Дважды Герой Советского Союза

Виктор Николаевич Леонов, дважды Герой Советского Союза

— Наш отряд, действуя в тылу врага, всегда уступал ему в численности, в техническом оснащении, но мы всегда побеждали в рукопашном бою. Ни немцы, ни японцы никогда не действовали так решительно, как мы… Психологический закон таков — в схватке двух противников один обязательно сдаст. В ближнем бою следует прежде всего приковать его взгляд к твоему, твердому и властному

Одно из самых громких дел леоновского отряда — пленение в корейском порту Вонсан 3,5 тысяч японских солдат и офицеров.

— Нас было 140 бойцов, — рассказывает Леонов. — Мы внезапно для противника высадились на японском аэродроме и вступили в переговоры. После этого нас, десять представителей, повезли в штаб к полковнику, командиру авиационной части, который хотел сделать из нас заложников.

Я подключился к разговору тогда, когда почувствовал, что находившегося с нами представителя командования капитана 3-го ранга Кулебякина, что называется, приперли к стенке… Глядя в глаза японцу, я сказал, что мы провоевали войну на западе и имеем достаточно опыта, чтобы оценить обстановку, что заложниками мы не будем, а лучше умрем, но умрем вместе со всеми, кто находится в штабе. Разница в том, добавил я, что вы умрете как крысы, а мы постараемся вырваться отсюда… Герой Советского Союза Митя Соколов сразу встал за спиной японского полковника, остальные также знали свое дело. Андрей Пшеничных запер дверь, положил ключ в карман и сел на стул, а богатырь Володя Оляшев (после войны — заслуженный мастер спорта, неоднократный чемпион Союза по лыжным гонкам) поднял Андрея вместе со стулом и поставил прямо перед японским командиром. Иван Гузненков подошел к окну и доложил, что находимся мы невысоко, а Герой Советского Союза Семен Агафонов, стоя у двери, начал подбрасывать противотанковую гранату. Японцы, правда, не знали, что запала в ней нет. Полковник, забыв о платке, стал вытирать пот со лба рукой и спустя некоторое время подписал акт о капитуляции всего гарнизона.

Построили три с половиной тысячи пленных в колонну по восемь человек. Все мои команды они исполняли уже бегом. Конвоировать такую колонну у нас было некому, тогда командира и начштаба я посадил с собой в машину. Если хоть один, говорю, убежит — пеняйте на себя… Пока вели колонну, в ней стало уже до пяти тысяч японцев…

Очень важен выбор людей. Адмирал Головко отдал приказ — “право подбора разведчиков отряда возлагается на командира отряда”. Так что назначить к нам никого не могли. У меня была связь с управлением кадров, они присылали мне тех, кто вроде бы подходил. Я беседовал с человеком и смотрел, как он реагирует на мои вопросы. Самое важное для меня при этом было — его глаза и руки. По положению рук определяется психологическое состояние человека, его характер. Мне нужно было, чтобы руки не хватались ни за что, чтобы они были готовы к действию, но оставались спокойны…

А первый мой приказ, когда я стал командиром, был такой — уполномоченного особого отдела в отряд не пускать. А то — приходим из похода, и он тут как тут, занимает кабинет и начинает вызывать по очереди, допрашивать, кто как себя вел… Хочешь проверять — иди с нами на задание, там каждого видно как на ладони. Потом второй приказ. Почти всех “стукачей” в отряде я уже знал, потому что меня самого вербовали, и я отказался от этого дела. Я их всех собрал и сказал:

— Пишите, что угодно, придумывайте любую болезнь, но чтобы через сутки вас в отряде ни одного не было.

И всех их выгнал. После этого мне член Военного Совета сказал:

— Они тебя посадят скоро.

Я говорю:

— А вы для чего?

— Они и меня могут обойти.

А я знал — таким образом они сажали Лунина, ставшего потом знаменитым подводником. Я говорю:

— Мне не нужно, чтобы вы меня защищали, вы мне сообщите только и дайте самолет. Прыгну в Норвегию и буду оттуда руководить отрядом. Пусть они меня там возьмут.

Он засмеялся

— Ну ты, говорит авантюрист…

Но, когда надо было помочь, он отряду помогал…

В своей книге “Уроки мужества В.Н. Леонов пишет: “Для старых, повоевавших на своем веку солдат войсковое товарищество понятие святое и нерушимое. И вдохновенную, как песня, гоголевскую строку “нет уз святее товарищества” многие могли бы поставить эпиграфом к своим боевым биографиям”. Можно вспомнить и другие слова нашего великого писателя: “Да разве найдутся на свете такие огни и муки и сила такая, которая бы пересилила русскую силу!” Давно уже поняли: в прямом бою русских не одолеть, русских победить могут только русские. Еще в восемнадцатом веке прусский император Фридрих Великий говорил: “Русского мало застрелить, его надо еще толкнуть, чтобы он упал.”

И сейчас Виктор Николаевич говорит: “По существу у нас была одна семья. Вот с Могильного мы лейтенанта Федора Шелавина выносили… Мы из-за него остались там, у него обе ноги были ранены. Он хотел застрелиться, чтобы развязать нам руки, но я знал — если оставим Шелавина, в следующем походе кто-то будет думать «офицера бросили, а уж если я буду ранен, тем более оставят». Если такая мысль хоть чуть-чуть запала в голову человеку, то он уже не воин настоящий, не боец. Эта мысль будет давить, преследовать тебя, хочешь ты этого или нет. Я вообще не любил терять людей. Спросите любого: все знали, что я буду бороться за жизнь каждого человека до последнего.

Воспоминания переданы для публикации
на сайте www.world-war.ru