«Чижик»
Зинаида Иванова, 1943 год
Мой папа, Иванов Константин Владимирович, работал водителем в Чудовском совхозе. А мама, Любовь Алексеевна, девичья фамилия – Воронцова, работала на знаменитой Чудовской спичечной фабрике «Пролетарское знамя» (она и сейчас существует). Я была единственным ребенком в семье. Папа родился и вырос в Ленинграде. В блокаду родители отца умерли от голода. Мама родилась в Бурге, это 18 км от Малой Вишеры. Наша семья жила в Чудове, где я училась в школе №1 им. Н.А. Некрасова. Закончила 6 классов, и началась война. Мне было 13 лет. Мой родной город Чудово и Малую Вишеру немцы заняли уже в августе 1941 года.
Папа погиб в августе 1941 года, и мама тут же ушла на фронт, а меня оставила с бабушкой в Бурге. Мама получила образование медсестры, работала в авиационной части. Прошла всю войну, дошла до Берлина. После войны вернулась домой, вышла замуж второй раз за грузина, уехала жить в Кутаиси. Там и похоронена.
Поезда прибывали и осуществляли разгрузку снарядов, боеприпасов и всего необходимого на станции Бурга. От бабушки на фронт я сбежала в феврале 1942 года, уехала на передовую на одной из грузовых машин со снарядами. Офицер накрыл машину брезентом, а я там тихонечко сидела, так уехала на самый передний край. Когда меня солдаты в машине обнаружили, начали смеяться, мол, какое пополнение к ним прибыло. Подошел офицер, взял за руку и повел к командиру. Начали меня расспрашивать: «Откуда приехала?» Я не стала говорить, что у меня рядом бабушка живет. И говорю: «Приехала воевать! Папа погиб, приехала за отца отомстить». Командир, майор Тарасов, строгий был, спрашивает: «Значит, воевать приехала. А что ты умеешь делать?» Я с гордостью отвечаю: «Красиво писать». У меня, действительно, красивый каллиграфический почерк. Меня это и спасло, посадили в штаб писарем. Писала похоронки, полковые книги заполняла. Нужно было записывать, кто шел в атаку, кто вернулся, кто ранен и кого нужно в госпиталь отправить, а кто погиб. Выполняла и другую работу: стирала белье, бинты раненых, плохо было с перевязочным материалом, использованные бинты шли в ход многократно. Сначала клали бинты в холодную воду, потом кипятили и накручивали — это было самое трудное, пальцы болели. Потом я закончила курсы связистки. Мне выдали форму, поставили на довольствие, так зачислили воспитанницей 47 стрелкового полка. Я занималась тем, что сращивала порванные провода, восстанавливала связь штаба полка с батальонами. Нужно было ползти во время боя: взять от коммутатора провод, а с другой стороны порванный провод нужно было еще найти и соединить, восстановить связь. За свою работу я получила первую награду – медаль «За отвагу». На фронте мне дали прозвище «Чижик» и после войны меня так звали однополчане.
Три с половиной года наша дивизия вела оборонительные бои в болотах под моим родным городом Чудово. Танков, артиллерии не было — тонули в болотах, ящики с боеприпасами носили на передний край на руках. Как-то помню, идем гуськом, одна нога вязнет, другую вытаскиваешь. Зимой болота покрывались пленкой, не промерзали. Вдруг сзади слышим: «Ура, ура!». Оглянулись: «ура» должно быть впереди, куда несем снаряды. Смотрим, а это Машу Морозову засасывает, но она держит ящик со снарядами и кричит «Ура», надо звать на помощь, а она с перепугу так… С тех пор мы Машу и прозвали «Ура».
Сапоги теряла в болоте, засасывало: ножка маленькая, сапоги не по размеру, даже с портянками. Пришла к старшине просить сапоги, он меня направил в каптерку. Второй раз потеряла сапог, опять к нему пришла, он меня снова в каптерку направляет, и говорит: «Учти, Иванова, если снова потеряешь сапог, до Берлина босиком пойдешь».
В землянках было два яруса: первый ярус делали повыше, второй прямо под потолок. Утром солдаты ведрами воду откачивали из нашей землянки, воды за ночь набиралось столько, что не выйти.
Когда освободили Малую Вишеру, капитан Лариков поехал в штаб армии на станцию Бурга. Я попросила его взять с собой, рассказала, что у меня там бабушка. Выписали командировочное удостоверение, и я поехала. Сохранилась фотография, которая была сделана в этой поездке 19 декабря 1943 года. На оборотной части фотографии сохранилась надпись: «На долгую, добрую память бабушке от внучки Зины, Владимира Ларикова. В память Отечественной войны и нашего пребывания у уважаемой бабушки. 19.12. 1943 года. Станция Бурга». Представляете, этот снимок был сделан в день моего рождения, тогда я даже не знала, только когда фотография была сделана, перевернула и прочитала. Это единственная у меня фронтовая фотография. Владимира Ларикова все солдаты звали «капитанчик», он был зам. командира по политчасти, правой рукой командира полка. Он следил, чтобы в полку был порядок, чтобы каждый солдат был накормлен, одет, обут. Когда строй выстраивался, бывало, из строя вызывал солдат, чувствовал, когда солдат не готов идти в бой. Для солдата это было самое обидное, особенно для разведчиков. В лесу у нас была организована полевая кухня и баня. Посыпали себя дустом [1] от вшей, все девочки были коротко подстрижены «под мальчиков». Санинструктор Тамара Монакова проверяла у нас их наличие, а мы от нее бегали, не хотели волосы отстригать.
Жили очень дружно с девчатами санитарками, снайперами. Хлеб и соль делили пополам, все было общим. Было так, что если ранен товарищ, не уйдешь, не оставишь его, поможешь. Как-то нашу кухню разбомбило, но что-то съестное осталось, начерпали эту гущу, положили ее в таз, все вместе сели из него есть. Мы все были настроены на Победу, это нас очень сплачивало. Наши боевые 100 грамм мы с девчатами собирали во фляжку, отдавали ребятам.
Была у нас такая снайпер Майя Дадонова, которая подняла роту в атаку. Нужно было взять деревеньку. Солдаты подготовлены, лежат, ждут команду командира. Пулеметная очередь сражает его, он падает. Солдаты растерялись, не знают, что делать, куда идти, попятились назад. Майя это увидела, подползла к командиру, взяла пистолет, буквально с матом подняла солдат в атаку. Я сидела как раз за телефонным аппаратом, и солдаты после боя притащили ее на плащ-палатке без обеих ног. Она сгоряча пела: «Я прощаюсь с Вами, и, быть может, навсегда». Майе было только 20 лет. Ее дело было поднимать роту в атаку? Нет. Такие были смелые люди, многостаночники: надо – не надо, лезли везде.
Еще снайпер был Федор Харченко – комсорг, Герой Советского Союза посмертно. У него была любовь к Оле Ромушиной из женской снайперской роты. Они собирались пожениться после войны. Его снайперская рота попала в окружение под Новгородом, отстреливалась. Он говорит своим ребятам: «Вы отходите, прикрою». Ребята спаслись, отошли, а Федя не вернулся. Деревеньку, которая была под немцами, взяли через два дня. Приходим туда, местная бабуля подходит к нам и говорит: «В третьей избушке ваш солдат висит на стене, как Христос распятый. Его немцы пытали, до сих пор висит». У меня он до сих пор перед глазами… Есть о нем воспоминания, но по-другому написаны, мы-то знаем, как это было.
Так сложилось, что мне посчастливилось пройти войну и освобождать свой родной город. Самое тяжелое воспоминание – это когда мы попали в окружение. Это случилось зимой 1943 года. Лежим в снегу. Командир полка говорит: «Ребята, давайте сделаем так: посчитайте, сколько у кого осталось патронов. Давайте подпустим немцев поближе, без моей команды не стрелять. Я вам не приказываю, прошу в плен не сдаваться и последний патрон оставить для себя». Лежу и думаю: «У меня осталось пять патронов, пущу четыре в немцев, а последний – для себя». А мне 15 лет, и еще ни с кем не поцеловалась. Патрон мне не пригодился, так как пришла подмога лыжного батальона под командованием Иннокентия Константиновича Абашеева.
Зинаида Иванова, 1945 год
День Победы я встретила в Курляндии. Солдатам выдали деньги, мне 300 рублей (это была большая сумма), продовольственный набор и бесплатные билеты на поезд. Дивизию нашу расформировали, она была не кадровая, меня направили в 65-ю Рижскую гвардейскую стрелковую дивизию ждать ответа из Москвы, так как мои документы отправили в Москву, я собиралась поступать в театральное училище. Домой в Чудово я вернулась только в августе 1945 года. В Чудово была полная разруха, торчала одна труба, наш дом, конечно, не сохранился. Поехала к бабушке, закончила курсы пионервожатой в Боровичах, потом меня определили в Малую Вишеру работать в школе. Днем я была старшей пионервожатой, а вечером училась в вечерней школе. Ребята-старшеклассники ухаживали за мной. Каждый день из Малой Вишеры я ехала электричкой в Бургу, мальчишки по очереди меня провожали.
С будущим мужем я познакомилась так. В 1944 году, когда прорвали и сняли блокаду Ленинграда, соединились Ленинградский и Волховский фронт. Мы освободили Великий Новгород, Псковскую область, вышли на Прибалтику. Когда освобождали Ригу, было время затишья перед боем, мы устроили песни-пляски, и к нам пришли летчики с аэродрома. Я с одним потанцевала. Была строгая дисциплина: в 10 часов старшина командовал «отбой», и солдаты строились на проверку. Ребята с девочками попрощались, пошли. Солдат, с которым мы танцевали, спрашивает: «Как звать тебя?» – «Зина». – «Зина, давай обменяемся адресами. Может, кончится война, живы останемся, встретимся?». Я ему дала адрес бабушки…
После войны, работая пионервожатой, прихожу домой, смотрю, бабушка стоит у окна, улыбается. Думаю: «Что такое?» Открываю дверь, стоит летчик Анатолий, с которым мы танцевали. Он закончил войну в Берлине, сохранил адрес и приехал. Когда мы с ним расписались, мне было 19, а ему 23 года. Так я попала в Москву, и мы прожили вместе всю жизнь.
После войны мы каждый год встречались с фронтовыми друзьями в Чудово, туда ездили, вспоминали. Последние две фронтовые подруги, с которыми мы прошли войну в одной дивизии, – Тоня Федорова и Маша Морозова умерли в прошлом году в Ленинграде.
[1] Дуст — химический препарат в виде белого порошка, применявшийся для уничтожения вредных насекомых.
Записала и подготовила: Татьяна Алешина.
Loading ...
