Чтобы сохранить жизнь

Председателю комиссии Священного Синода
преосвященному митрополиту Ростовскому и Новочеркасскому Владимиру

от Гавриловой Надежды Николаевны
проживающей в г. Москва, Сумской проезд
д.13, корп. 2, кВ.75
1905 года рождения

Ваше Высокопреосвященство, писать мне чрезвычайно трудно. Воспоминания о всем пережитом так ужасны, что я заболеваю. Но я услышала от племянника о. Валентина Свенцицкого, что он подал о реабилитации его дяди, и потому решила также написать Вам.

Муж мой, Киселев Николай Николаевич 1904 г.р., сын погибшего в рядах колчаковской армии полковника царской армии, с 1921 г. проживающий в г. Москве был глубоко верующий человек. Слушал лекции о. Павла Флоренского, надеясь принять сан священника в дальнейшей жизни. Он был близок к патриарху Тихону и в 1922 году, при изъятии церковных ценностей был впервые арестован – дали вольное поселение в г. Чимкент на 3 года.

Там он познакомился со священником о. Валентином Свенцицким. Оба они возвратились в Москву – мой муж к матери, о. Валентин к своей жене.

В дальнейшем о. Валентин служил сперва в Панкратьевском переулке, а затем в церкви «Никола Большой Крест», что было в самом начале улицы Ильинки, по правой руке. Теперь эта церковь снесена.

Мой муж регулярно посещал все церковные службы и проповеди о. Валентина, был его духовным сыном.

В 1927 году муж был арестован и особым совещанием ему был дан срок – концлагерь Соловки на 3 года. До Соловков он не доехал, а так как был молод и здоров из города Кеми его направили на лесозаготовки по линии ж.д. Кемь-Мурманск. Письма его оттуда были так тяжелы, что я решила без всякого разрешения свыше его навестить.

Станция Кемь. Жилые вагоны 1941-1944 гг.

Приехала и с разрешения начальника командировки провела там 3 дня. Более ужасного я в жизни не видела. Как пример: заключенные сами топором отрубали себе кисть правой руки, чтобы избавиться от этого ужаса. Через год мужа перевели в г. Архангельск, куда и опять поехала, вместе с сыном Николаем 3-х лет от роду. Там я работала, сперва в больнице, затем в конторе «Северолеса» (лагерь находился у притока реки Сев. Двина, а приток назывался «Маймакса», где пришвартовывались заграничные пароходы и силами заключенных производилась их загрузка лесом и пиломатериалами).

Затем мужа опять направили на лесозаготовки и я, чтобы сохранить его жизнь должна была пойти работать «вольнонаемной» секретарь-машинисткой в контору концлагеря. Жизнь его я спасла, а по освобождении пошел обычный для репрессированных порядок: 3 года вольной ссылки, а затем опять арест и 3 года концлагеря. На этот раз был г. Новосибирск. Я тоже туда поехала и там жила.

От всех этих мучений муж тяжело заболел (опухоль мозга, но диагностировали не сразу) 2 раза в нейрохирургии ему делали черепную операцию, но удалить опухоль не удалось. Его парализовало, и он скоропостижно умер. За все время он вере не изменил, оставался все таким же искренне верующим человеком.

Я осталась одна с двумя детьми – сыном Николаем и дочерью Натальей, сама тяжело больная от всех этих мучений и переживаний.

Затем я вторично вышла замуж за Гаврилова Георгия Ивановича – также духовного сына о. Валентина, с которым я была знакома с 1925 года. Он одновременно с моим первым мужем в 1927 году был репрессирован, но попал в концлагерь в г. Красноярске, уцелел. Глубоко верующий человек, он умер в 1985 году, в возрасте 90 лет. Был духовным сыном о. Всеволода Шпиллера в церкви Никола в Кузнецах, куда я хожу и до сего времени.

Я заработала себе нужный стаж и получаю все время пенсию, прежде 50 рублей, и теперь 70 рублей. Живу с дочерью, она работает библиотекарем, получает 140 рублей, растит сына 15 лет, муж моей дочери инвалид II группы.

Прошу о выдаче мне разового пособия на приобретение необходимой одежды. Конечно, никаких документов, подтверждающих мое проживание в г. Архангельске и в г.Новосибирске я не имею. Трудовых книжек тогда не было, а все справки о работе я сдала в Собес для подтверждения наличия стажа для получения пенсии. Единственно случайно сохранился пропуск «Для свободного вхождения в любое время дня и ночи» в расположение концлагеря. Но ведь и это просто бумажка.

1989 г.