Глаза боятся, а руки делают!

Анвар Хамибулович Еникеев

Анвар Хамибулович Еникеев родился в 1924 году в Башкирии. В армии с 1942 года. Служил в отдельном учебном автомобильном полку. На фронте с 1944 года. Участвовал в Венской и Пражской стратегических наступательных операциях. Награжден орденом Отечественной войны II степени, орденом «Знак Почета», медалью «За боевые заслуги» другими медалями. В органах внутренних дел служил с 1957 по 1982 год. С 1994 года – заместитель председателя совета ветеранов УВД г. Уфы.

В 1941 году мне исполнилось 17 лет. Пора счастливых надежд и мечтаний была омрачена вероломством фашистов, на­павших на нашу страну. Воспитанный в духе патриотизма и верности Отчизне, я стал рвать­ся на фронт. По малолетству не брали, поэто­му год трудился на моторном заводе. Можно было, конечно, получить бронь, но я вызвался добровольцем.

Когда нас привезли в Туймазы, стало известно, что будем воевать в составе кавалерийской дивизии. Здесь базировался один из запасных полков, где формировались и готовились маршевые эскадроны, которые через месяц отправлялись на фронт.

Выросший в городе, я не знал, с какой сто­роны подходить к лошади и как с ней обращать­ся. Много огорчений доставляла мне закрепленная за мной рыжая норовистая кобылица. Она то лягала меня, то кусала, то норовила наступить копытом на ногу. Все это порождало взаимную неприязнь.

Однажды нас созвали на общее полковое построение. После выступления комполка был зачитан приказ Верховного Главнокомандую­щего И. В. Сталина. Слова приказа не запом­нились, но его смысл стал ясен из последующих команд начальника штаба: «Внимание! Танкисты – шесть шагов вперед!» Из разных концов строя вышли на середину три-четы­ре десятка бойцов. Их построили отдельно и увезли. Таким же образом отобрали артиллеристов, саперов, железнодорожников. Од­ним из тех, кто вышел из строя, когда вызывали автомобилистов, был я. Когда-то, будучи школьником, я посещал кружки при городском Доме пионеров и автокружок на станции юных техников. Сохранившаяся официальная справка об этом открыла мне путь в армейские автомобилисты.

В Ярославле создавался 17-й отдельный учебный автополк по подготовке автомехаников, и я попал в первый набор. Курсантов подбирали по таким данным: наличие водительских прав плюс какая-нибудь техническая специальность — слесарь, токарь, моторист, кузнец.

До призыва в армию я один год работал на уфимском моторном заводе станочником на токарных полуавтоматах, но в анкете писал, что трудился токарем, считая это более престижным. Такая «нескромность» и определила мой дальнейший жизненный путь.

Среди нас оказались ребята, хорошо разбиравшиеся в иностранных машинах — «бюсингах», «бедфордах», «шкодах», «студе­беккерах», «доджах», поэтому пребывание в Ярославле обогатило меня новыми знаниями и нужными навыками.

В 20 лет я стал шофером второго класса, имеющим право управлять автомобилями всех типов, и получил звание «старший сержант тех­нической службы». Затем нас разбросали по частям, где требовались специалисты. Я вместе со старшим механиком Владимиром Макаровым оказал­ся в 185-м отдельном автомобильном баталь­оне 7-й гвардейской армии 2-го Украинского фронта. Это была армия генерал-полковника М.С. Шумилова. Она отличилась в Сталинградской битве. Фронтом командовал маршал Р.Я. Малиновский, будущий министр обороны страны.

185-й ОАБ подчинялся непосредственно командованию армии, являясь ее резервом. Мы всегда выполняли спецзадания в зависимости от боевой обстановки. Приходилось и орудия на буксире тянуть и сено для кавалерии возить, и раненых. Самым массовым грузом были снаряды, мины, патроны, бомбы и, ко­нечно же, люди.

На войне автомобилисты были уважаемыми людьми. Звезд с неба не хватали, но обслужива­ли все рода войск, всем помогали. Эти великие труженики немало сделали для приближения Великой Победы. И мне хочется, чтобы в воен­ной истории осталось хоть несколько строчек о солдатах-шоферах.

Свой батальон мы с Макаровым догнали уже в Румынии. С этой страны началось освобождение Европы от фашистской оккупации. Далее со своей армией мы прошли Венгрию, Чехословакию, Австрию, были в Польше, на юге Германии. Пришлось бывать во многих переделках. Не все за давностью лет сохранилось в памяти, но отдельные эпизоды запомнились четко.

Темная пасмурная осенняя ночь 1944 года. Небольшой венгерский городок Сольнок. Совсем рядом слышна канонада, над головой гудят моторы вражеских самолетов. Батальон отдыхает после утомительного марша. Не спят только наряды. Я, как начальник караула, проверяю посты.

Вдруг земля дрогнула под ногами, яркая вспышка ослепила глаза. Кто-то на миг нарушил светомаскировку, и на наше расположение обрушилась серия стокилограммовых авиабомб. При последовавших взрывах нас с часовыми бросило на землю, над головами просвистели горячие осколки.

Приподнявшись, я увидел, что факелом пылает машина, стоявшая в воротах нашего временного гаража. А совсем рядом, вплот­ную друг к другу — десятки автомашин, военная техника.

Ох, как трудно и страшно было под непре­кращавшейся бомбежкой пробираться к пы­лающему грузовику, у которого в любой миг мог взорваться бензобак! Но в России говорят: «Глаза боятся, а руки делают». Я вскочил в ка­бину, запустил двигатель и на бешеном газу задним ходом отогнал машину на безопасное расстояние. Затем кинулся к другой, над тентом которой уже плясали языки пламени. Поднятые по тревоге товарищи спасли остальную технику.

Месяца через два, когда этот случай почти забылся, пришел приказ о награждении меня медалью «За боевые заслуги».

Хорошо помню морозный февраль 1945 года, затянувшуюся осаду Будапешта. Щадя мирное население и город, наше командование предлагало фашистам сдаться, но они ярост­но сопротивлялись. В те дни мы потеряли счет времени. Под обстрелами и бомбежками вез­ли к Будапешту боеприпасы, технику, подкреп­ление, оттуда — раненых. Ни минуты простоя! Пока водители по два-три часа в сутки отдыхали, ремонтники, замаскировав машины, устраня­ли неисправности.

Нелегко было при морозе минус 20 граду­сов голыми руками разбирать двигатель, устранять неполадки в тормозной системе. Но близость победы, наступательный порыв войск, массовый героизм бойцов заставляли и нас забывать про недосып, холод и голод.

Но самые драматические события этого периода разыгрались в середине или конце марта на самом пике активности противостоящих нам частей немецкой армии.

Резкое по­тепление вызвало сильный разлив Дуная и его притока Грона как раз в полосе обороны наше­го 2-го Украинского фронта. Многие местности и дороги оказались затопленными. Это очень ограничило маневренность войск, в том числе и нашего автобатальона.

Однажды нам объявили, что из-за проры­ва немцев оказались под угрозой захвата глав­ные армейские склады боеприпасов, продо­вольствия и фуража, размещенные в пакгаузах на окраине небольшого поселка. Нам была поставлена задача срочно вывезти все припасы.

Когда подъехали на место, враги обстре­ливали район складов и подъездные пути из артиллерии и тяжелых минометов. Мы увидели несколько горевших автомашин. Интенсивность обстрела то усиливалась, то ослабева­ла. По нервозности командиров чувствовалось, что удержать склады не удастся. В ту ночь в часть не вернулись 16 машин вместе с води­телями. Несколько из них сгорели во время обстрела, остальные были захвачены немцами. Это были самые большие наши потери за пос­ледние дни.

Случались на фронте и анекдотические слу­чаи. Например, однажды грязное белье спасло человеку жизнь. При хозвзводе батальона безотказно несли службу две латаные-перелетаные полуторки. На одной из них работал молодой парень, отси­девший несколько лет за кражу мешка кормов. Повез он однажды в полевую прачечную грязное белье, сложенное в чехлы от матрацев. Нагрузил выше бортов и все увязал веревками. В пути автомобиль угодил под перекрес­тный огонь наших и немецких танков. Из-за шума мотора и грохота орудий шофер ничего необычного не заметил, а когда остановился, то увидел, что весь груз его сбился в непонятный клубок, а веревки порваны.

В середине кучи он обнаружил тяжелую металлическую болванку. Оказалось, что в кузов, видимо, на излете попал бронебойный снаряд. А так как он в полете вращался, то, на­крутив на себя белье, снаряд погасил скорость и до кабины не долетел. Испорченное имущес­тво списали на фашистов, а водитель получил, прозвище «родившийся в рубашке».

Шофер второй полуторки, казах по нацио­нальности, плохо говоривший по-русски, тоже однажды попал в переплет. Вез мясо — коровьи туши. После погрузки не проверил, как увязан груз, и, выезжая из овражка, потерял одну тушу. Что делать? До места ехать километров двад­цать, вокруг никого. Одному тушу не поднять. Если оставить — могут расстрелять. Дело было в начале зимы. Земля промер­зла, выпал снежок. И казах додумался: привя­зал к туше буксировочный трос и потихоньку дотащил ее до расположения части. За то, что не проверил крепление груза, шофер получил от комвзвода нагоняй, а за находчивость — благодарность.

Я и сам однажды чуть не погорел. Помывка в бане закончилась для меня неприятным инцидентом. Я постоянно носил в потайном кар­манчике брюк — «пистончике» — пару патронов к пистолету ТТ, на всякий случай, чтоб не сдаваться живым врагу.

Раздеваясь для помывки, я совсем забыл о своем тайнике и сдал обмундирование на прожарку вместе с НЗ. Прожарочным агрегатом заведовал недалекий службист: ему нравилось, что хоть на короткое время от него зависели несколько десятков людей – ведь в одних кальсонах далеко не уйдешь! Так вот, проявив должную бдительность, он эти патроны обнаружил и доложил начальнику о «предотвращении крупной диверсии». Я отделался тогда устным нагоняем от командира роты.

А.Еникеев с товарищем

Весной 1945 года, кажется, это было в Польше, к нам на голову буквально свалился немецкий «юнкерс». Сначала мы услышали стрельбу зениток и увидели в небе разрывы снарядов. Потом послышался рев большого транспортного самолета, который сел на поле рядом с дорогой.

Оказалось, это наши зенитчики вынудили «юнкерс» приземлиться. Солдаты с проезжавших машин, и мы в том числе, побежали к самолету, размахивая ору­жием. Увидев экипаж, мы удивились. Это быпи пятеро очень испуганных, плохо экипированных молодых парней. Один из них держался за поврежденную при посадке ногу. В простых брезентовых куртках, с поднятыми руками выглядели весьма жалко. Это был не 1941 год, шли последние месяцы войны.

К концу апреля 1945 года, когда началась Берлинская операция, 2-й Украинский фронт и входящая в него наша армия активно участвовали в Венской, а затем, до мая, в Пражской стратегических наступательных операциях.

Однажды поздно ночью наш командир принял решение остановиться на кратковре­менный отдых. Это было в небольшом городке в восьмидесяти километрах западнее Вены. Мы устроились по-походному в кабинах и кузовах машин.

Ближе к утру нас всполошила беспорядоч­ная стрельба со всех сторон. Мы схватились за оружие и повыскакивали из машин, думая, что напали немцы. Все небо было исчерчено очередями трас­сирующих пуль и снарядов, вспышками сиг­нальных ракет. Несколько сот наших солдат кри­чали «Ура!», обнимались, целовались, поздравляли друг друга, выражая радость от со­общения о капитуляции Германии. Это был неза­бываемый день — 9 мая 1945 года.

Источник: Мы сражались за Родину. Москва, 2010 г. с. 144-147.