Если я не вернусь
Иосиф Павлович Уткин родился 14 (27 мая) 1903 года на станции Хинган (ныне на территории городского уезда Якэши), Китай, на КВЖД, которую строили его родители. После рождения сына семья вернулась в родной город Иркутск, где будущий поэт прожил до 1920 года. Учился в трёхлетнем начальном училище, затем — в четырёхклассном вышеначальном училище, из последнего класса которого был исключён за плохое поведение и вольномыслие. Виной этому были частые пропуски занятий, так как одновременно с учёбой Иосиф работал, — ему пришлось стать кормильцем семьи, брошенной отцом.
В начале 1920 года вступил в комсомол, а в мае 1920 года в составе первой добровольческой группы иркутского комсомола выехал на Дальневосточный фронт.
В 1922 году становится репортёром в газете «Власть труда», в которой появляются его первые стихи на злобу дня. Затем работает в молодёжной газете Иркутска «Комсомолия», в губкоме комсомола — секретарём комсомольской газеты, политруком у допризывников. Принимал активное участие в ИЛХО (Иркутском литературно-художественном объединении) и ежемесячном журнале «Красные зори», который с 1923 года стал издаваться в Иркутске. В 1924 году по путёвке комсомола, как наиболее достойный из молодых журналистов был послан учиться в Москву в Институт журналистики.
С 1922 года в Сибирской прессе печатал свои стихи, а по приезде в Москву начал печататься и в Московских изданиях. В 1925 году вышла первая книга «Повесть о рыжем Мотэле…» — поэма о переменах, внесённых революцией в жизнь еврейского местечка. Это был первый настоящий успех молодого поэта. Первое публичное чтение «Повести», состоявшееся во ВХУТЕМАСе на литературном вечере, послужило Уткину своего рода путёвкой в поэтическую жизнь. Опубликованная в 4-м номере «Молодой гвардии» за 1925 год «Повесть» сразу стала заметным событием литературной жизни. Всех привлёк и заворожил её совершенно оригинальный стиль.
С 1925 года работал в «Комсомольской правде» завлитотделом. В самом начале 1927 года вышла «Первая книга стихов» Уткина, составленная из произведений 1923-1926 годов. Окончив институт в 1927 году, был послан вместе с поэтами Жаровым и Безыменским за границу, где пробыл два месяца. Работал завотделом поэзии в Издательстве художественной литературы. Жил в Москве в знаменитом «Доме писательского кооператива» (Камергерский переулок, 2).
С началом Отечественной войны уходит на фронт, воюет под Брянском. В сентябре 1941 года, в бою под Ельней, Уткин был ранен осколком мины — ему оторвало четыре пальца правой руки. Отправлен на лечение в Ташкент, где, несмотря на ранение, не прекращает литературной работы. Менее чем за полугодовое пребывание Уткина в Ташкенте им были созданы две книжки фронтовой лирики — «Фронтовые стихи» и «Стихи о героях», а также альбом оборонных песен, написанных совместно с московскими композиторами.
Летом 1942 года Уткин вновь оказался на Брянском фронте — в качестве спецкора Совинформбюро, от газет «Правда» и «Известия». Участвовал в боях, совершая большие переходы с солдатами. Писал песни-марши. Многие стихи были положены на музыку, пелись на фронте «Провожала сына мать», «Дед», «Бабы», «Я видел девочку убитую», «Над родиной грозные тучи», «Я видел сам» и другие. Летом 1944 года вышел последний сборник произведений Уткина — «О родине, о дружбе, о любви», — маленькая, карманного размера, книжечка, вобравшая в себя лучшее из написанного поэтом.
Возвращаясь из партизанского края, 13 ноября 1944 года И. П. Уткин погиб в авиационной катастрофе. Самолёт упал недалеко от Москвы. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 4).
Гостеприимство
Мы любим дом, где любят нас.
Пускай он сыр, пускай он душен.
Но лишь бы тёплое радушье
Цвело в окне хозяйских глаз.
И по любой мудрёной карте
Мы этот странный дом найдём —
Где длинный чай, где робкий фартук,
Где равно — в декабре и в марте —
Встречают солнечным лицом!
1925.
Петлицы
Не могли бы вы, сестрица,
Командиру услужить?
Не могли бы вы петлицы
На шинель мою нашить?
Может быть, вдали, в разлуке,
Невзначай взглянув на них,
Я с волненьем вспомню руки,
Нашивавшие мне их.
Сердцу станет так приятно!
…А когда война пройдет,
А когда меня обратно
К вам победа приведет,
Может быть, тогда, сестрица,
Уцелевшие в огне
Эти скромные петлицы
Вам напомнят обо мне…
6 июля 1941.
«19 Декабря 1943»
В бурке черной и крылатой,
Как и прежде впереди,
Генерал-майор Доватор, —
В эту горестную дату
Ты у гвардии — в груди.
Мы тебя не только помним,
Мы в боях твоим путем,
По лесам ли брянским темным,
По тропинкам ли укромным,
В рейд, в разведку — мы идем.
Славы, добытой когда-то,
Корпус твой не растерял.
Боевым путем солдата
Нас ведет, как вел когда-то,
Крюков — храбрый генерал.
Мы проходим. И за нами,
Как орел над головой,
Над днепровскими волнами,
Над десницкими волнами
Вьется шелковое пламя
Нашей славы боевой!
1943.
Ты пишешь письмо мне
На улице полночь. Свет догорает.
Высокие звезды видны.
Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,
В пылающий адрес войны.
Как долго ты пишешь его, дорогая,
Окончишь и примешься вновь.
Зато я уверен: к переднему краю
Прорвется такая любовь!
…Давно мы из дома.Огни наших комнат
За дымом войны не видны.
Но тот, кого любят,
Но тот, кого помнят,
Как дома — и в дыме войны!
Теплее на фронте от ласковых писем.
Читая, за каждой строкой
Любимую видишь
И родину слышишь,
Как голос за тонкой стеной…
Мы скоро вернемся. Я знаю. Я верю.
И время такое придет:
Останутся грусть и разлука за дверью
И в дом только радость войдет.
И как-нибудь вечером вместе с тобою,
К плечу прижимаясь плечом,
Мы сядем и письма, как летопись боя,
Как хронику чувств, перечтем.
1943.
***
Лампы неуверенное пламя.
Непогодь играет на трубе.
Ласковыми, нежными руками
Память прикасается к тебе.
К изголовью тихому постели
Сердце направляет свой полет.
Фронтовая музыка метели
О тебе мне, милая, поет.
Ничего любовь не позабыла,
Прежнему по-прежнему верна:
Ранила ее, но не убила
И не искалечила война.
Помню всё: и голос твой, и руки,
Каждый звук минувших помню дней!
В мягком свете грусти и разлуки
Прошлое дороже и видней.
За войну мы только стали ближе,
Ласковей. Прямей. И оттого
Сквозь метель войны, мой друг, я вижу
Встречи нашей нежной торжество.
Оттого и лампы этой пламя
Для меня так ласково горит,
И метель знакомыми словами
О любви так нежно говорит…
1944.
Моряк в Крыму
Моряк вступил на крымский берег —
Легко и весело ему!
Как рад моряк! Он ждал, он верил
И вот дождался: он в Крыму!
В лицо ему пахнуло мятой,
Победой воздух напоен.
И жадно грудью полосатой,
Глаза зажмурив, дышит он.
А южный ветер треплет пряди
Волос, похожих на волну,
И преждевременную гладит
Кудрей моряцких седину.
Как много видел он, как ведом
Ему боев двухлетний гул!
Но свежим воздухом победы
Сегодня он в Крыму вздохнул.
И автомат, как знамя, вскинув,
Моряк бросается вперед.
— Туда, где флотская святыня!
— Где бой!
— Где Севастополь ждет!!
Апрель 1944.
Если я не вернусь, дорогая…
Если я не вернусь, дорогая,
Нежным письмам твоим не внемля,
Не подумай, что это — другая.
Это значит… сырая земля.
Это значит, дубы-нелюдимы
Надо мною грустят в тишине,
А такую разлуку с любимой
Ты простишь вместе с родиной мне.
Только вам я всем сердцем и внемлю.
Только вами и счастлив я был:
Лишь тебя и родимую землю
Я всем сердцем, ты знаешь, любил.
И доколе дубы-нелюдимы
Надо мной не склонятся, дремля,
Только ты мне и будешь любимой,
Только ты да родная земля!
По материалам Интернет-ресурсов