Тяжелое время для Москвы

Самым тяжелым временем для Москвы в начале войны был месяц октябрь, а в октябре — середина месяца. Именно в этот период немцы приблизились к Москве наиболее близко. Из Москвы шла активная эвакуация предприятий. Немцы имели большие силы, а у советских войск на счету была каждая винтовка. Но паники не было, по крайней мере, она пресекалась.

В Москве действовал очень жесткий порядок. Всё было поставлено для выполнения главной цели — отстоять Москву. Разрушенное бомбёжками срочно восстанавливали.

Когда немцы были близко около Москвы, папу призвали в Армию. И он решил перевезти нас из Никольского на квартиру в Москву. На улице Разина, дом 16, жила наша тетушка. Мы её звали тетушка Дуня. Она осталась в Москве охранять всю коммунальную квартиру. В квартире на первом этаже комнат было больше десятка. Все уехали в эвакуацию и оставили вещи на её попечение, а самое ценное отдали ей. И вот мы приехали туда к ней в Москву. Она нам выделила одну из свободных комнат, и мы стали жить там. Однако, когда были налёты, мы ходили в бомбоубежище, которое располагалось в доме напротив. Это двух-трёх этажное здание имело глубокий подвал, мы спускались туда, и пережидали, когда пройдёт бомбёжка. Дом находился в 100 метрах от храма Василия Блаженного и в трехстах метрах от Кремлёвской стены.

Кремлёвскую стену нельзя было узнать. Она была вся закамуфлирована, разукрашена в цвета лесов и полей. Даже вблизи её было не узнать. Не было ни одного случая попадания бомб в Кремль.

Однажды бомба упала в здание ЦК ВКП/б/, напротив Политехнического музея. В течение нескольких дней здание было восстановлено. Рассказывали, что пострадала дежурная — женщина, не пошла в бомбоубежище.

Бомба упала в госпиталь, расположенный на улице Солянка в здании школы. На крыше её был нарисован большой Красный крест, видимо, надеялись на то, что немцы госпиталь бомбить не будут. Но немцы, наоборот, разбомбили госпиталь. Многие раненные там погибли.

В декабре 1942 года налёты постепенно стали ослабевать, а затем прекратились совсем. Наши войска начали наступление, поэтому немцам стало не до налётов. Но светомаскировка по-прежнему соблюдалась очень строго. Перебоев в транспорте не было. Я, помню, даже ездил на каток в парк «Сокольники», где давали коньки на прокат за один рубль в час. Старался к наступлению темноты уехать домой.

Ребята — Юрка Поспелов и Волик Юрисов — очень жалели, что мы не сможем применить керосин, который мы закопали на огороде, против немцев.

На участках дорожки к бомбоубежищу расчищали, но ходить туда уже почти перестали. У всех появилась уверенность, что Москву мы немцам не отдадим.

Предприятие, где я получал продукты, работало. Я часто заходил к главному инженеру предприятия Филенкову, и он у меня расспрашивал, как мы живём, когда папа поедет на фронт?

В Никольском у платформы как-то остановился военный эшелон. Откуда ни возьмись, появился немецкий самолёт, который летел на низкой высоте, но бомб у него, видимо, не было. Солдаты повыскакивали и по команде стали вести залповую стрельбу по самолёту. Самолёт, сделав 2-3 круга, улетел.

По шоссе патрулировали вооруженные солдаты из дивизии, которые должны были вести борьбу с немецкими диверсантами.

Электричество в посёлке включили, но его отключали на ночь.

Мама была уличкомом и она часто с участковым Алимовым обходила дома, выявляя приезжих и не допуская проживания в посёлке посторонних. В целом, все, от мала до велика, верили в победу наших войск.