Самое тяжкое воспоминание этого времени: прошел слух, что разрешают передачи, но нужно для этого сходить в НКВД. Я пошла, выучив наизусть, что нужно сказать, т.к. мама тяжело болела. Стояла очередь, но меня пустили первую, хотя я стояла в конце. Я до сих пор помню холодные стальные глаза этого гада – он смотрел на меня, девочку, как на врага. Я успела дойти до двери и разрыдалась, женщины из очереди окружили меня, спрашивали, что он мне сделал, утешали.