Савельев медленно поднялся, спокойно подошел к двери, повернул ключ в замке, спрятал в карман…Катя вскочила. Кровь бросилась ей в голову – чего он от нее хочет? Неужели… — Пусти! – вырываясь, в бешенстве крикнула она. — Говорю, пусти! – Дурочка, ты же мне нравишься… Ну чего ты, Катюша?.. Он еще крепче прижал ее к себе, но Катя, сумев как-то извернуться, схватила его рукой за горло. Волна гнева поднялась в ней. — Задушу, гад!.. Хочешь обманом?.. Отпусти!..

Враги наседали, и Лиля прилагала все свое умение, чтобы, изловчившись, вовремя выйти из-под огня. Никогда она еще не действовала с такой молниеносной быстротой, как сегодня, резко бросая свой “як” в самые рискованные положения и лавируя между “фоккерами”. Ситуация была опасной. Нет, никогда еще Лиля не попадала в такой переплет… “Фоккеры” не отставали, снова зажав ее в тиски. Эти быстротекущие секунды показались Лиле бесконечными…

С тревогой наблюдала она за поединком, который затягивался. Ей вдруг показалось, что в самые удобные для атаки моменты Леша почему-то не стреляет в своего противника. Проследив тщательно за боем, она убедилась в этом. Да, он не стрелял…

Она села на стул и увидела на груди у летчика несколько наград. “Ничего себе, нахватал за наши сбитые самолеты, гад! Сейчас я ему докажу…” Сняв шлемофон, Лиля тряхнула волосами и нарочно расстегнула комбинезон так, чтобы немец мог видеть два ордена на гимнастерке. Теперь можно было хорошо рассмотреть его. На худощавом лице надменное, высокомерное выражение, хотя чувствовалось, что держится он настороже.