Жизнь в Эксетере – от начала и до победы

Я вышла замуж в апреле 1938 года, когда жила в доме бабушки, в замке Тивертон в Девоншире. С мужем мы поселились в Эксетере, в Красном доме на Топшем-роуд, где снимали очень хорошую квартиру с большими комнатами в эдвардианском стиле. В день, когда стало известно о войне, 3 сентября 1939 года, мама и свёкр были у нас в гостях. Поскольку Найджел, мой муж, был в резерве Шервурдского егерского полка и в любой момент мог быть призван, а я была на третьем месяце беременности, мы решили, что мне стоит переехать обратно в Тивертон, мой родительский дом. Решение о переезде было правильным – Найджела призвали в Ноттингем уже 6 сентября. Я проводила мужа до станции в Тонтоне и поселилась в замке.

Эксетер — главный город английского графства Девоншир, на судоходной реке Экс. Современный вид города.

Тивертонский замок – красивое старинное здание, построенное в 1106 году при Уильяме Завоевателе для одного из его рыцарей, Ричарда де Ревьера. Часть замка, в которой мы жили, была достроена уже в 1680 году вокруг старинных стен. Сады от замка спускались к реке Экс. Мой папа был заядлым рыбаком, он поймал много форели и лосося на нашем участке реки. Это были удивительные сады. Их открывали для посещения публики дважды в год. За садами находились два поля, одно называли Свиным полем, а другое – Садовым. Мои тётушки держали довольно большое хозяйство – на этих полях паслись в огромном количестве куры и козы. Коз доили в каретном сарае на конном дворе.

В довоенное время у моей бабушки в замке работала домашняя прислуга – экономка, повар, кухарка, две горничные и две камеристки. Вскоре после начала войны они ушли из дома и стали работать для нужд военного времени. Еще был истопник, который следил, чтобы печь для отопления всегда была наполнена углём. В месяц расходовалась тонна угля. Кроме того в замке работал садовник, он жил в небольшом домике, который все звали «сторожка у ворот». Он жил там с женой, очень приятной женщиной, и маленьким сыном. Увы, у неё была опухоль мозга, и она умерла, а садовник вскоре после этого мобилизовался и ушёл служить в армию. Теперь тяжелую работу в саду делал человек по фамилии Лузмор, а мы все ему помогали. Ведь мы должны были выращивать огромное количество картофеля для армии.

Часть Шервудского егерского полка, где служил Найджел, располагалась в городе Шилдон в графстве Дарем. В ноябре 1939 года я поехала туда навестить мужа. На ночь остановилась в гостинице на станции Паддингтон в Лондоне. В эту ночь первая сирена войны раздалась над городом, было страшно, даже несмотря на то, что сигнал раздался по ошибке. Найджел был расквартирован в доме двух пожилых сестер, очень добрых женщин, которые принялись меня откармливать. Я пыталась вежливо отказываться, но всё было бесполезно, поэтому часть еды, которую мы не смогли съесть, всё-таки приходилось тайком сжигать в камине. В доме была очень красивая старинная расписная ванна. Туалетная комната располагалась в нижней части сада. У Найджела был денщик, которого звали Айвор Джонс, настоящий валиец, очень хороший человек. Рано утром он подавал нам чай и рассказывал о погоде. Помню, как он говорил: «Очень скользко сегодня, мадам!». Кажется, я пробыла там недели две.

Как-то раз на разбитом автобусе мы ехали к тётушке Найджела, которая жила где-то в районе Дарлингтона. Тётушка Фейт после того, как началась война, переехала в маленькую квартиру в Лондоне, и предложила нам с Найджелом забрать что-то из её мебели. Мы ведь только что переехали в большую квартиру, и нам были очень нужны вещи для обустройства своего жилища. И рояль в том числе!

На второе Рождество во время войны три наших горничных, которые когда-то работали в замке, приехали, чтобы приготовить праздничный ужин для нас, как это всегда было раньше. Это было так мило с их стороны! Как и до войны, ровно в семь вечера одна из горничных позвонила в гонг – это был специальный сигнал, чтобы мы все отправились наверх и оделись к столу. Бабушке уже исполнилось 89 лет, и собираться ей помогала горничная. В 7:45 было объявлено «ужин подан, мадам», и мы все следом за бабушкой прошли в столовую. После начала войны наша семья в замке жила в таком составе: моя бабушка (миссис Вингфилд), четыре незамужние тётушки, мама, папа и двоюродная сестра моей нянюшки – миссис Дэвис, пожилая дама, чей лондонский дом был разрушен во время одного из авианалётов.

Как-то в марте, когда я уже вот-вот должна была родить, мы с тётушкой Сьюзи гуляли вдоль реки и собирали речной песок, принесённый недавним разливом. Песок был ей нужен для нашего сада. Тётушка была искусным садоводом. У нас был сарай и две теплицы. Тётя Сьюзи отвечала за все плодовые деревья в саду. Она даже сделала муслиновые мешочки, которые надевались на плоды груши, чтобы защитить их от насекомых-вредителей. В нашем сарайчике мы держали большое инжирное дерево. И я, и мои три двоюродные сёстры полюбили инжир ещё в детстве. Пока мы ходили вдоль реки у меня начались схватки. Это было в понедельник 18 марта. Мы спешно вернулись в замок и стали собирать мне всё необходимое, чтобы отправить в эксетерский родильный дом. Потом решили, что поеду я туда на следующий день – по BBC в 7 часов вечера шла программа, которую я очень хотела посмотреть. Но боли были такими сильными, что мама все же увезла меня в Эксетер. Моя доченька родилась рано утром во вторник 19 марта.

Я узнала, что мужу дали внеочередной отпуск, и он собирается к своим родителям в Шерингем. Было очень обидно, что он не приедет к нам с дочерью Джейн. В общей сложности мне предстояло провести в родильном доме три недели – тогда было так принято. Через какое-то время я узнала, что муж находится в Росайте в Шотландии, а ещё позже, что была вылазка в Норвегию, и что Шервудские егеря принимали в ней участие. Потом пришла телеграмма из Военного министерства, в которой говорилось, что муж пропал без вести. Это было ужасно.

Со мной связалась жена одного из офицеров, у неё была такая же телеграмма. От неё я узнала, как всё произошло. Это была настоящая катастрофа. Они отправлялись из Шотландии на трёх кораблях, на двух были люди, на третьем – боеприпасы, амуниция и другие необходимые вещи. Третий корабль утонул, поэтому у военных, когда они прибыли на место, ничего не было, даже лопат, чтобы вырыть окопы. Местные норвежцы дали мужу и ещё одному офицеру лыжи, однако, всё равно их довольно скоро поймали, потому что ходить на лыжах до этого им никогда не приходилось. С этого момента и до конца войны муж пробыл в офлагах Германии.

7 мая я получила ещё одну телеграмму из Военного Министерства, в которой говорилось, что мой муж – военнопленный. Найджел был вторым лейтенантом, его жалование было очень маленьким. К счастью, Джон Плэйерз, у кого муж был в подчинении, поднял жалованье мужа до довоенного уровня. Мы, офицерские жёны, держали связь через одну из нас – к сожалению, я забыла, как её зовут. Нам давали инструкции, что и как мы должны были делать в своём статусе жён военнопленных. У нас были специальные бланки для писем, нам разрешали отправлять мужьям шоколад, скорее всего службой Красного Креста. Ответные письма мы получали раз в месяц. Найджел писал очень скучные, совсем неэмоциональные письма, только сухое «с любовью от» в конце. А мне так хотелось большего! Время от времени нам разрешали отправлять небольшие посылки, тоже через Красный Крест. Найджел написал, что ему было очень холодно в офлаге, и я отправила два тёплых и в то же время лёгких шотландских пледа и нарды, о которых он просил. Он очень любил играть в бридж и нарды, эти игры, несомненно, помогли ему пережить плен.

Вся моя жизнь сосредоточилась на ребёнке. Я кормила грудью, и это было настоящей радостью. В это время у нас ещё была прислуга в доме. Вскоре случились страшная Дюнкеркская битва и чудесное спасение, когда на небольших судёнышках, отправившихся к южному берегу Франции, был эвакуирован целый Британский экспедиционный корпус. Это был настоящий подвиг, они шли под обстрелом и бомбёжкой, многие остались там навсегда. У нас не было телевизора тогда, но мы с жадностью слушали новости по радио. Следующее значимое для нас событие произошло в мае 1940 года – Уинстон Черчилль стал премьер-министром. Сначала мы не знали, как к этому относиться, но позже он стал важным человеком. Мы всегда внимательно слушали его выступления и речи по радио.

После очередной бомбардировки в Лондоне к нам приехали эвакуированные. С чердака мы достали старую коляску. К нам из Ист-энда приехала семья – мать, тётя и десять детей. Мы изо всех сил старались сделать их счастливыми. Они заняли комнаты горничных, и наша кухня им показалась милой и тёплой. Но они не задержались у нас надолго – они никогда раньше не жили за пределами своего района и стремились вернуться. Я надеюсь, они выжили, правда, больше мы никогда о них не слышали. Мне кажется, они были абсолютно неграмотными.

23 мая мы крестили дочь Джейн в церкви св. Петра в Тивертоне. Это буквально по соседству с нашим замком. На торжестве были все родные бабушки и дедушки, двоюродные и даже прабабушка. Малышка была очаровательна в своих фамильных крестильных одеяниях. Из-за того, что это было военное время, мы смогли отпраздновать этот день только торжественным семейным чаепитием.

В 1940 году в здании отеля на улице св. Петра совсем недалеко от замка был организован военный госпиталь. Нас попросили разместить у себя несколько медицинских сестер. Я была рада этому обстоятельству, так как знала многих из них, большинство были моими ровесницами, и мы подружились, и все они очень любили Джейн. Дочка очень быстро подрастала, была счастливым и очень дружелюбным ребёнком.

А война всё продолжалась. Почти каждую ночь бомбардировщики, следовавшие в сторону Бристоля, проходили над нами. Не знаю как, но мы всегда безошибочно определяли звук немецких бомбардировщиков. Когда они приближались, раздавалась сирена воздушной тревоги. У нас не было своего убежища, когда это происходило, мы собирались в столовой и прятались под большим обеденным столом. К счастью, нам ни разу не пришлось проверить его на деле. Тем не менее, одна или две бомбы всё же были сброшены в Тивертоне и окрестностях, видимо, в тех случаях, когда у бомбардировщиков оставались неистраченные во время налётов боеприпасы.

В одиннадцать месяцев у Джейн начались приступы бронхиальной астмы. Наше семейное наследственное заболевание, которое обошло меня стороной. Мне пришлось привезти дочь к дяде, который сам был фтизиатром и общался с врачом, специалистом по астме. Тот провёл обследование и обнаружил, что у дочери аллергия на все, на что её проверяли. Это было в 1941 году. К следующему году было решено, что нам с Джейн лучше вернутся в квартиру в Эксетере, которая к нашей радости в это время была свободной. Я избавилась от всех перьевых подушек в доме и от других источников пыли, но приступы продолжали мучить дочку.

Через какое-то время начались регулярные авианалёты на Эксетер. А атака 3 мая 1942 года была самой ужасной. В Эксетере не было системы обороны. Этот налёт известен как Рейд Бедекера, он был ответным на нашу атаку в немецком городе Любеке. Военные построили для меня бомбоубежище в казарме Топшэм, что располагалась недалеко. Я схватила Джейн и побежала туда, как только заревели сирены и зажглись зелёные огни. В казармах было оружие, и даже удалось сбить атакующий немецкий бомбардировщик. Я поняла, что мне нужно срочно увозить дочь из Эксетера.

Майкл Дайкс Бауэр был известным в городе окулистом. Он жил на улице Саутернхей Вест, здесь же был его кабинет. Он попросил меня вместе с ним проверить, уцелел ли его дом после атаки. К счастью, да. Но вот кабинет был разрушен до основания. Он сказал, что позвонит моему дяде, который жил в городе Фраймли в Суррее, и расскажет о том, что произошло. Позже днём к моей огромной радости приехали мама и тётя, которые теперь помогали на скорой помощи, и даже наша машина из замка использовалась для этих целей. Они приехали в свою смену, поэтому не могли задержаться надолго. Мама с тётей были очень рады видеть, что у нас все в порядке. В Уокинг мы добрались в три часа ночи, бедняжка Джейн мучилась астмой, а я после всего пережитого была рада приехать к тёте и дяде. Мы с Джейн прожили с ними несколько месяцев.

Позже я поселилась в том самом домике садовника, что стоял у ворот замка. В Тивертоне стали появляться американские военные. Они производили хорошее впечатление. Раз в неделю мы с подругой и двумя американскими моряками играли в бридж. На полях рядом с замком работало много пленных итальянцев. Один из них по фамилии Фоски трудился у нас в саду, где мы выращивали картофель для армии. Фоски был хорошим человеком, даже сделал для Джейн маленькую тачку, с которой играли и мои внуки. Когда ушли итальянцы, пришли пленные немцы.

Старинный друг нашей семьи, живший в огромном доме где-то в районе Бамптона, стал организовывать танцевальные вечера, на которые приглашал жён военных и американских офицеров, которые были тогда в Тивертоне. Нам очень нравились эти встречи, думаю, и американцам тоже! Несмотря на то, что война продолжалась, мы жили вполне счастливо в своей сторожке у ворот.

Когда Джейн исполнилось три года, мы отправили её в детский сад, чтобы она могла общаться и играть с другими детьми. Тогда у меня появилось время на работу волонтера в местных школах. В большом школьном зале была устроена столовая для местных ребятишек. Мы готовили еду и кормили детей – 300 человек в две смены. А после этого кормили тех, кто всё это устраивал. К счастью, хозяйство при замке давало достаточно яиц. И вкусное жирное молоко нам доставляли прямо к двери каждое утро. В Тивертон приехал цирк. Я узнала об этом, потому что слон протрубил прямо за нашим домиком!

Летом 1944 года мы наблюдали, как тренировались планеристы, позже я узнала, что это была подготовка к высадке в Нормандии, после которой Германия подписала мирный договор. Помню, что тогда мы с Джейн гостили у друзей. Между тем моя семья продала замок – было трудно справляться со всем хозяйством без прислуги. Новостей от мужа не было уже долгое время, и он был не в курсе наших обстоятельств. Я попросила телефонистов перенаправлять мне все звонки, поступающие в замок. К счастью эти меры сработали, и однажды ночью муж позвонил мне. Он сказал, что приземлился на какой-то большой дороге, что нигде не видел обустроенных взлётно-посадочных полос, а только заросшие травой. Как бы то ни было, муж добрался до дома благополучно.

Перевод для www.world-war.ru Елены Захаревич

Источник: www.bbc.co.uk/history