Боевой путь комбата при защите Москвы

Читайте первую часть воспоминаний:
Не допустить врага двигаться на Москву

Николай Ефимович Лупинос

Отошедшие подразделения расположились в окопах 2-ой роты. На КП роты срочно был созван весь командный состав отошедших подразделений. На коротком совещании было принято решение контратаковать и выбить гитлеровцев из деревни. Руководить боем поручили мне, это диктовала обстановка. Приближался вечер, надо было действовать немедленно. Местность была выгодна как с западной, так и с восточной стороны, лес подходил близко к деревне. На опушках леса уже стояли по два станковых пулемета, дополнительно установили еще по два. Атаковать было решено с трех направлений. С северо-запада — 1-я рота, с севера — рота автоматчиков, и с северо-востока — 3-я стрелковая рота. Бой за овладение Крюковым длился долго, немцы упорно не хотели уходить, а нам нельзя оставлять деревню без приказа свыше.

Всего два дня назад читали приказ Верховного Главнокомандующего, который гласил, что позади Москва, и мы должны воспрепятствовать продвижению немцев на восток. Два раза Крюково переходило из рук в руки. Воины первой и третьей рот не упали духом, поддерживаемые мощным пулеметным огнем, смело атаковали врага с флангов и до наступления темного времени полностью изгнали гитлеровцев из деревни, продвинулись вперед и заняли свою прежнюю оборону юго-западнее деревни.

Бой затих. Собрали свободных от нарядов воинов и актив. Комиссар батальона провел короткое совещание. Вводя в обстановку он сказал: «На нашем направлении сосредоточена крупная группировка противника, которую, вот уже скоро будет месяц, как воины 5-ой армии, в их числе и наша 144-я стрелковая дивизия, ведя ожесточенные бои, задерживают на данном оборонительном рубеже и ни дают ни на один шаг продвинуться на восток. Нашему батальону было приказано не пропустить противника на этом направлении. Приказ командования 1-й батальон выполнил. Бой сегодняшнего дня показал, что противник перешел в наступление. Вторая стрелковая рота, оборонявшая Крюково на главном направлении удара, не дрогнула, отразила все атаки и нанесла противнику большие потери. Подразделения, оборонявшие деревню с юго-запада, не проявили себя, были потеснены противником, вследствие чего фашисты ворвались в деревню. К нашему счастью нам удалось выбить противника и занять свою прежнюю оборону. Но враг не ушел, где-то недалеко затаился, и с наступлением дня надо ожидать новых атак. Поэтому наша задача укрепить нашу оборону. Готовиться встретить врага с достоинством».

Выступил и старший лейтенант Милько, который от начала и до конца боя находился в боевых порядках подразделения и сам неоднократно проявлял отвагу. Личным примером поднимал бойцов в контратаку для отражения близко приблизившихся к окопам фашистов. Он сказал: «Воины второй роты смело встречали противника организованным ружейным и пулеметным огнем и неоднократными контратаками. Умело отбивали атакующего врага, вынуждали его к паническому бегству и наносили большой урон. Отметил самоотверженные, геройские действия расчетов станковых пулеметов Болдырева и Макарычева». От комсомола выступил сержант Фролов и др. Были и нездоровые выступления, что, мол, враг ушел вперед, мы остались в его тылу, и надо действовать как партизанский отряд. Распространение такого настроения допустить было нельзя, и, когда дали слово и мне, я в выступлении сделал упор на то, что наш батальон является подразделением, входящим в состав действующей Армии. Удерживая деревню Крюково, мы выполнили приказ вышестоящего командования. Надо полагать, что командование дивизии знает положение нашего батальона и уже приняло решение о его дальнейших действиях. Наша задача — до получения приказа привести в порядок оборону и готовиться к отражению врага.

Здесь же дали клятву, что без приказа Крюково не сдавать, биться с фашистами, пока бьется сердце в груди. Потом собрали и похоронили героически погибших воинов и командира батальона капитана Архипова со всеми воинскими почестями. И, не теряя времени, приступили к укреплению обороны, которая во многих местах была разрушена снарядами. Воины успокоились и организованно приступили к привычным земляным работам. На передовом крае велось бдительное наблюдение. Выставленное боевое охранение, секреты и часовые,  прислушивались к каждому шороху. Знали, что враг где-то недалеко, затаился и в каждую минуту может атаковать. Казалось, все нормализовалось, но это было далеко не так. Не было связи ни со штабом полка, ни с дивизией. Не знали, где они находятся. Высланная для связи разведка еще не возвратилась. Наступила вторая половина ночи. Кругом тишина, но никто не отдыхает. В обороне продолжается усердная работа, изредка слышны короткие команды.

В два часа ночи возвратилась разведка, вместе с ней прибыл офицер связи с приказом. В приказе давалась команда, чтобы первому стрелковому батальону 449 -го стрелкового полка оставить оборону населенного пункта Крюково и следовать в район города Звенигорода. Маршрут движения был таков: не достигая населенного пункта Хотяжи два километра, переправиться через реку Москва на правый берег. В дальнейшем двигаться в направлении Звенигорода.

Подразделения батальона быстро собрались и двинулись по указанному маршруту. Надо было спешить, чтобы до наступления светлого времени переправиться через реку. Вторая стрелковая рота двигалась замыкающей, прикрывая отход. Было выставлено охранение в тыл и фланги. Двигались ускоренным маршем по правобережью реки Москвы. Колонна без привалов шла остаток ночи и половину дня, хотелось быстрее достичь указанного рубежа. Там предполагалось занять оборону.

Местность была ровная с обеих сторон реки и в разрывах лесных массивов левая сторона просматривалась далеко. Иногда хорошо было видно, как по дороге в 4-5 километрах от берега, движется на восток армада фашистов. Они ехали на танках, автомобилях, повозках, шли пешком, а некоторые ползли на четвереньках. Нам со стороны казалось, что там, вдалеке, ползет по дороге темная масса саранчи. Так гитлеровцам хотелось скорее добраться до обещанной им и желанной Москвы.

Неожиданно меня вызвали в голову колонны. Прибыв туда, я увидел среди командования батальона офицера, который был у нас ночью. В руках он держал приказ, в котором говорилось, что в связи с тем, что противник начал распространяться на правый берег реки Москва, давалась команда мне, то есть второй стрелковой роте, изменить маршрут движения, повернуть на северо-восток, выйти в район деревни Власово и занять ее. Устно было дополнено, что в случае неудачи, роте двигаться в населенный пункт Троицкое, там будут располагаться командный пункт батальона и все остальные подразделения.

Получив такой приказ, рота перестроилась, выслала по указанному маршруту разведку, выставила боевое охранение с тыла и слева и двинулась на северо-восток. Уже клонило к вечеру, когда достигли опушки леса. Впереди примерно в восьмистах метрах, стояла деревня Власово. Местность была ровная с небольшим уклоном вниз в сторону деревни. Метрах в трехстах от деревни с юга на север проходила малозаметная канавка, вдоль которой стояли кустики. Дома деревни были разбросаны с двух сторон улицы, идущей к берегу реки Москва. Вдоль берега дома уже стояли правильным порядком. Деревня была пустая, движения не наблюдалось. Два крайних дома, ближе к нам, стояли в отдалении от остальных. Далее на юго-восток, километрах в трех, стояло село Троицкое. От южной окраины Троицкого начинался большой лес, опушка которого тянулась на запад два-три километра, а затем круто поворачивала и шла на север в нашу сторону. В сторону Власово выслали разведку. Хорошо было видно, как группа перебежками приближалась к деревне. Когда оставалось не более двухсот метров, заработали пулеметы противника. Приказал пулеметному взводу открыть по ним огонь, чтобы прикрыть отход разведки. Разведчики вернулись в полном составе, один получил легкое ранение. Неожиданно из леса выходит старенький дедушка с бородкой и говорит мне: «Фу вояки, а я сейчас пойду в деревню». «Ну, иди», – говорю ему. Он пошел к деревне, вошел в нее и через некоторое время идет назад в нашу сторону с петухом под мышкой. Подойдя к нам, говорит: «Видите вон тот дом, у него под углом стоит бочка, и за этой бочкой стоит пулемет, и вон под тем домом тоже бочка и тоже пулемет». Я поблагодарил за это дедушку. В это время наступил вечер и темнота. Я принял решение следовать в село Троицкое.

Шли по опушке леса. Дойдя до южного ее края, обнаружили дорогу, идущую с запада через лес прямо в Троицкое. Прибыли на место. Доложил командованию обстановку и то, что Власово занято противником. Меня предупредили, что приказ о взятии Власово остается в силе, с наступлением утра его надо выполнить, но при этом меня поддержат две «катюши». После выхода с КП батальона передо мной стояла задача найти продукты и накормить воинов подразделения. Подключил к этому старшину роты Матюшенко, разыскали члена правления колхоза этого села, который помог в организации питания. Подразделение было накормлено. До этого рота более суток пищу не принимала.

Место исходного для атаки рубежа я определил заранее. Во второй половине ночи, еще до наступления утра, подразделения напрямик выходят и занимают рубеж для атаки по линии малозаметной канавки с кустиками, в трехстах метрах от деревни, которую я приметил еще вечером. Все воины были предупреждены, что сигналом для атаки будут залпы «катюш» по деревне. КП роты располагался на опушке леса западнее деревни. С наступлением утра на КП роты прибегает связной от «катюш», даю команду дать по деревне залп. «Катюши» «сыграли» залпы. При разрывах снарядов воины подразделения дружно атаковали и выбили немцев из Власово. Заняли оборону по правому берегу реки Москва. Отбили у немцев и продукты, оставили они нам и жареное, и «шквареное». При этом командир третьего взвода лейтенант Танцура получил ранение и выбыл из строя. Воины роты повеселели и начали строить оборону.

Командный пункт роты расположился на окраине деревни в домике. Рассчитывали, что здесь будем держать оборону длительное время, поэтому приступили к рытью окопов и других оборонительных сооружений. В течение первой половины дня немцы дважды пытались атаковать, но мы дали им хороший отпор, и они успокоились. На КП батальона в Троицккое связным отправили донесение, что рота приказ выполнила, фашисты из деревни изгнаны, а воины занимаются строительством обороны.

Неожиданно во второй половине дня, вместе с возвратившимися связными, прибыло и руководство батальона. Подумали, что они прибыли с чем-то хорошим. Но сначала они попросили накормить их. Старшина роты выполнил их просьбу. Затем последовал приказ мне и подразделению: оборону Власово передать третьей стрелковой роте лейтенанта Лазарева, второй роте с наступлением вечера совершить марш-бросок по дороге на северо-восток 3-4 километра и поступить в распоряжение 50–й мотобригады, в составе мотобригады выбить гитлеровцев из деревни Никифорово, расположенной на правом берегу реки Москва. Уже стояла ночь, когда рота прибыла в указанное место. 50-я мотобригада имела несколько танкеток, броневичков и подразделение пехоты. Вторая рота тоже вошла в ее состав. Командовал этой сборной группой старший лейтенант, он собрал нас под палатку и стал доводить обстановку. Потом стал отдавать командирам подразделений приказ, но я попросил выйти на местность, так как только прибыл и местность еще не изучил. Мы вышли. Стояла глубокая темная ночь. Ориентировочно до деревни было метров восемьсот, там кое-где горели строения. Подступы к деревне немцы беспрерывно освещали ракетами и обстреливали из пулеметов. Рубеж для атаки был определен примерно с двухста метров от деревни. Сигнал для атаки — красная ракета на правом фланге. Атака пехоты будет проводиться совместно с танкетками и броневичками. Вторая стрелковая рота наступала на левом фланге на западную часть деревни. Вследствие беспрерывного обстрела местности немцами из пулеметов, воинам роты до рубежа атаки пришлось добираться, в основном, по-пластунски. У меня тоже вся шинель на спине оказалась изодрана пулями. К исходу ночи рубеж для атаки был занят. И вот на правом фланге взвилась красная ракета, воины подразделения с громким «ура» бросились в атаку, ведя огонь по деревне. После короткого боя фашисты были выбиты. Было раннее утро, вместе с пехотой в деревню вступили танкетки и броневички. Наш берег был выше левого, и мы хорошо просматривали оборону врага на том берегу. Наступил день, командир танкистов увидел убитого немца в низине и решил полезть к нему за трофеями. Я предупреждал его, чтоб не делал этого, так как место простреливается противником, но он не послушал и не вернулся. Немцы открыли огонь, и он был убит.

Вторая рота заняла оборону и бдительно следила за поведением противника, ожидая контратаки. Жители Никифорово выходили из укрытий, спрашивали: «Будет ли бой?» Хотя он еще и не прекращался. Велся обстрел деревни и жители забирали все ценное и уходили в лес. Фашисты дважды пытались возвратить позиции, но нам хорошо помогали их отбивать танкетки и броневички, стоящие за домами. К концу дня 50-я мотобригада оставила деревню, оставшаяся 2-я рота начала обустраивать оборону по всему побережью деревни. Вечерело.  Вдруг из леса приходят новые свежие подразделения сибиряков с приказом о занятии обороны в деревне Никифорово. (Это происходило 22-го ноября 1941 г.) Все одеты в полушубки, хорошо вооружены. Второй роте было указание сдать деревню и идти в Троицкое. Сдав под расписку Никифорово, мы быстро собрались и в ночь тронулись в указанное место.

Прибыли в Троицкое 23 ноября, погода была холодная, земля мерзлая. На КП батальона доложил, что рота прибыла в полном составе, но при выполнении задания один человек, младший лейтенант Карицкий, был ранен. Получив новое задание, рота расположилась в церкви и школе на юго-восточной окраине села.

Начали строить оборону села по правому берегу реки Москва с востока. Земля была мерзлая, а подходящего шанцевого инструмента в роте не было. Пришлось вспомнить кузнечное дело. Нашел кузницу и начал изготавливать ломы и другой инвентарь. КП роты расположилось в школе села, и у нас с комиссаром Милько опять была забота: готовить подразделение к предстоящим боям. Воины были всегда в курсе событий на фронтах страны.

И вот пришло 30-е ноября, канительный день. Комиссар батальона организовал сбор средств на постройку танковой колонны, день прошел как всегда, в заботах. Неожиданно в 22 часа меня вызывает командование на КП батальона. Прибыв, увидел среди своих офицеров незнакомого полковника. Полковник дает мне команду:  не теряя времени, вторую роту снять с обороны села и ускоренным маршем достичь населенного пункта Рязань, в трех километрах восточнее Троицка. Там разыскать саперов, они разминируют берега реки Москва, нам перейти на левый берег и следовать на север, можно по восточной опушке леса. В 6 километрах стоит деревня Улитино, там, по данным разведки, расположен штаб крупной группировки гитлеровцев. Приказал мне овладеть этим штабом, при этом посоветовал воинам роты оставить свои документы в Троицке. Повторив приказ, я вышел с КП. Надо было торопиться, я распорядился построить всех воинов у школы. В начале второй половины ночи подразделение было готово к движению. Коротко сообщил о поставленной задаче и о том, что командование батальона надеется, что мы ее с честью выполним. Дал команду двигаться ускоренным шагом. По прибытии в Рязань разыскали саперов, которые проделали проходы в минных полях. Когда рота вышла на левый берег, крутой и высокий, на востоке начало светать. Выставив охранение влево и с тыла, подразделение двинулось на север в сторону деревни Улитино. Когда прошли примерно половину пути, прибежал связной из бокового охранения и сообщил, что немцы движутся по опушке леса к реке и что уже заходят к нам в тыл. Я дал сигнал — «Красная ракета», что означало отход на правый берег реки. Завязался жестокий встречный бой. И только подразделение успело переправиться, как на обрыве левого берега появились силуэты четырех танков. Начали бить по нам из пушек и пулеметов. Подразделение начало отходить на юг по опушке леса. Дорога, по которой мы ночью прибыли была занята фашистами, которые шли в наступление на Троицкое.

Мы отходили из села Рязань на юго-запад и вышли к дороге, в трех километрах от Троицкого, которая вела в лес. Здесь встретили комиссара батальона и несколько десятков солдат. Они нам рассказали, что когда вторая рота снялась с восточной стороны Троицкого, в обороне образовалась брешь. Эту брешь командование батальона не позаботилось закрыть другими подразделениями, в результате чего фланг остался открытым. С наступлением утра нагрянули гитлеровцы и без боя овладели селом. В данное время командование батальона находится на опушке леса южнее деревни Власово, в трех километрах отсюда. Расположив воинов роты в лесу вдоль дороги с обеих сторон и предупредив командиров взводов о готовности к бою, мы с ординарцем отправились на КП батальона.

С КП хорошо просматривалась местность, как до Троицкого, так и до опушки леса, где расположилась вторая рота. Стал докладывать полковнику, который отдавал мне приказ ночью, о действиях роты и где она расположена в настоящее время. И вдруг видим, как из Троицкого выходят один за другим два броневика и до двух рот гитлеровцев и направляются по дороге в сторону расположения второй роты. Увидев это, мне показалось, что полковник даже испугался. Он сказал мне, чтоб я скорее брал его лошадь и «жал» в расположение своего подразделения, чтобы организовал им встречу, но дал втянуться в лес и тогда атаковал.

Езда на лошади до роты заняла не более трех минут. В лесу вдоль дороги справа и слева установили пулеметы, бойцы искусно замаскировались. Со стороны не сразу можно было заметить засаду. Все были предупреждены, чтоб огонь без команды не открывать. Воины в лесу затаились, терпеливо ожидали приближения врага. Они чувствовали себя уверенно и не проявляли никакого беспокойства. Уже научились воевать и бить врага в любых условиях. Видели, что миф о непобедимости гитлеровцев давно уже развеялся.

Немцы не торопились. Приблизившись метров на сто пятьдесят к лесу, броневики остановились и открыли непрерывный огонь. Простреляв минуты две, не прерывая огня, начали медленно приближаться к лесу. За ними следом, вплотную, шли фашисты.

Противник почти полностью втянулся в лес, и здесь я скомандовал «Огонь!». Пулеметы и прицельный ружейный огонь несли фрицам смерть. Вход были пущены и гранаты, сразу загорелся передний броневик, потом и второй. В этом лесу полегло много фашистов, они, отстреливаясь, начали лесом отходить к Троицкому. Воины второй стрелковой роты отважно преследовали отходящего противника. День 1 декабря клонился уже к исходу, в лесу наступали сумерки, мы приближались к северо-восточной опушке леса, которая подходила близко к селу. Достигли опушки. Оставалось преодолеть двести метров, и мы будем на окраине Троицкого. И вдруг я получил сильный тупой удар в бедро правой ноги. Подумал, что при перебежке на что-то наткнулся. Но уже через мгновенье почувствовал, что нога отказала, а сапог наполнился горячей кровью. Почти одновременно со мной получил ранение комсорг роты сержант Фролов. И фронтовая боевая моя жизнь пока закончилась. Доставили нас до южной опушки леса, отсюда — на повозке в санитарную роту полка. Уже ночью, не задерживая, погрузили на автомашину, и к утру мы были в Москве в госпитале. Мне почему-то не давали спать. Все время дежурили возле меня, отвлекая вопросами от сна. В госпитале помыли, продезинфицировали одежду, накормили, а спать не давали. Сделали перевязку. Оказывается, ранило меня разрывной пулей. После перевязки я уснул. И проснулся в санитарном вагоне. Услышал от кого-то, что нас Муром не принимает.

Эти воспоминания не выдумка и не фантазия, а действительно боевой путь, проделанный офицером Красной армии Лупинос Николаем Ефимовичем при защите Москвы с октября по декабрь 1941 года.

1996 год.

Материал для публикации на сайте прислал: Сергей Лупинос.