Бои на Смоленщине

Книга памяти. Сибиряки в битве за Москву (1941-1942 гг.).

В памяти, еще со школы, твердо отложилось, что Смоленск расположен на обоих берегах реки Днепр, что это узел железнодорожных и шоссейных дорог, крупный промышленный центр.

Начиная еще с XVI века Смоленск являлся важнейшей русской крепостью на западной границе России. И, как и в те давние времена, летом 1941 года у стен этого города, вновь развернулось ожесточенное сражение.

1 июля 1941 года наш эшелон прибыл на станцию Нелидово, что западнее Ржева. Остальные эшелоны дивизии или уже выгрузились, или были на подходе. Командир полка полковник Т.И. Рыбаков собрал командиров подразделений и ориентировал их в обстановке. Он объявил, что нашей 24-й армии предстояло занять оборону на рубеже Оленино, Белый, Дорогобуж, Ельня с задачей не допустить прорыва противника в направлении Смоленска и Вязьмы. 166-й дивизии было приказано совершить марш и к исходу 2 июля сосредоточиться южнее города Холм-Жирковский.

В указанный срок наш батальон в составе 517-го стрелкового полка сосредоточился в деревне Данильево, что 15 км западнее Холм-Жирковского. На марше мы впервые почувствовали дыхание войны. Одиночные самолеты противника периодически бомбили колонны дивизии. Появились убитые, раненые.

С утра 3 июля командир 166-й дивизии полковник А.Н. Хользунов проводил на местности рекогносцировку намеченного оборонительного рубежа. Помнится, в этот день солнце поднялось еще невысоко, но его лучи начали припекать, обещая жаркий день. В небе лениво, не спеша плыли редкие облака. Казалось, что природа наградила людей теплом, светом. В лесу неумолчно о чем-то своем щебетали птицы. От лугов веяло ароматом скошенного сена и спокойствием. Не хотелось верить, что совсем рядом гремит война.

Комдив в общих чертах ознакомил нас с задачами соединений армии. Он сказал, что 91-я стрелковая дивизия получила задачу прикрыть направление Белый — Сычевка. Левее ее готовит полосу обороны наша 166-я дивизия, сосредоточивая основные усилия на направлении Пржевальское — Боголюбове — Холм-Жирковский. 178-я и 133-я стрелковые дивизии оборудуют оборонтельные рубежи, прикрывая направление на Ярцево — Сафроново. И, наконец, направление Ельня — Дорогобуж прикрывает 107-я дивизия.

Наш стрелковый батальон получил задачу  подготовить район обороны шириной до 5 км и глубиной 3 км, прикрывая дорогу на Пржевальское, Холм-Жирковский. Основу района должны составлять ротные опорные пункты, подготовленные к круговой обороне.

Надо сказать, что еще до сосредоточения войск армии в указанные районы началось строительство оборонительных рубежей. Здесь работало более полумиллиона жителей Смоленской и Калининской областей. Они рыли окопы, траншеи, сооружали противотанковые препятствия.

С выходом дивизии в свой район эта работа значительно ускорялась.

В ходе работы батальон своими силами совершенствовал оборону и продолжал боевую учебу. Отрабатывались вопросы разведки, борьбы с танками противника.

Мы хорошо чувствовали, что фронт неумолимо приближается к рубежам обороны армии. Над нами все чаще появлялась вражеская авиация. Резко возросло количество самолетов противника, участвующих в налетах. Через наши боевые порядки все больше проходило раненых из войск, действующих впереди. Мимо нас тянулись толпы беженцев.

Радио сообщало об ожесточенных боях за переправы на реке Березина. Сообщалось о том, что противник захватил южную часть Смоленска, занял город Ельню.

Но в эти безрадостные и тревожные события того времени добавились события и иного плана — в июне месяце парткомиссия 166-й стрелковой дивизии утвердила меня членом партии. Особо знаменательным было то, что вручал мне партийный билет наш великий писатель — Михаил Александрович Шолохов.

Вручали партийные билеты 10 июля, в политотделе 24-й армии, в лесу, где-то западнее Сычевки. Немецкая авиация свирепствовала в воздухе, непрерывно бомбила и обстреливала дороги, а М.А. Шолохов задержался. Все мы очень волновались. Но все обошлось нормально.

Что меня поразило в Михаиле Александровиче — это его удивительная скромность, даже какая-то застенчивость. Помню, что кто-то из старших политработников, когда Шолохов вошел в блиндаж, подал команду: «Встать, смирно!» Шолохов замахал руками, все время говорил «не надо», убедительно просил садиться. Вручив партбилеты, он очень подробно, со знанием вопроса, говорил об обстановке на фронтах и особенно в районе Смоленска. Похвалил нашу 24-ю армию. Пожелал доброго здоровья, успехов и поскорее разбить немцев. В общем, от встречи с М.А. Шолоховым у меня остались самые теплые воспоминания.

Вскоре я получил очередное воинское звание «старший лейтенант».

Фронт неумолимо приближался к рубежам обороны 24-й армии. Однако пока еще прямого соприкосновения с противником батальоны не имели. Но вся обстановка говорила о том, что уже пробил час боевых испытаний для 166-й стрелковой дивизии, как и для всех войск 24-й армии.

Противник резко активизировал свои действия в направлении Вязьмы, и прежде всего действия своих разведывательных подразделений. Помню, 12 июля я по приказу полковника Рыбакова выехал по маршруту на запад. Со мной были разведчики — человек пять. Было приказано установить связь с действующими впереди нашими войсками и уточнить обстановку. При переходе дороги Батурино — Боголюбово нас обстреляли. Мы ответили. Видимо, это была разведка противника. Своих войск в этом районе не встретили.

13 июля в полосе обороны нашей дивизии начала сосредотачиваться 4-я дивизия народного ополчения Куйбышевского района города Москвы. Как мне помнится, ополченцы должны были помочь нам в оборудовании оборонительного рубежа. Кроме того, ополченческая дивизия должна была принять и часть полосы обороны от нашей дивизии.

Утром 14 июля в дивизию с группой командиров приехал начальник штаба 24-й армии генерал-майор Кондратьев А.К. Он проверял состояние обороны дивизии. Комиссия отметила, что основные оборонительные работы выполнены. В разговоре с командирами нашего 517-го стрелкового полка генерал коротко охарактеризовал обстановку. Он откровенно сказал, что сейчас как никогда резко возросла угроза прорыва немецких войск к Москве. По словам генерала, наше командование, учитывая реальную угрозу, непрерывно укрепляет западное направление. В этих целях создан фронт Резервных армий. В его состав вошла и наша 24-я армия. Командующим армией был назначен генерал-майор Ракутин К. И. Здесь я впервые услышал эту фамилию.

15 июля штаб полка информировал нас о том, что соединения первого эшелона армии получили приказ силами отдельных разведывательных батальонов вести разведку в полосе обороны своих дивизий. Батальонам, находившимся в первом эшелоне полков, было приказано, в случае необходимости, поддержать бой разведывательного батальона. Таким образом, стрелковые батальоны постепенно втягивались в бой.

В ночь на 16 июля командира нашего полка срочно вызвали в штаб дивизии. Вернувшись из штаба, полковник Т.И. Рыбаков сообщил, что бои восточнее Смоленска приняли еще более напряженный характер. А для войск, действовавших в этом районе, обстановка — просто критическая. Несколько наших армий противник окружил к востоку от Смоленска. Бронетанковые войска врага, прорвав в июле оборону войск Западного фронта, заняли город Духовщина, село Пречистое и вышли к рекам Осотня и Вопь. Таким образом, противник вышел к переднему краю дивизий, обороняющихся в центре и на левом фланге 24-й армии.

Правда, перед 91-й и 166-й дивизиями боевых подразделений противника пока еще не обнаружено. Полковник Рыбаков пояснил, что с целью срыва дальнейшего наступления противника на смоленском направлении и оказания помощи окруженным там войскам принято решение силами армейских оперативных групп нанести три контрудара из районов Белый, Ярцево и Ельня в общем направлении на Смоленск.

Дело прошлое, но тогда до меня полностью не дошла сложившаяся обстановка, да и само это решение было не совсем понятно. Лишь спустя много лет я осознал смысл этого решения.

Позже я понял, что оперативное построение 24-й армии фактически разъединялось на три самостоятельных направления. На правом фланге армии ее оперативная группа под руководством генерал-лейтенанта Калинина С.А. наносила удар из района Белый в направлении Духовщины. В состав этой группы входили 91-я и 166-я стрелковые дивизии. К тому времени войска группы генерала Рокоссовского К.К., ранее окруженные восточное Смоленска, прорывались на восток южнее Ярцево. Навстречу им наступали две стрелковые дивизии нашей 24-й армии — 133-я и 107-я. Это была вторая оперативная группа. И, наконец, в районе Ельни вела боевые действия еще одна группа под командованием генерал-майора Ракутина К.И. В ее состав из 24-й армии входила 107-я стрелковая дивизия. Эта группа отбивала попытки врага прорваться к Дорогобужу и Вязьме.

Самое интересное заключалось в том, что все эти дивизии находились в оперативном подчинении 24-й армии.

Таким образом, в одно и то же время, практически в одном районе 24-й армией командовали одновременно и генерал-лейтенант С.А. Калинин, и генерал-майор К.И. Ракутин. Правда, командовали они армией через оперативные группы, но все же — одной армией.

Действительно, чего только не встретишь на войне. Но на то она и война.

Но тогда, в июле 1941 года, я не мог сделать какой-то либо анализ обстановки. Мне было просто не до того. Я должен был выполнять конкретный приказ. Тогда же ночью, 16 июля полковник Рыбаков Т.И. сообщил нам о том, что 166-й дивизии приказано сдать всю занимаемую ею полосу обороны 4-й дивизии народного ополчения. В дальнейшем дивизии было приказано совершить марш и к утру 22 июля сосредоточиться в районе Дубовице — Замощье, что 50 км юго-западнее города Белый. В дальнейшем дивизия должна быть готова перейти в наступление в направлении Духовщины.

Была поставлена соответствующая задача и 517-му стрелковому полку.

В предвидении встречного боя с противником от дивизии выделялся передовой отряд. Эта задача и была возложена на наш батальон. Таким образом, для нас появился новый объект — Духовщина. Раньше я практически ничего не знал об этом городе.

Духовщина — небольшой районный центр Смоленской области. Расположен в 60 км юго-восточнее Смоленска, в 30 км севернее Ярцева. Этот город имеет важное значение, так как является узлом дорог, идущих на Ярцево, Смоленск, Пречистое и Демидов. Город находится в очень живописной холмистой местности, пересеченной широкими лощинами. Протекающий по одной из них ручей Востец разделяет город на две части. Лесисто-болотистый характер местности, небольшие реки Вопь, Царевич в значительной мере затрудняли действия войск армии.

17 июля наш батальон сдал свой район обороны ополченцам и в сложной, лесисто-болотистой местности совершил марш, занял оборону в районе моста на южной окраине Озерного, что юго-западней Белого. Тем самым батальон перекрыл дорогу Белый — Пречистое — Духовщина.

В ходе марша нам пришлось неоднократно, особенно в районе Пречистое и Духовщина, отражать атаки мелких групп противника.

Ночью 23 июня главные силы 166-й дивизии выдвинулись в указанный район, а 24-го — перешли в наступление, в направлении Духовщины. 517-й стрелковый полк наступал на правом фланге дивизии, в направлении Пречистое. Пречистое — это старое большое село, находится в 40 км юго-восточнее Духовщины.

Соседом справа — была 91-я стрелковая дивизия.

Противник, имея преимущество в живой силе, и особенно в технике, яростно контратаковал наши наступающие войска. Бои шли с нарастающей ожесточенностью, не утихая ни днем ни ночью. На направление Духовщина противник выдвинул танковые части из состава своей 3-й танковой группы. Батальоны сразу же почувствовали на себе танковые удары врага. Его танковые атаки следовали одна за другой. Были моменты, когда наши батальоны огрызались, наносили противнику чувствительные потери, но все же медленно пятились назад.

И совершенно неясно, чем могли бы закончиться бои за Духовщину, если бы не своевременное прибытие ИПТАП — истребительно-противотанкового полка Резерва Верховного Главного Командования, который отражал атаки танков вместе с нами. Этот полк стоял насмерть, и мы часто видели, как после очередной атаки противника на поле боя догорали десятки костров — горели танки врага.

Среди многодневных, очень ожесточенных боев, которые вела 166-я стрелковая дивизия, трудно сейчас, через 50 лет, вспомнить какие-то особые, выдающиеся дни. Но это только кажется сейчас. Каждый бой не был похож на другой. В каждом бою было что-то свое, особенное.

Вспомнился мне бой 24 июля за высотку 257. По-моему, так называлась высота у большого села Пречистое, 40 км восточное Духовщины. Тогда командир полка полковник Рыбаков решил после артиллерийского налета атаковать высоту смежными флангами двух батальонов.

Особого склада был полковник Т.И. Рыбаков, был он человек высокой требовательности, но никогда ни на кого не повышал голоса, даже в самой сложной обстановке. Всегда говорил ровно, спокойно. А иногда, когда рядом не было посторонних, то нас, комбатов, он называл по имени. Вот и тогда, перед высотой 257, помню, он сказал мне: «Сергей! Постарайтесь там с ребятами взять эту проклятую высотку. А то иначе здесь много потеряем мы наших томичей».

Ну, скажите мне, разве можно было такой приказ не выполнить? И батальоны атаковали высоту. Атаковали с криком «Ура! За Москву! За Родину! За Сталина!». Высоту взяли.

О дальнейшей судьбе Тимофея Илларионовича Рыбакова у меня сохранились непроверенные сведения. Ушел он из полка после боев за Духовщину. Ушел якобы командиром дивизии куда-то в Прибалтику (северо-западное направление) и там погиб.

Не могу не вспомнить и 30 июля — бои за две маленькие деревушки Сельцо и Гридино (окраина города Пречистое). Подразделения нашего 517-го стрелкового полка при поддержке залпов «катюши» выбили врага из ряда населенных пунктов, овладели Пречистое и захватили при этом: 4 танка, 4 орудия, до 5 тысяч снарядов, винтовки и грузовики. Правда, на следующий день противник нанес сильный контрудар и вынудил нашу дивизию оставить город.

Весь август месяц гремели ожесточенные бои севернее Духовщины. Наступлению наших войск противник противопоставил яростные танковые контратаки, которые следовали непрерывно. Его авиация постоянно наносила бомбовые удары.

В начале августа 166-я стрелковая дивизия была передана в состав 19-й армии. Армия развернулась севернее Ярцева. Командовал армией генерал-лейтенант Конев И.С.

С 1 по 5 августа дивизия по приказу командующего армией совершила марш из района Озерный (юго-западнее Белого) и сосредоточилась юго-западнее Игорьевского (юго-западней Холм-Жирковского). Видимо, числа 6—7 августа дивизия заняла исходное положение на восточном берегу реки Вопь, севернее Ярцева.

В последние дни наш батальон, действуя в первом эшелоне 517-го полка, форсировал реку Вопь в районе Жуково (на дороге Боголюбово — Ярцево) и наступал в направлении Климово — Шиловичи.

Общее наступление развивалось крайне медленно.

Из бурных событий августа 1941 года запомнилось 9 августа. Погода в этот день была пасмурная, шел дождь. Поэтому авиация противника была неактивна. В ночь на 10 августа из боевого охранения батальона привели двух командиров — капитана и политрука, пробивавшихся из вражеского тыла. Просили сообщить о них в штаб армии. Конечно, таких возможностей мы не имели, но штаб 517-го полка был сразу же информирован. Пока шли переговоры в старших штабах, прибывшие рассказали, что километрах в двадцати пяти северо-восточнее Духовщины в лесу сосредоточена большая группа бойцов и командиров Красной Армии, возглавляемая генерал-лейтенантом И.В. Болдиным. Как мне позже пояснили, генерал Болдин И.В. командовал группой войск, выходящих из окружения. Всего там, в лесу, якобы было более 2 тысяч человек. Больше месяца шли они по вражеским тылам, пробиваясь на восток, к своим.

11 августа в штабе 166-й дивизии был получен приказ генерала Конева И.С. о проведении операции по прорыву обороны противника с целью содействия выходу группам генерала Болдина из окружения. В 6.00 того же дня по передовому краю обороны противника открыла огонь наша артиллерия. Потом над полем боя появились наши самолеты. После артподготовки в атаку пошли и батальоны. Особенно решительным был бросок нашего 517-го стрелкового полка, на участке которого и ожидался выход основной группы генерала Болдина. На направлении главного удара полка шел наш стрелковый батальон. Бой развивался для нас успешно. Противник, неся большие потери, оставил Битягово и Брюково, начал отступать на запад. К 11.00 стрелковый батальон, совместно с танковым батальоном, занял деревню Приглово, где соединился с группой генерала Болдина.

Задача была выполнена.

На окраине деревни Приглово командир полка полковник Т. И. Рыбаков встретился с генералом Болдиным. Они крепко обнялись, расцеловались. И вот тогда, на вид очень суровый человек, Иван Васильевич Болдин разрыдался. Видимо, очень тяжело ему досталась эта встреча, этот выход.

Весь август гремели ожесточенные бои на правобережье реки Вопь. Линия фронта медленно продвигалась на запад, прошла по берегам рек Царевич, Лойна, Осотня. Но очень сложной была здесь местность — сплошные болота и ручьи, маленькие речки. Каждый рубеж приходилось отвоевывать с жестокими боями, и каждый день уносил жизни наших сибиряков. Батальон таял на глазах.

Видя бесполезность наступления, 10 сентября было принято решение оперативной группе 24-й армии на духовщинском направлении прекратить атаки и перейти к обороне на занимаемых рубежах. Да, мы не овладели Духовщиной. Но мы честно выполнили свой солдатский долг. Невероятными усилиями томичей, новосибирцев была остановлена под Духовщиной 3-я немецкая танковая группа. Тем самым была сорвана возможность переброски вражеских танков на другие направления. Стало быть, где-то, кому-то — на других участках Великой битвы — стало легче бить ненавистного врага.

При этом нужно с большим удовольствием сказать, что не забыли жители этих мест, где шли бои, солдат, офицеров, которые отдали свои жизни во имя спасения нашей Родины. В сентябре 1983 года на центральной усадьбе совхоза «Малышкинский» Холм-Жирковского района в селе Верховье был открыт монумент в честь воинов 166-й стрелковой дивизии. По инициативе студентов Томского политехнического института были собраны средства, разработан проект и построен сам монумент.

Мемориал, сооруженный на кургане, виден издалека. Сверкают стальными гранями пять штыков-пилонов, над остриями которых укреплена пятиконечная звезда. Здесь же, в помещении Дома культуры села Верховья, позже был открыт музей боевой славы воинов 166-й стрелковой дивизии.

Но как же развивались события в июле — сентябре 1941 года на левом фланге нашей 24-й армии в районе Ельня?

Духовщина находится севернее Ельни на десятки километров. Поэтому я могу говорить о тех событиях только на основании слов очевидцев.

Как известно, противник прорвал нашу оборону южнее Смоленска и еще 19 июля овладел городом Ельня. В результате этого образовался так называемый «Ельнинский выступ». Попытки оперативной группы 24-й армии в июле — августе ликвидировать выступ успеха не имели.

21 августа командующий войсками Резервного фронта генерал армии Г.К. Жуков приказал командующему армией генерал-майору Ракутину прекратить наступательные действия и приступить к подготовке более сильного и организованного удара по врагу. 24-я армия получила задачу встречными ударами под основание выступа окружить и уничтожить Ельнинскую группировку противника.

Не имея превосходства в силах и средствах, кроме артиллерии, 30 августа войска армии перешли в наступление и, отразив контратаки противника, к 4 сентября глубоко охватили его основные силы. Враг начал отход на запад. 19-я стрелковая дивизия ворвалась в Ельню и во взаимодействии с соседними соединениями 6 сентября освободила город.

Наша дивизия не принимала непосредственного участия в освобождении Ельни, но я горжусь тем, что это выполнила моя сибирская 24-я армия.

Боями в районе Духовщина и Ельня закончилось длившееся два месяца Смоленское сражение. Наше командование выиграло время для подготовки обороны Москвы и последующего разгрома врага в Московской битве 1941—1942 годов.

Источник: Книга памяти. Сибиряки в битве за Москву (1941-1942). – М.: Информ-Знание, 2001.