В 43 армии 1-го Прибалтийского фронта

Из штаба был направлен в 273-ий армейский инженерно-саперный батальон, где был назначен командиром 3-го взвода 2-й роты. На этом участке фронта после относительно длительного наступления и освобождения города Демидова шли позиционные бои.

После командира батальона меня пригласил представитель СМЕРШ. Как известно, СМЕРШ (расшифровывается «смерть шпионам») – структурная организация КГБ (в современном звучании), имевшая своих представителей на оборонных предприятиях и армейских частях.

Бреус (такой была фамилия моего опекуна от СМЕРШа) после знакомства уполномочил меня изучать настроение солдат, не допускать пораженческих настроений и в необходимых случаях докладывать ему, Бреусу, никаких расписок не требовал. Так я стал неформальным сотрудником СМЕРШа. Должен сказать, что поводов для дальнейших встреч с Бреусом у меня не было, но методы работы этой организации мне стали известны не понаслышке.

273-ий инженерно-саперный батальон входил в состав 43-ей армии и осуществлял инженерное обеспечение армии. За активное участие в освобождении города Демидова ему было присвоено звание «Демидовский». В обязанности батальона, в зависимости от сложившейся обстановки, входило минирование переднего края обороны, в том числе на нейтральной (ничьей) территории, разминирование минных полей противника в тех же условиях, сооружение КП (командных пунктов), долговременных оборонительных укреплений (ДОТ, ДЗОТ), сооружение водных переправ и другие. Для проведения работ строительного профиля подразделения, по возможности, укомплектовывались солдатами старшего возраста, имевшими «на гражданке» опыт столярных или плотничных работ.

Теперь предстояло накапливать опыт командования и профессиональной работы. Личному составу взвода меня представил командир роты Медведев. Заместителем командира взвода был старший сержант Голубев, из рязанских рабочих. Для начала он ознакомил меня с некоторыми неординарными ситуациями, возникавшими в жизни взвода, помогая этим набирать профессиональный опыт.

Остался в памяти такой эпизод, он произошел с командиром одного из отделений старшим сержантом Бельтиковым. Он был уже немолодым человеком и страдал от ослабленного слуха. Для того чтобы суть эпизода была ясной, необходимо пояснить, что среди противопехотных мин, которые использовались немцами, хитрым норовом обладала т.н. S-мина (или Spring-мина), представляющая собой два цилиндрических металлических корпуса, пространство между которыми заполнено металлическими шариками. Мина подрывается при натяжении проволоки, закрепленной одним концом в земле, вторым – за чеку предварительного взрывателя. При срабатывании предварительного взрывателя раздается характерное шипение, и мина выпрыгивает вверх на высоту один-полтора метра, детонирует взрывчатое вещество, разбрасывая в радиусе 20-25 метров осколки корпуса и металлические шарики, поражая живую силу. Наблюдениями было установлено, во-первых, что между моментом натяжения проволоки и детонацией проходит 1-1.5 секунды и, во-вторых, что осколки при разлете не поражают часть площади (кольцо) шириной 1.5-2 метра от центра разлета («мертвая зона»). Бельтиков, вызвав, натяжение проволоки и услышав шипение, отскочил и лег в предполагаемое «кольцо», чем спас свою жизнь, находясь в нескольких метрах от центра разлета осколков.

Подобный и другие случаи обогащали практический опыт. Недостаток опыта сказался при выполнении мною одного из первых заданий. В ожидании контрудара со стороны противника на одном из участков нашей обороны мне предложили силами взвода или его части установить ряд противотанковых мин в нескольких метрах от пехотных траншей. Работа естественно велась ночью. Я взял несколько солдат из взвода и, завершив работу, доложил командиру пехотного подразделения, оставаясь в траншее. Утром, когда начало светать, понял, что новое минное поле демаскировала положение мин, так как каждая из новых мин представляла хорошо видный бугорок свежевскопанной земли. Не дожидаясь нагоняя (в лучшем случае), я, фактически, без помощников стал лихорадочно маскировать бугорки, забрасывая их снегом и выравнивая с поверхностью.

Становилось уже светло, и почему немцы «не оценили» моей деятельности, было загадкой, хотя об этом не думалось – надо было заканчивать работу. Было ли страшно? Было. Но стыд за содеянное, помноженный на ожидание серьезного наказания уже в первые недели службы, оказались сильнее.

Из командного состава батальона одним из первых я познакомился с заместителем командира батальона по политработе (политрук), естественно по его инициативе. Капитан Илья Израилевич Шамилев перед войной был представителем грузинского комсомола при ЦК ВЛКСМ в Москве. Незадолго до моего прибытия на фронт он был тяжело ранен, после госпиталя вернулся в батальон. Шамилев по долгу службы, а больше по доброте фактически на первой стадии моего становления взял функции моего опекуна. Он не только давал мне полезные советы, но и, насколько мне известно, обсуждал с моими командирами выполнимость и целесообразность их приказов, хотя, не обладая единоначалием, не мог принимать оперативные решения.

Между тем, поговаривали, что летом ожидается крупное наступление наших войск в Белоруссии, в котором важная роль будет принадлежать Калининскому фронту, к этому времени переименованному в 1-й Прибалтийский. Участились бои местного значения, разведка боем. В одном из таких боев принимал участие и наш батальон. Роль саперов здесь была необычной. По два-три сапера усаживались на броню танков, приданных пехотным подразделениям.

В ходе марша саперы должны были визуально обнаруживать противотанковые мины и, спустившись на землю, осуществлять их обезвреживание. Эта неразумная операция называлась «сопровождение танков саперами». Бессмысленность такой операции состояла в том, что саперы, находясь на танке, а, тем более на земле, являлись хорошими мишенями, а вероятность обнаружения мин с движущегося танка невелика. Скорее это была транспортировка саперов к месту работы. Учитывая, что подобная операция сопряжена с большими потерями личного состава, а польза сомнительна, командование подобные операции с весны 1944 года прекратило. Был соответствующий приказ Верховного Главнокомандующего. Один из своих орденов я получил за участие в такой операции и называл это награждение «платой за страх».

Наступление в Белоруссии (операция «Багратион») началось в конце июня 1944 года. В мае 1944 года 43-ю армию (1-й Прибалтийский фронт) возглавил А.П.Белобородов, поэтому подготовка ее к наступлению проходила под его руководством. В операции «Багратион» принимали участие также войска 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов. Задачей 1-го Прибалтийского фронта являлся разгром Витебской группировки противника.

В первые дни наступления, практически завершив с 39-ой армией (3-ий Белорусский фронт) окружение Витебска, основные силы 43-ей армии продолжили наступление на запад, продвигаясь к Латвии; в районе Бауска-Биржай армия встретила ожесточенное сопротивление. До Риги оставалось 15-20 км, но сходу овладеть ею не удалось. Более того, противник нанес по ослабленным длительным наступлением частям 43-ей армии контрудар. К обороне на одном из участков фронта, где я и находился, были привлечены в помощь пехоте специальные подразделения: саперы, связисты. Это был конец августа. Атаку вражеской пехоты удалось остановить, однако ночью противник возобновил контратаку. Не забуду эпизода, когда в темноте, освещаемой вспышками разрывов снарядов и осветительными ракетами, на группу оборонявшихся двигался тяжелый танк. Находившийся в трех-пяти метрах от меня солдат-пехотинец метнул в него связку гранат, танк остановил движение. В последствии стало известно, что противнику удалось расчленить несколько наших подразделений, окружив часть из них. К полуночи немцы приостановили атаку, установилась тишина. Один из старших офицеров-пехотинцев собрал находившиеся в окружении подразделения с целью вывести их из «котла». К рассвету удалось оторваться от противника и занять оборону. Это утро оказалось памятным для меня. Немцы обстреливали вновь занятые нами позиции. Один из снарядов попал в землянку, где находился мой командир роты Медведев. Я стоял метрах в пяти от попадания. Меня несколько раз воздушной волной перевернуло и приземлило. Ранения не было, но в первые мгновения я не понимал, что произошло. Помню лишь, что спустя несколько секунд я увидел, что командир роты выбирается из землянки, отряхиваясь от земли, как будто ничего и не произошло. Через несколько минут я пришел в себя. Лишь впоследствии я понял, что это была контузия, результатом которой оказалось ослабление памяти. Обращаться за помощью в медсанбат возможности не было, так как неизвестно было, где он находился. По крайней мере, внешне казалось все нормально и не требовалось каких-то мер. К этому моменту на нашем участке фронта установилось относительное затишье. Батальон находился в районе городов Бауска-Биржай. Вблизи Бауски протекала широкая (до 100 метров), но относительно мелкая (1,5-2 метра) река Лиелупе, которая преграждала нам путь на Ригу.

Для организации наступления необходимо было построить мост для переброски на другой берег тяжелой техники. Сооружение переправы через реку Лиелупе стало ближайшей задачей батальона.

В начале августа 1944 года в районе города Биржай в Латвии противник нанес контрудар по нашим войскам, наступавшим в направлении Риги. Контрудар наносился большими силами пехоты и танков. В отражении его принимали активное участие подразделения всех родов войск нашей армии, в том числе саперы 28-й инженерно-саперной бригады, (куда теперь входил наш батальон) которые кроме своих прямых обязанностей по минированию дорог на пути прорвавшихся танков противника участвовали непосредственно в рядах пехотных подразделений в отражении атак немецких войск.

После того, как положение на этом участке фронта стабилизировалось, большинству подразделений саперной бригады была поручена подготовка инженерного обеспечения, намеченного на начало-середину сентября очередного этапа нашего наступления. Приказ войскам 43-й армии от 12 сентября 1944 года №6 гласил: «Выполняя приказ №70 Верховного Главнокомандующего помнить слова великого русского полководца Суворова: «Быстрота и натиск – душа войны». Равняться только по передовым. В первые два часа боя – продвинуться (бегом) на глубину 5-7 км. В первый же день боя захватить м. Иецава, в дальнейшем – овладеть г. Рига. »

«… п.6. Саперам – сделать для пехоты и танков переправы, проходы в минных полях и заграждениях, помогать пехоте и танкам в преодолении препятствий, быстро обнаруживать и обезвреживать вражеские мины, особенно на дорогах; бить врага вместе с пехотой. »

Одной из первоочередных задач инженерных частей 43-й армии являлось наведение переправы для тяжелой военной техники через р. Лиелупе ( в районе г. Бауска), которая в этот период разделяла позиции наших и немецких войск. Наведение переправы через широкую (100-120 метров), но не глубокую (до 2-х метров) реку предполагалось начать непосредственно после того, как передовые части пехоты с помощью подручных средств переправятся через реку и завяжут бой на передней линии обороны противника. Начальником инженерных войск фронта генерал-лейтенантом Косаревым Б.В. саперам была поставлена конкретная задача: навести переправу в срок не более четырех часов. Такой срок обеспечивал своевременный ввод в бой тяжелой техники для развития прорыва, осуществленного пехотой вглубь обороны немцев. Было ясно, что наведение переправы в столь короткий срок потребует тщательной подготовки. По принятому решению все элементы моста (рамы, прогоны, настил) должны быть заготовлены заранее. Для этого взвод разведки 197-го (бывшего 273-го) инженерно-саперного батальона в течение 2-3-х ночей на нейтральной реке, не привлекая внимания противника, сумел снять точный профиль речного дна, что и дало необходимые сведения для заготовки элементов моста.

3-й взвод 2-ой роты 197-го инженерно-саперного батальона (3-ий справа во 2-м ряду — лейтенант В.В. Чубров).

Вслед за этим весь состав батальона и ряда других подразделений бригады, разбитый на расчеты, приступил к тренировкам, многократно репетируя сборку моста на земле. Каждый член расчета знал свои обязанности с точностью до каждого движения. Предусмотрена была и замена любого члена расчета в случае его выхода из строя. Заменяющие саперы также тренировались вместе с основными расчетами.

В ночь перед наступлением все элементы моста были погружены на конные повозки и сосредоточены на опушке ближайшего леса на расстоянии 500-700 метров от места будущей переправы. Наступила напряженная тишина. Намеченную на раннее утро артподготовку пришлось перенести на более позднее время из-за густого тумана. Напряжение нарастало. Сразу же после окончания первого этапа мощнейшей артподготовки наших войск и переноса огня в глубину обороны противника, одновременно с началом атаки пехоты устремились повозки с деталями моста к берегу. Закипела дружная слаженная работа. Моему взводу достался участок моста примерно в средней его части. Предстояло собрать 4-5 пролетов. Численность каждого расчета примерно соответствовала отделению, поэтому во главе их были поставлены командиры отделений. Старший сержант Голубев, сержанты Касимов, Седько, каждый из которых уже имел опыт наведения подобных переправ. В основном же взвод состоял из молодых бойцов призыва 43-44 годов, если не считать двух-трех саперов (плотников по гражданской профессии) , которые вместе с другими старшими по возрасту солдатами выполнили основной объем работ по изготовлению элементов моста, но в сборке его не участвовали. От взвода это были ефрейторы Румянцев и Арчагов.

Как и ожидалось, противник не оставил без внимания нашу деятельность и, слегка опомнившись от артналета, начал обстрел переправы силами артиллерии. Появились первые раненые. Однако сборка моста продолжалась практически без сбоев. К месту переправы прибыл командующий инженерными войсками генерал Косарев Б.В. Он выразил удовлетворение темпом работы, боевым настроем бойцов и офицеров саперных подразделений. Переправа была возведена за 2 часа 40 минут. Почти на полтора часа раньше срока. Тяжелая техника наших войск начала переправу. Враг продолжал попытки разрушить мост, но безрезультатно.

Когда успех наших войск, переправившихся через Лиелупе, стал очевиден, командование дало возможность саперам отдохнуть. Здесь следует напомнить, что «фронтовые сто грамм» ежедневно получали бойцы, постоянно занимающие позиции на переднем крае, а представители других родов войск только в те дни, когда они выполняли свою работу на переднем крае. Поэтому у каждого из саперов, которые участвовали в подготовке и сборке моста, «накопился» некоторый запас этой жидкости, которую интенданты доставили по вновь построенному мосту. Удобно расположившись на берегу невдалеке от моста, мы отметили событие. Однако не учли возможной атаки моста немецкими самолетами, которая и последовала. Напомню, что взвод состоял в основном из молодых бойцов не старше 18-20 лет, у которых опыта приема одновременно более 300-400 грамм спиртного не было. С большими трудностями мне удалось переместить взвод, да и самого себя в более безопасное место, в результате чего мы стали объектом насмешек коллег из других подразделений.

Можно было ожидать, что войска 1-го Прибалтийского фронта, обеспечившие переправу через реку Лиелупе, продолжат наступление на Ригу. Однако командование решило иначе. Сразу после форсирования Лиелупе 1-му Прибалтийскому фронту, в том числе 43-ей армии, было приказано срочно передислоцироваться на юг, в район Шауляя(Литва), чтобы после этого наступать в направлении Клайпеда-Мемель. Для этого надо было скрытно совершить марш-бросок протяженностью(100-120) км. С целью скрытности передвижения марш совершался только ночью (в течение 3-4 ночей). Для молодых солдат это оказалось трудным делом. Многие засыпали при ходьбе, и, пройдя несколько метров, оказывались в кювете. До сих пор запомнился солдат Гвоздев, которого из кювета мне приходилось вытаскивать каждые 5-10 минут. Возможно, многие из солдат проклинали себя за невнимательность при последней примерке обуви. Старших (по возрасту) солдат иногда подвозили на конных повозках. Своего автотранспорта рота не имела. На весь батальон было 2-3 автомашины для штаба и руководства батальона.

Сосредоточение войск 1-го Прибалтийского фронта в районе Шауляя и его окрестностей как подготовка к наступлению на крупнейший литовский морской порт на Балтике Мемель (Клайпеда) завершилось к началу октября 1944 года, после чего началось само наступление. Крупных водных преград или укрепленных районов на этом пути практически не было, за исключением непосредственно примыкающих к Мемелю.

Продолжение следует.

Прислала для публикации дочь автора Алла Казакова.

Читайте также:

В ожидании войны
О службе курсанта военно-инженерного училища