Форт Эбен-Эмаель

Май 1940 года. Граница Германии с Бельгией.

Полк СС “Фюрер”. Личный состав боевых подразделений стоит полукругом перед своими командирами, которые теперь, за несколько минут до наступления, сообщают им обстановку, зачитывают боевой приказ, объясняют задачу.

Так обстоит дело и в сводном штурмовом батальоне унтерштурмфюрера Коха. (Всеми правдами и неправдами Скорцени добился перевода к Коху, благо, что батальон состоял из одних добровольцев). Через пять минут батальон, усиленный ротой парашютистов унтерштурмфюрера Альтмана, стартует с аэродрома Остгофен, оттуда же вылетают саперы-парашютисты Витцига. Они первыми начнут наступление за пределами Германии.

Вот машины уже в воздухе. Граница осталась где-то позади. Далеко внизу видны вспышки выстрелов. Длинной ниткой жемчуга мерцают огни, зажженные взводом световой сигнализации. В кабинах грузовых планеров, буксируемых мощными самолетами и плавно покачивающихся вверх и вниз, разместились солдаты и унтер-офицеры, готовые выполнить любой приказ. Сколько раз они упражнялись в выполнении этой боевой задачи? Каждый прием, каждая возможность давно продуманы, обсуждены, испробованы и отработаны. В памяти солдат снова и снова воскресают аэрофотоснимки, планы и модели “горы”, которую они должны взять. Вот мосты, прикрывающие их вражеские позиции и доты, которыми надо овладеть. Руки все время ощупывают ручные гранаты, большие полушария подрывных зарядов, как будто желая убедиться в том, что они еще здесь. К этим зарядам Скорцени испытывает безграничное уважение. Он твердо верит в сверхъестественную пробивную способность этого нового боевого средства.

Вдруг все настораживаются. Мысли обрываются. Шум моторов внезапно нарастает. Планеры начинает сильно качать. Пилоты усиленно действуют рулями, чтобы удержать “пластырные бомбардировщики” на заданной высоте. Через минуту выясняется, что эскадрильи, вылетевшие из Остгофена и Бутцвейлергофа, встретились и нескольким машинам, оказавшимся слишком близко друг от друга, пришлось некоторое время маневрировать, чтобы избежать столкновения. Соседних машин почти не видно, их можно различить только по голубоватому пламени, вырывающемуся из выхлопных патрубков. К счастью, столкновений не происходит, но сильное отклонение буксирующих самолетов от курса приводит к тому, что два грузовых планера взвода Витцига с тихим звоном обрывают буксирные тросы. Обер-лейтенант Витциг – его машину тоже постигает эта неудача — отдает своему пилоту приказ приземлиться на лугу вблизи Рейна, вторая машина опускается недалеко от Дюрена.

Пять часов сорок минут. Планеры отделяются от самолетов, но это происходит настолько бесшумно, что никто ничего не замечает. Через пять минут они будут над целью, а еще через минуту-другую приземлятся около указанных в приказах объектов. Для обеспечения внезапности район приземления “обрабатываться” авиацией и артиллерией не будет.

Мост через р. Маас

Форт Эбен-Эмаель. Майор бельгийской армии Манус докладывает о том, что в воздухе слышен сильный шум моторов. Сомнения не остается: это и есть давно ожидаемое наступление немцев на Западе. Майор снимает телефонную трубку и приказывает взорвать мосты, находящиеся на его участке обороны, — два моста через Маас и мост через канал Альберта у Канне. Гарнизону форта отдан приказ о полной боевой готовности, солдаты и офицеры занимают свои позиции. Расчеты зенитных пулеметов в форте Эбен-Эмаель и вокруг него не смыкают глаз. Далеко на горизонте вспыхивают световые сигналы. Солдаты напряженно всматриваются в темноту и утренний туман. Они тоже слышат в небе рокот моторов и пытаются истолковать это непривычное для них явление.

“Может быть, это и есть “большое наступление” немцев?” – думают они.

Но что это? В ночном небе мелькнула какая-то огромная тень. Часовые напрягают зрение, силятся рассмотреть и понять что происходит. Почти бесшумно, подобно летучим мышам, что-то приближается к ним, увеличивается в размерах, с тихим шорохом несется… прямо на них. Пулеметчик вскидывает приклад ручного пулемета к плечу. Но в этот момент резкий удар крыла грузового планера валит солдата с ног. Слышен резкий скрежет фюзеляжа машины о землю. Соседний пулемет успевает сделать лишь несколько коротких очередей.

Слишком поздно! Уже откинуты плексигласовые колпаки, и метко брошенные ручные гранаты заставляют пулеметы замолчать. Подлетают следующие планеры, садятся на жесткий грунт, из них быстро выпрыгивают коренастые десантники. А в этот момент мост через канал Альберта у Канне с глухим грохотом взлетает в воздух.

Прошло всего десять минут, а на Эбен-Эмаель сущий ад! Приземляющихся парашютистов встречает размеренный стук станковых пулеметов. Парашютисты молниеносно разбирают оружие, и вот уже в ответ бельгийским трещат быстрые очереди немецких пулеметов, щелкают выстрелы винтовок, захлебываются короткоствольные автоматы.

Противник в выгодном положении, он сидит в укреплениях и бьет по наступающим. Но это довольно слабая преграда для хорошо обученных десантников. Так же быстро, как и приземлились, отряды устремляются к своим объектам.

Гауптшарфюрер Гельмут Венцель со своим отделением получил задание занять и удерживать дот № 19. Этот дот представлял собой противотанковое укрепление с тремя амбразурами для противотанковых орудий, двумя пулеметными амбразурами, броневым колпаком для наблюдения, имевшим в диаметре два метра, снабженным шестью смотровыми щелями и перископом. Дот имел броню толщиной около тридцати сантиметров и один-единственный вход. В его вооружение входили два противотанковых орудия и два пулемета, которые могли своим огнем контролировать всю юго-западную часть форта и часть реки Маас. В доте имелась и запасная амбразура для стрельбы в северном направлении. Из этого дота простреливалась вся территория форта вплоть до дота № 18, а также северная оконечность форта и участок канала Альберта до Канне.

Штурмующее дот № 19 отделение состояло из унтер-офицеров и рядовых: гауптшарфюрера Венцеля, пилота планера – унтершарфюрера Бройтигама, пулеметчика – гауптшарфюрера Польцина, пулеметчика гауптшарфюрера Шмидта, саперов – гауптшарфюрера Флориана и гауптшарфюрера Келлера, трех автоматчиков – гауптшарфюрера Виндемута, штурманов Энгельмана и Скорцени.

Планер подлетел к объекту с юга. Когда он был еще над позициями зенитных орудий, бельгийцы встретили нежданных гостей сильным огнем. Машина приземлилась третьей по счету, приблизительно в ста метрах от назначенного лейтенантом Кохом объекта. Посадка была жесткой. Амбразура дота оказалась закрытой. Скорцени первым вспрыгнул на бронеколпак и услышал, что внутри него забегали люди. Тотчас же он бросил в отверстие для перископа килограммовый заряд взрывчатки. Пулеметчики тем временем быстро изготовились к стрельбе, выбрав позицию примерно в тридцати метрах от амбразуры. После взрыва заряда немецкие пулеметы выпустили всего по три-четыре очереди, а затем последовал взрыв установленного саперами на бронеколпаке пятидесятикилограммового заряда. Взрывом броню не пробило, однако колпак во многих местах дал трещины, и внутри дота все затихло. После этого немецких десантников обстреляли из укрепления № 25, но огонь не причинил им вреда. Пулеметчики заняли новую огневую позицию на крепостном валу для стрельбы по форту и обеспечили прикрытие саперам.

Через три минуты двенадцатикилограммовым зарядом была взорвана первая амбразура. В результате взрыва броневая заслонка оказалась разбитой, а установленный за ней пулемет был уничтожен. Чтобы проникнуть внутрь дота, в ту самую амбразуру заложили еще один, на сей раз уже пятидесятикилограммовый заряд. В результате образовалось отверстие, достаточное для прохода человека. Все установленное в доте оружие вышло из строя. Двери, расположенные на значительном расстоянии, прогнулись от удара взрывной волны. Гарнизон был уничтожен еще раньше – взрывом двенадцатикилограммового заряда.

Примерно также, если следовать рассказу обершарфюрера Нидермейера (который со своими людьми должен был овладеть казематом укрепления № 18, имевшего три 75-мм орудия в амбразурах, выходящих на север, бронеколпак для наблюдения с пятью смотровыми щелями и перископом), выглядели действия и других групп.

“Мы быстро выскочили из машины, — рассказывает Нидермейер, — подбежали к бронеколпаку “Б” и пятидесятикилограммовым зарядом взорвали его. Это был первый взрыв в форте. Взрыв образовал в броне выбоину глубиной десять сантиметров; кроме того, на всей поверхности колпака появились глубокие трещины. Толщина брони колпака равнялась тремстам пятидесяти миллиметрам”.

Взрывная волна пронеслась по коридорам форта. Она срывала с петель двери, швыряла солдат о бетонные стены, валила их с ног, и бельгийские солдаты, находящиеся глубоко под землей, бледнели, слушая адский шум наверху. В вентиляционных колодцах рвались новые заряды, чадили дымовые шашки. Серый едкий дым наполнил помещения.

Комендант форта вызывает по телефону отдельные укрепления. Неужели все погибнет? Нет, многие молчат. В доте № 19 кто-то есть. Слышно, как снимают трубку телефона. Командир облегченно вздыхает. До тех пор, пока держится дот № 19, форт надежно прикрыт сверху. Никто не сможет прорваться через него незамеченным.

— Алло?

В трубке слышится чей-то голос:

— Дерьмо!

Так грубо не может говорить ни один бельгийский, ни один французский солдат. Это сказано истинно по-немецки, с восточнопрусским акцентом.

Комендант с треском швыряет трубку на аппарат. Значит, дот № 19, ключевой дот, господствующий над фортом, в немецких руках! Он понимает, что час бельгийской крепости пробил. Проходят еще десять минут, и ему становится ясно, что выполнить свою задачу, то есть преградить путь немцам, форт уже не может.

Зенитные пулеметы подавлены. Девять 75-мм орудий в казематах уничтожены, та же участь постигла пять 75-мм и 120-мм башенных орудий, находившихся под мощной броневой защитой. Десять пехотных укреплений умолкли. Семь броневых башен взорваны, а взрывы все еще грохочут, взрывная волна бьет вдоль коридоров, неся с собой пыль, дым и чад.

Коменданту докладывают о том, что немцы взорвали лестницы, ведущие от основного каземата форта к его укреплениям. Тем самым исключается всякая возможность проникнуть к укреплениям. В течение всего нескольких минут ослеплена и парализована такая крепость, которая, по мнению ее строителей, должна была выдерживать самые жестокие и многомесячные штурмы!

Под городками Вренховеном и Вельдвицельтом все происходит так же внезапно, как и в Эбен-Эмаеле. У дотов, мостов и блиндажей караула приземляются планеры сводного штурмового батальона Коха. Мгновенно снимаются часовые, минные провода, протянутые к мостам, разрубаются саперными топорами, режутся ножницами. Двери расположенных поблизости дотов разрушаются взрывами кумулятивных зарядов. Задача выполнена, неповрежденные мосты в немецких руках. При поддержке пикирующих бомбардировщиков, обрушивающихся на позиции и коммуникации противника, солдаты будут оборонять объекты и обеспечивать продвижение своих танков. На командный пункт Коха в шесть часов ноль-ноль минут поступает радиограмма из Эбен-Эмаеля. В ней сообщается о том, что форт взят и что огонь ведут лишь несколько внешних укреплений. В западной части форта замечены приготовления противника к контратаке, желательна поддержка пикирующих бомбардировщиков. Если не считать взорванного моста у деревни Канне, то штурмовой батальон выполнил все поставленные перед ним задачи.

В западной части форта накапливается вражеская пехота, по-видимому, готовясь к атаке. Поэтому наряду с донесением об успешном выполнении задания передается просьба о поддержке десанта с воздуха. Пикирующие бомбардировщики появились через двадцать минут. Их действия были, как всегда, безупречны. “Там, где появлялись наши самолеты, — говорили солдаты Вермахта, — никто не отваживался атаковать нас”.

Хенкель — 111

Затем к Венцелю в северный угол форта привели двадцать пять пленных. Почти все они были из состава прислуги зенитных пулеметов. Гауптшарфюрер приказал раненому солдату охранять их. До сих пор противник вел слабый минометный огонь из внешних укреплений. Теперь, спустя сорок пять минут, начался артиллерийский обстрел. Однако северный угол почему-то не обстреливался. Затем появились два “Хенкеля-111” и сбросили для группы Венцеля два тюка с патронами. Венцель приказал передать, что его солдаты больше ни в чем не нуждаются.

Теперь очередь была за германскими саперами, которым пришлось немало потрудиться, чтобы подавить и уничтожить остальные оборонительные сооружения. Необходимо было также подумать о собственной обороне, потому что противник должен был скоро оправиться от первого испуга и принять контрмеры.

* * *

Ровно в пять часов тридцать пять минут основные силы немецких войск начали переходить границу у Маастрихта, чтобы как можно скорее поддержать десантников на канале Альберта. Впереди двигались саперный батальон под командованием оберштурмбанфюрера Микоша, пехотный полк, дивизион 88-мм зенитных орудий, один артиллерийский дивизион и подразделение химической защиты. В четырнадцать часов, когда они были уже перед мостом в Маастрихте, переправа взлетела в воздух. Саперы и пехотинцы переправились через Маас на надувных лодках, а артиллерии и минометам пришлось ждать до тех пор, пока не была наведена временная переправа. Сломив оборону противника, немецкие войска подошли к деревне Канне и остановились у канала Альберта.

Источник: Вадим Телицын. Отто Скорцени. Смоленск: Русич, 2000 г.