч.4 Варшава 2015 с. 27

Текст подготовила Ольга Дианова для
www.world-war.ru