Глубокий тыл

Тему Великой Отечественной войны казалось бы «прокопали вдоль и поперек». Однако это далеко не так. Очередные тому подтверждения — два события, которые прошли в Перми летом-осенью. Это выставка в Пермской художественной галерее, посвященная эвакуации, и международная научная конференция «Мост памяти: эшелоны идут на Восток». Лейтмотив мероприятий — спасение  ленинградских детей.

Это была целая героическая эпопея, до сих пор мало изученная. К примеру, выступавший на конференции Михаил Пиотровский, генеральный директор Эрмитажа, упомянул так называемых эрмитажных детей. Многие ли знают, что наряду с бесценными картинами и статуями в 1941 г. к нам прибыли и дети сотрудников знаменитого музея?

То же самое — Ленинградский театр оперы и балета. Большинство эвакуируемых артистов брали с собой семьи. Среди других в плохо отапливаемом вагоне ехал восьмилетний Олег Малис. Он был тогда на грани дистрофии. Олег на всю жизнь запомнил, как они в дороге питались жиденьким супчиком из горохового концентрата, как утеплялись, надев на себя театральные костюмы и завернувшись в полотна декораций. Добрался, окреп, вырос, стал ученым, специалистом по истории стран Азии, Африки и Латинской Америки, доцентом Пермского госуниверситета. Жаль, несколько лет назад Олег Петрович скончался, так и не опубликовав своих воспоминаний.

Но есть и живые свидетели, в том числе Людмила Трубникова (Щеглова). Ее, 10-летнюю школьницу, вывезли из сжимаемого блокадным кольцом Ленинграда. Она вспоминает, что испуганных, тоскующих по родителям ребятишек долго везли поездами и на санях. Затем по Волге и Каме на пароходе «Вера Фигнер». Все дальше и дальше от войны. В дороге Люся заболела: по рукам и ногам пошли нарывы, одолевали вши.

Суда с ребятами стали прибывать в Прикамье к середине морозного ноября 1941 г. Их уже сопровождали буксиры, чтобы взламывать лед. И снова поезда. На этот раз с товарными вагонами-теплушками. И вот, наконец-то, эшелон остановился на станции Чернушка.

Здесь уже ждали и готовились. В деревнях — там было посытнее и попросторнее — открыли 24 интерната. На субботниках утеплили здания, где надо — сложили новые печи, заготовили дрова, продукты. С миру по нитке собрали одежду. Выделили учителей, медиков и обслуживающий персонал. Назначили шефов — коллективы местных предприятий и учреждений. Люся Трубникова попала в с. Тауш.

Для городских ребятишек деревенская жизнь поначалу была очень непривычной. Однако вскоре, свыкнувшись, они стали находить в ней свои маленькие радости. Зимой после уроков катались с горки. Или вот одно из ярких впечатлений: ходили на конюшню смотреть на колхозного жеребца, хрумкавшего сено и жмых. Запомнились также приезды шефов с коммутаторного завода на Новый год и другие праздники. Приезжали не просто так, а давали концерты, вручали подарки.

***

В свою очередь, воспитанники, чем могли, помогали взрослым: пололи сорняки на колхозных полях, участвовали в сборе урожая. Вдобавок при всех детдомах были огороды. Старшие ребята часто отправлялись в Чернушку на завод, особенно, когда требовалось выполнить срочное задание для фронта и в сборочном цехе на счету оказывалась каждая пара рук. Упаковывая готовую продукцию (станции полевых телефонов), детдомовцы осознавали: это и их удар по Гитлеру. А еще изучали военное дело, пели-плясали перед ранеными и шефами, выпускали стенгазеты.

Все — и дети, и педагоги — с нетерпением ждали весточек от родных и боевые сводки с фронтов, особенно — с Ленинградского и Карельского. То-то радости было, когда узнали о прорыве блокады! Каскад чувств — 9 мая 1945-го! Увы, приходили и горестные известия. Так, Люся узнала: родители умерли от голода и болезней, возвращаться не к кому и некуда. Для кого-то Тауш стал временным пристанищем. Люся же обрела здесь новую родину: сама стала учителем, заведовала детдомом. Ныне на заслуженном отдыхе. И хотя жизнь ее сложилась непросто, она не теряет веры во всепобеждающее добро.

Часть эвакуированных с детьми педагогов-ленинградцев тоже осталась жить в Прикамье. Например, Леонид Мель. В 1942 г. его вывезли в Чернушку из осажденного города в состоянии сильной дистрофии. Поправившись, стал работать на Чернушинской стеклобазе. Потом его назначили ее директором. А свободное время Леонид Леонгардович посвятил музыкальному образованию и просвещению уральцев.

В послевоенные годы выдающийся музыкальный деятель Мель организовал в Чернушке отделение Всероссийского хорового общества и Народного университета культуры. А в 1963 г. его заботами в городе открылась детская музыкальная школа, которая сегодня носит его имя. Он написал около 170 песен, большая часть которых — об Уральском крае и о Чернушке, о героях Гражданской и Великой Отечественной войны, о нефтяниках. Леонид Мель удостоен звания «Почетный гражданин города Чернушки».

***

Ждет исследователей мощный пласт документов, хранящихся в краевых госархивах. Так, фонды Пермского (Молотовского) обкома ВКП(б) и областного управления Наркомторга РСФСР содержат сведения о том, что эвакуированным блокадникам полагалось питание и снабжение одеждой по повышенным нормам. Что их в порядке уплотнения размещали в домах местных жителей, в переоборудованных под общежития зданиях. Что их детям вне очереди предоставляли места в садиках.

Предстоит большая работа по установлению и увековечению имен героев-спасителей, которые вели в Прикамье автомашины, железнодорожные эшелоны, речные суда; тех, кто обслуживал прибывших в санпропускники и питательные пункты, учителей. Всех, кто вырывал беженцев из лап смерти. Взять, к примеру, шофера Шуру Якимову, ездившую по Дороге жизни. В Ленинград — с продовольствием и боеприпасами, обратно — с эвакуируемыми.

«Трасса находилась под обстрелом и бомбежками, — вспоминает она. — Безопаснее было бы под прикрытием темноты, но лед был поврежден. Приходилось ездить со светом, чтобы не провалиться. Когда машины попадали в воронки, мгновенно уходили под лед. В одном из рейсов мы попали в сильнейший артобстрел, и тут же налетели самолеты, посыпались бомбы. Водители и пассажиры вынуждены были покинуть машины и залечь в снегу. Это при температуре минус 40-50 °С. Многие поморозились. И я получила обморожение второй степени рук и ног.

Низкий поклон пермским железнодорожникам, которые перевезли свыше 3 млн эвакуированных, 379 тыс. из которых — ленинградцы. А среди них, по крайней мере, треть — дети. Вечная память 16 тысячам пермяков, павшим у неприступных стен Ленинграда. В том числе уроженцу с. Атряшка Ивану Зотову. Поздней осенью 1941 г. он встречал и устраивал в местной школе полуживых ленинградских малышей. Сам он сгорел в танке при прорыве блокады.

Разумеется, имелись у нас и жлобы, гревшие руки на народной беде, за горсть крупы менявшие у полуживых от голода людей фамильные драгоценности. Однако сердечности людской было несравнимо больше. Именно благодаря ей выстояли и победили».

***

С первых дней войны вглубь страны началась эвакуация жителей из прифронтовых территорий. Уже осенью 41-го Чернушинский район принял более 8 тыс. жителей из Ленинграда и Москвы, Украины и Белоруссии, Карелии, Смоленской и Калининской областей. В спешном порядке было создано 22 дома-интерната, где обрели приют более 2 тыс. эвакуированных детей.

Комментарий

Григорий Меньшиков, руководитель Пермского землячества Санкт-Петербурга:

«Одной из важнейших задач, которые ставит перед собой наша общественная организация, — воспитание молодежи на героических традициях прошлого, в частности, Ленинградского и Молотовского, на их неразрывной духовной связи. В следующем году, когда будут отмечать 75-летие начала Великой Отечественной войны, героической обороны Невской твердыни, блокады, эвакуации, мы планируем устроить выставку повествующих об этом экспонатов и документов. Уже договорились о сотрудничестве в реализации такого проекта с пермскими музеями, коллекционерами, спонсорами. В перспективе же, надеюсь, в Питере появится постоянная «прикамско-эвакуационная» экспозиция».

Источник: http://www.perm.aif.ru