К отцу, в Сталинград

Как-то мама пришла с работы раньше обычного и сказала, что её зачем-то вызывают в военкомат. Она переоделась и быстро ушла из дома. Возвратилась так же быстро. Глаза её были заплаканы. Нам, детям, она сказала, что в военкомате ей предложили ехать в Сталинград в госпиталь, где лежит тяжело раненый муж, наш папа. В военкомате также сказали, что она может взять с собой меня. На руках у неё уже были документы. Назначили день выезда — завтра.

На следующий день мама уехала на работу очень рано, чтобы отпроситься ехать к раненому мужу. Конечно же, её отпустили. По пути домой она уже купила билеты до Сталинграда на себя и на меня. Сборы дома были недолгими. Надо было успеть на поезд. Все домашние дела, которые выполнял я, сейчас должна была делать Юля. Мама быстро побежала к Нюрке-Рыжей сказать, чтобы она оставляла у себя младшего брата, пока Юля будет ездить в Москву за продуктами. Нюрка-Рыжая согласилась.

К вечеру мы с мамой уже сидели в поезде, который ехал в Сталинград. Вагон был набит битком. Моё место мама уступила другому военному, который имел сидячее место.

Немцы уже не бомбили эшелоны. Видимо, выдохлись, но на железной дороге светомаскировку соблюдали. Свет горел не на полную мощность. Станции были готовы к налетам немецкой авиации, но нам сказали, что налетов давно не было.

Многие станции были разбиты. Людей было мало. В основном шли воинские эшелоны с военной техникой и с солдатами. Пассажирский поезд шёл быстро, его не задерживали.

А вот и Сталинград. Точнее, бывший Сталинград, одни развалины. Кое-где сохранились высокие стены домов. Военком, видимо, сообщил в часть о том, что едет мама со мной. Когда мы выезжали, мама сказала, что мы должны стоять на станции, нас позовут. Действительно, к нам подошёл какой-то старший лейтенант и спросил фамилию. Мама назвала, и старший лейтенант попросил маму следовать за ним. Недалеко стояла легковая машина, мы сели в неё и быстро поехали. Старший лейтенант сказал, что ехать немногим более часа. Обещал привезти на квартиру, где когда-то жил папа. Он добавил, что с папой всё хорошо. Из госпиталя он уже выписан, и командир части направил его на передовую отвозить военное снаряжение. Он должен вернуться завтра.

Стало смеркаться, и в отдельных местах среди развалин виднелись огни. Можно было заметить стоявших в тулупах часовых. После Москвы вид разрушенного Сталинграда меня удивлял.

Машина выехала на окраину Сталинграда. Старший лейтенант сказал, что наша часть находится в Бекетовке. Она не так разрушена, как Сталинград. Есть целые жилые дома. В одном из таких домов живёт папа.

А вот и дом. Машина остановилась. Старший лейтенант помог нам выйти и повёл в дом. Окна дома были закрыты ставнями, дом не был освещен. Офицер постучал в ставни. Вскоре послышался шум открываемой двери. Старший лейтенант представил нас хозяйке, попрощался и уехал. Хозяйка завела нас в комнату и зажгла лампу. В доме было натоплено.

Военных часто пускали на постой потому, что воинская часть предоставляла топливо при условии, что хозяева будут отапливать помещение.

Только мы с мамой разделись, как раздался стук в дверь. Хозяйка пошла открывать. Вскоре она завела в комнату капитана небольшого роста, который представился: «Замполит части капитан Мдинарадзе Георгий Георгиевич». Хозяйка сказала, что сейчас согреет кипятку для чая. Капитан, не дожидаясь приглашения, стал раздеваться. Я заметил у него на кителе орден Красного Знамени.

Мама стала собирать на стол чай и предложила капитану выпить водочки из столицы. Но капитан сказал: «Чаю выпью с удовольствием, а водочки выпьем, когда приедет ваш муж».

Вскоре хозяйка принесла кипяток в чайнике, а мама заварила чай и налила замполиту в стакан. В шкафчике мама обнаружила сахар и печенье, а также мясные консервы. Папа, видимо, был извещен о том, что приедет мама. Замполит сказал маме: «Ваш муж приедет завтра утром, а сейчас я бы хотел поговорить с Вами, его женой. Мы послали Александра Максимовича в командировку сразу же из госпиталя потому, что никто лучше его не знает маршрут. Его ранило на этом пути. Ваш муж очень знающий и исполнительный офицер, но, как и у всех людей, у него есть недостатки. Если бы не они, он бы уже имел несколько наград. Вы, наверное, тоже с Урала, как и Александр Максимович, но не похвалитесь тем, что Вы с Урала. А вот Александр Максимович всем заявляет, что настоящие русские живут только на Урале и в Сибири, а остальные будто бы не русские. Он считает, что если бы русские были настоящими, то во главе государства стоял не грузин Сталин, а какой-нибудь русский, настоящий русский. Вы знаете, сколько мне приходится с ним беседовать?

Скажу честно, что если бы не мои усилия, то Вашего мужа давно бы судили. Я и командир части очень ценим Вашего мужа, но он пользуется моим расположением и хорошим отношением к нему командира части. Не знаю, долго ли это будет длиться? Я и командир очень Вас просим повлиять на своего мужа».

Беседа продолжалась у них еще некоторое время. Мама угощала замполита чаем и обещала повлиять на мужа так, как сможет. Вскоре замполит ушёл, пообещав выделить машину, когда она поедет домой.

После ухода замполита мама сказала мне: «Вот видишь, Женя, видимо, из части специально просили, чтобы я приехала. Наверняка, это работа замполита». Она спросила меня, поеду ли я с ней обратно в Москву.

Я стал просить маму, чтобы она оставила меня у папы в части. Тогда она мне сказала: «Я тебя оставлю у отца при условии, если ты ему ничего не расскажешь о том, что у нас живет Федор Петрович, и что были в гостях военные. Если ты расскажешь что-либо папе, то я тебя не буду считать своим сыном». И мама потребовала от меня дать ей обещание.

Утром еще было темно, как раздался стук в окно. Я воскликнул: «Мама, папа приехал!» Наскоро надев валенки и накинув пальто, я выскочил в прихожую и открыл дверь. Передо мной стоял папа. Я набросился на него, стал обнимать со словами: «Папочка, ты живой! Как я тебя люблю! Как без тебя плохо! И когда кончится эта проклятая война, и ты снова будешь с нами?» За мной вышла мама и тоже стала обнимать папу.

Вышла и хозяйка, поздоровалась: «Здравствуйте, Александр Максимович! Видите — к Вам жена с сыном приехали!»

Затем мы разошлись по своим комнатам — хозяйка к себе, а мы к себе. Папа сказал: «Еще рано. Давайте спать, а то я ехал и не спал всю ночь. Дорога была очень тяжелая, но на этот раз на мину не наскочили». Меня положили на пол. Папа погасил лампу и лег к маме на кровать.

Когда я проснулся, то было уже светло. Лучи солнца проникали сквозь щели в ставнях. Папа и мама, видимо, так и не заснули. Мама рассказывала папе, как мы живём, как я ухаживаю за козой, топлю печь, рублю дрова и всё говорила, какой я хороший. Нахваливала и сестру Юлю. На младшего Алика говорила, что он капризный. Рассказывала и о своей работе — посудомойкой в столовой военно-политической академии. Папа, увидев, что я проснулся, сказал: «Ну, давайте вставать. У нас сегодня много дел. Не знаю, освободят ли меня от моих хлопот в части».

Папа оделся, вышел на улицу и открыл ставни. День был замечательный. Хозяйка уже давно затопила печь, в комнате было тепло. Мама быстро приготовила кашу с тушенкой, накрыла на стол и поставила папе бутылку водки со словами: «Это тебе из Москвы».

После завтрака все оделись. Папа сказал, что он зайдет в часть, доложит о выполнении задания, и мы пойдём на рынок, чтобы купить продуктов в Москву.

Когда вышли из дома, то меня удивило зрелище. Улица вела на гору, вся гора была в крестах с касками. Я удивился тому, что крестов так много, так густо они расставлены. Папа сказал, что он даст мне солдата для того, чтобы тот показал мне гору с крестами.

Папа пошёл к командиру части докладывать о выполнении задания. В это время из двери вышел замполит, поздоровался с нами и у мамы спросил: «Ну, что? Всё в порядке, всем довольны?» И добавил: «У меня к Вам просьба — завтра Вы должны уехать в Москву, потому что у Александра Максимовича опять командировка на передовую. Больше двух дней мы с командиром ему дать не можем. Билеты я уже заказал. Машина Вас отвезёт».

Вскоре появился папа, и мы вышли из части. На проходной папа куда-то позвонил и попросил направить в его распоряжение одного солдата. Вскоре солдат пришёл, и папа приказал ему до обеда поводить меня по горе Бекетовка, а потом отвести меня домой.

Немецкие могилы были расположены очень прямолинейно по всей горе. У каждой могилы был крест, а на нём повешена каска. На крестах был прибиты таблички с фамилиями погребенных. Солдат рассказывал мне, как немцы тщательно работали на кладбище, закапывая убитых. Работы немцы продолжали даже после того, когда наши освободили Бекетовку.

Дома папы и мамы еще не было. Хозяйка сказала, что они уже приходили, взяли сумки и снова ушли на базар.

Вскоре мама с папой пришли. Принесли подсолнечное масло в железных бидонах, немного картофеля, капусты и других овощей. Мама стала готовить обед, а папа убежал в часть, чтобы готовить машину к отправке на передовую. Надо было везти колючую проволоку и большие лопаты.

Уже стемнело, когда пришёл папа, и мы стали обедать, а заодно и ужинать. Попили чай, и папа предложил лечь отдыхать. Мама поддержала его. Я спать не хотел, но папа и мама настояли на своём. Не помню, как я уснул. Проснулся ночью, в доме было тихо. И вскоре я заснул опять.

Утром после завтрака папа взял в части машину и повёз меня с мамой в станицу за продуктами. Станица была далеко, ехали почти три часа. Папа зашёл в дом к председателю. Вручил ему бутылку водки, которую мама привезла из Москвы. За обедом он попросил масла сливочного, сметаны и мяса. Председатель повёл маму с папой на склад, где нам дали всё. И мы поехали обратно.

Дома хозяйка сказала, что машина уже ждёт, чтобы везти нас на вокзал. Быстро погрузили в машину всё, что приготовил папа, и мы поехали. Папа завёз маму в штаб к командиру и замполиту части, которые радушно попрощались с ней. Командир сказал, что меня поставят на довольствие, и он уже приказал выдать аттестат для получения пайка. Но папе брать меня с собой в командировку не посоветовал. Обращаясь ко мне, командир строго сказал: «Останешься в доме и чтобы не хныкать». Замполит поддержал меня. Командиру части он сказал: «Женя уже большой, ему одиннадцать лет исполнится летом. Он будет воспитанником в части и хныкать не станет». Обращаясь ко мне, спросил: «Правду я говорю?» И добавил: «Могу я за тебя поручиться?» Я, конечно же, ответил утвердительно.

На вокзал мы приехали незадолго до отхода поезда. Вокзала фактически не было. Он представлял собой несколько подземных помещений, в которых размещались кассы и другие служебные помещения.

На платформе люди суетились перед отходом поезда. Папа попросил водителя помочь донести до вагона то, что мама должна была везти в Москву.

Мы посадили маму на её место в вагоне и вышли на платформу. Здесь я расплакался, и папа спросил меня: «Может, поедешь с мамой в Москву?» Я сквозь слезы пробормотал: «Нет, нет! Я останусь с тобой».

Ударил колокол. Мама зашла в вагон. Паровоз дал гудок, и мама поехала, а я остался с папой. По вечерам мы с папой ходили на продпункт, где на обед получали суп. Потом возвращались домой, где перед сном пили чай.