«Идейный борец» с большевизмом

Андрей Андреевич Власов родился в 1900 году в селе Ломакино Нижегородской губернии в крестьянской семье. До революции окончил духовное училище и два курса семинарии. После Октябрьской революции получил среднее образование, окончив единую трудовую школу. В 1919 году поступил на агрономический факультет Нижегородского университета, из которого в 1920 году его призвали в армию, где он прослужил до 24 июня 1942 года. За время службы в РККА до Великой Отечественной войны на всех командных должностях А. А. Власов характеризовался только положительно, в том числе и Г. К. Жуковым. Приняв командование 99-й стрелковой дивизией, сделал ее лучшей дивизией РККА в 1940 году. А. А. Власов проявил себя выдающимся полководцем в битве за Москву, командуя 20-й армией, которая освободила Клин и Солнечногорск. За эти бои Власов был награжден орденом Красного Знамени и заслужил особое расположение Сталина. В начале марта 1942 года Власов был назначен заместителем командующего Волховским фронтом.

Командующий 2-й Ударной армией Волховского фронта генерал-лейтенант Н. К. Клыков, как нам объявили, заболел и 16 апреля 1942 года выбыл в госпиталь. С 30 апреля по 24 июня 1942 года временно исполнял обязанности командующего 2-й Ударной армией генерал-лейтенант А. А. Власов, оставаясь в то же время и в должности заместителя командующего Волховским фронтом.

21 апреля 1942 года по инициативе Сталина Ставка Верховного Главнокомандования решила объединить Ленинградский и Волховский фронты с 24 часов 23 апреля в единый Ленинградский. К этому времени прекратились команды «вперед и только вперед!» При этом Ставка не учитывала с кем, чем и в чем, а только вперед и баста!

Все доводы, что армия уже не в силах даже держать оборону, отметались. Наконец, 30 апреля 1942 года поступил приказ: 2-й Ударной армии перейти к обороне. Так закончилась Любанская наступательная операция, и она стала называться просто «Любанской». Нам объяснили, что мы должны прочно удерживать занятые нами рубежи, так как с наступлением зимы это будет хороший плацдарм для наступления на Ленинград. А пока в разгаре стояла распутица, окружившая нас озерами и болотными хлябями. Но как удержать этот рубеж? Людей крайне мало, они измучены, продовольствия нет, все, что было можно и даже то, что нельзя есть, было съедено. Боеприпасы на исходе, перевязочного материала и медикаментов нет. Число раненых и убитых людей час от часу нарастает. То, что доставят на самолетах – ничтожно мало: хлеба – 30–50 граммов на человека в день (в блокадном Ленинграде – 125 граммов). Некоторых людей не успели переодеть в летнюю форму одежды (в половодье остались в валенках вместо сапог). Положение усугублялось большим скоплением гражданского населения, которое тоже гибло и голодало. Неоднократные предложения командования армией и фронтом о выводе 2-й Ударной армии Ставкой ВГК отвергались. Даже личный доклад Мерецкова Сталину с выводом, что если не принять срочных мер по отводу армии, ее катастрофа неизбежна, остался без внимания.

Вот такую армию принял Власов. Лишь 13 мая был получен крайне запоздалый приказ об отводе войск армии к Мясному Бору. О положении армии в последующие дни и мерах, принимаемых генералом Власовым по ее спасению, свидетельствуют документы, опубликованные в приложении к книге А. Колесника «Генерал Власов – предатель или герой?». Обратимся к этим документам.

«№ 99. Военному Совету Волховского фронта.

Докладываю:

1. Войска армии в течение 3 недель ведут напряженные ожесточенные бои с противником в сложной обстановке с полным напряжением сил, и в течение 15 дней части получают лишь по 80 гр. сухарей и конину. В результате чего личный состав войск до предела измотан, увеличивается количество смертных случаев, и заболеваемость от истощения возрастает с каждым днем.

Вследствие перекрестного обстрела армейского района войска несут большие потери от артминометного огня и авиации противника, которая ежедневно по несколько раз большим количеством самолетов – 25–30 одновременно, бомбит и штурмует боевые порядки частей и боевую технику, нанося большой урон.

10.6.42 г. количество раненых, находящихся в чрезвычайно тяжелых условиях, достигает 9000 человек. До 5 250 местных жителей, расположенных в лесах, терпят лишения, несут большие потери от артогня и авиации противника.

Боевой состав соединений резко уменьшился. Пополнять его за счет тылов и спецчастей больше нельзя. Все, что было, взято. На 16.6.42 г. в батальонах, бригадах и стрелковых полках дивизий осталось в среднем по несколько десятков человек. Все попытки восточной группы армии пробить проход в коридоре с запада успеха не имели. Причина – сильный огонь противника и необеспеченность войск боеприпасами, незначительный остаток которых едва хватает отбить ежедневные атаки противника с фронта обороны.

2. Несмотря на высокое политико-моральное состояние войск армии, которые в течение трех недель ведут ожесточенные бои с противником и наносят ему большие потери в живой силе и технике, Военный Совет армии считает своим долгом доложить, что силы армии истощаются, и дальнейшее замедление развития решительных действий достаточными силами с востока может поставить армию в еще более тяжелое положение.

Власов. Зуев. Виноградов» [1].

«№ 106. 21.6.42. 8.10.
Нач. ГШ КА
Военному Совету фронта.

1. Войска армии три недели получают 50 гр. сухарей. Последние три дня продовольствия совершенно не было. Доедали последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет.

2. Обстановка на Севере и Западе угрожающая. Войска с трудом сдерживают непрерывно нарастающие атаки противника за счет оставления территории. Только героическое сопротивление частей спасает положение. Части Восточной группировки крайне малочисленны и небоеспособны для прорыва. Имеется до 1500 раненых и больных. Резервов нет. Военный Совет просит немедленно принять меры прорыва с Востока до реки Полисть и подаче продовольствия.

21.6.42. 14.00. Власов. Зуев» [2].

«№ 109
22.6.42. 06.10.
ГШ КА и 59 армия
командующему фронтом
копия командующему 59 армии.

Докладываю:

Соединения армии, вводимые в прорыв с целью его расширения, очистки от противника и обеспечения флангов от его новых попыток закрыть коридор, по встрече с войсками 59 армии выводятся за ее рубеж в резерв, что ставит под угрозу обеспечение вывода остальных войск, техники, военного имущества армии.

Прошу дать указания Коровникову и представителям штаба фронта:

а) не нарушать нашего плана вывода войск армии, не отводить их в тыл. Наши части выполняют задачи, поставленные Военным Советом армии;

б) ускорить ввод в прорыв войск 52 и 59 армий и их выход на рубеж р. Полисть.

Власов. Зуев. Виноградов» [3].

«№ 110.
23.6.42. 01.02.
Нач. ГШ КА
Нач. штаба фронта.

К 12.00 22.6.42 267 стрелковая дивизия, 940 стрелковый полк, 92 стрелковая дивизия, 23 сбр., 327 стрелковая дивизия и 19 Гвардейская стрелковая дивизия ведут напряженные бои
с противником на рубеже № 2. На участке 305 стрелковой дивизии два батальона противника прорвали фронт обороны: один батальон вышел в район отм. 40,5 (23–99), а вторая вдоль руч. Струбский (21–00) наступает на Мал. Замошье.

На востоке положение не изменилось.

Войска армии после прорыва силами 46 стрелковой дивизии вышли на рубеж Безымянного ручья 900 метров восточнее отм. 37,1 и только в этом районе встретились с частями 59 армии.
Все донесения о подходе частей 59 армии к р. Полисть с востока предательское вранье. Несмотря на сделанный силами 2-й армии прорыв в коридоре, войска 52 и 59 армий продолжают бездействовать.

2-я армия своими силами расширить проход и обеспечить его от нового закрытия противником нашей территории не в силах. Войска армии четвертые сутки без продовольствия.
Авиация, не встречая сопротивления, работает.

Для расчистки преград вслед 46 стрелковой дивизии брошена 25 и 57 сбр., численностью в обоих 200 бойцов.

Обстановка на западе: ставится под угрозу захвата противником всех боевых запасов, техники и имущества, которым потребуется 10 суток после восстановления дороги, попытки приступить к восстановлению дороги с нашей стороны затруднены. Узостью прорыва затрудняются действия 52 и 59 армий.

Виноградов. Свиридов» [4].

«№ 114.
23.6.42. 22.15.
Военсовету
Копия: Коровникову, Яковлеву.

Противник овладел Новая Кересть и восточнее. Проход восточнее р. Полисть вновь закрыт противником. Дальнейшее промедление в действии 52 А. и 59 А. равносильно потере всей матчасти и имущества. Активных действий с востока не слышно. Артиллерия огонь не ведет.

Еще раз прошу принять решительные меры по расчистке прорыва и выхода 52 А. и 59 А. на р. Полисть с востока. Наши части на западном берегу Полисть и 100–150 метров восточнее.

Власов. Зуев. Виноградов» [5].

«23.6.42. 23.35

Нач. ГШКА
Нач. штаба фронта.
Бой на КП штаба армии отм. 43,3 (29046).
Помощь необходима.

Власов» [6].

«№ 116
24.6.42. 00.45
Нач. ГШКА

Тов. Запорожцу (чл. Воен. Совета Волх. фр.).

Прохода нет. Раненых эвакуировать некуда. Вас вводят в заблуждение. Зуев просит разобраться. Раненые, техника и вся армия под угрозой. Прошу Вашего вмешательства.

Гарус» [7].

«№ 120
24.6.42 19.45
Военному Совету фронта
Нач. ГШКА.

Всеми наличными силами войск армии прорываемся с рубежа западного берега р. Полисть на восток, вдоль дорог и севернее узкоколейки.

Начало атаки в 22.30 24.6.42.

Прошу содействовать с востока живой силой, танками и артиллерией 52 и 59 армий и прикрыть авиацией войска с 3.00 25.6.42г.

Власов. Зуев. Виноградов» [8].

Приведенные документы объективно свидетельствуют о положении 2-й Ударной армии и о плодотворной деятельности в тех суровых условиях командования армией и в первую очередь ее командарма генерала А. А. Власова. В очень сложной и трагической обстановке армия проявила себя героически стойкой и преданной Родине. Отход армии осуществлялся по заранее составленному плану, одобренному ее Военным Советом, с кровопролитными непрерывными боями.

Эти документы также косвенно свидетельствуют о преступно халатном отношении Ставки ВГК и Военного Совета Волховского фронта к судьбе войск 2-й Ударной армии.

В месте прорыва 2-й Ударной армии – Мясной Бор, Теремец-Курляндский и далее 7 км до конца Большого Замошского болота – образовалась узкая горловина шириной до 3 км. С севера эту горловину обороняла 59-я армия генерала Коровникова, а с юга – 52-я армия генерала Яковлева. 2-я Ударная армия под командованием генерала Клыкова ушла на 75 км к западу и на 40 км к северу, не дойдя 6 км до Любани. Юг коридора удерживали 305-я и 65-я стрелковые дивизии 52-й армии. Стык между этими дивизиями находился недалеко от р. Полисть. С севера аналогичная задача возлагалась на 59-ю армию. Образование стыков на юге и на севере, расстояние между которыми было 3–5 км – это находка для противника и самое слабое звено в нашей обороне, что было подтверждено дальнейшим ходом боевых действий противника. Именно на этом месте мы неоднократно оказывались окруженными: в марте, в мае, несколько раз в июне. А в апреле нас окружила вода – озера и непроходимые болота, которые, оказывается, с испокон веков в летнее время господствовали в этих местах с полчищами комаров. Видимо, Ставка ВГК не посчиталась с местными условиями и приняла решение наступать именно по этим топям.

И хотя территориально так называемый огненный коридор, или долина смерти, не входили в компетенцию 2-й Ударной армии, ее командарм А. А. Власов по своей инициативе организовал прорыв и освобождение этого коридора от противника. И попытки вышестоящего командования от Сталина до Мерецкова свалить всю ответственность за окружение 2-й Ударной армии и сужение коридора до 500 м на участках 59-й и 52-й армий на Власова абсолютно безосновательны.

В то же время нельзя объяснить высоким чувством ответственности у всего командования 2-й Ударной армии принятия ряда решений. Так, 25 июня 1942 года в 12 часов 30 минут командование 52-й армии передало 305-й стрелковой дивизии распоряжение о времени и направлении выхода из окружения, где якобы подготовлен коридор, которого в действительности уже не было. Мы находились в оперативном управлении 2-й Ударной армии, командование которой не уведомило нас о необходимости выхода из окружения, как это было сделано в отношении всех остальных частей армии. Хорошо, что нас не забыл командарм 52-й армии. Выполняя его приказ, мы снялись с обороны из-под Малого Замошья, уничтожили технику и транспортные средства со всем имуществом, посадили раненых на лошадей и двинулись в огненный коридор смерти. Все, что осталось от 2-й Ударной армии, было уже в этом коридоре.

Собрался военный совет от командиров батальонов (дивизионов) до командиров полков из 305-й стрелковой дивизии, 19-й Гвардейской стрелковой дивизии и 59-й бригады. [9] Старше командиров полков никого не было. Мы заняли оборону на восточном берегу р. Глушица. Вернулся с военного совета командир дивизиона и поставил перед нами задачу на прорыв. На вопрос о Власове ответил, что он пошел выходить из окружения с партизанами. О штабе армии – полная неизвестность. Армия, хотя и ее остатки, продолжает сражаться, думает, как бы вырваться из этого котла, а командующий и члены Военного Совета армии и их штабисты, загнав нас в это пекло, поправ святая святых – присягу, бросили армию на произвол судьбы. Как выяснилось через многие годы, штаб 2-й Ударной армии сделал попытку в ночь с 24 на 25 июня войти в огненный коридор, попал под сильный минометно-артиллерийский и стрелковый огонь и распался на группы, которые разошлись в разные стороны. Группа Зуева ушла за Чудово, Власов подался на северо-запад. Остальные члены его штаба наглядно убедились, как в кромешном аду, где царила вражеская бомбежка, гремела артиллерийско-минометная канонада и стрелковое оружие всех видов, что в этом коридоре погибнут все люди, и трусливо кинулись по примеру своего командарма в тишину лесов и болот, подальше от этого пекла в поисках своего личного спасения. Это чистая правда.

Мы же узнали о необходимости прорыва через цепи противника мелкими группами около 21 часа 26.06.42. из уст парторга 830-го артполка 305-й стрелковой дивизии, когда в моей батарее осталось 5 человек.

Для характеристики А. А. Власова и его окружения заслуживают внимания их показания на суде, зафиксированные в протоколах судебных заседаний, которые продолжались двое суток. На вопрос председательствующего на суде генерал-полковника В. В. Ульриха (председателя военной коллегии Верховного суда СССР): «… сдаваясь немцам, были ли вы убеждены в правильности действий фашистов, и, переходя на их сторону, делали это добровольно, согласно вашим убеждениям или как?», подсудимый Власов ответил: «Смалодушничал. Первые шаги в работе начались с Винницкого лагеря… тогда я дал согласие работать на немцев».

На следующий вопрос председательствующего: «…а теперь расскажите в общих чертах суду, в чем вы конкретно признаете себя виновным?», подсудимый Власов ответил: «Я признаю себя виновным в том, что, находясь в трудных условиях, смалодушничал, сдался в плен немцам, клеветал на советское командование, подписал листовку, содержащую призыв к свержению Советов, за мир с немцами, договорился с немцами о создании комитета. Моим именем делалось все, и лишь с 1944 года я, до известной степени, чувствовал себя в той роли, которая мне приписана, и с этого времени я сумел сформировать все охвостье, все подонки, свел их в комитет, редактировал гнуснейший документ, формировал армию для борьбы с Советским государством, я сражался с Красной армией. Безусловно, я вел самую активную борьбу с Советской властью и несу за это полную ответственность. Мне было в последнее время ясно, что Германия погибла, но я не решался идти к Советам. Правда, я не имел связи с Англией и Америкой, но надеялся на поддержку с их стороны в части создания мне условий для продолжения антисоветской деятельности. Если бы немцы сразу же, как я перешел к ним, разрешили мне действовать против Советов, то, безусловно, я был бы активным борцом».

Уже в последние дни войны, когда стало абсолютно ясно, что война проиграна, Власов передал Франко послание с просьбой выслать для него самолет на аэродром, размещающийся недалеко от Инсбрука. [10] Так Власов решил бросить на произвол судьбы свою еще не сформированную армию, названную им Русской Освободительной армией, которую он пытался создать для борьбы с Красной Армией, и спасти свою жизнь, надеясь найти пристанище в иных странах. Но самолет за Власовым Франко не прислал. Вот вам и «идейный борец» с большевизмом, проявивший себя обыкновенным трусом и подонком, стремившимся любой ценой сохранить свою жизнь.

А Колесник в своей книге приводит следующие слова Власова: «С 1938 по 1939 год я находился в Китае… когда я вернулся в СССР, оказалось, что за это время высший командный состав в Красной Армии был без всякого повода уничтожен по приказу Сталина. Многие и многие тысячи лучших командиров, включая маршалов, были арестованы и расстреляны, либо заключены в концентрационные лагеря и навеки исчезли». Это было сказано им уже в Германии. Что же касается более поздних суждений Власова о репрессиях в армии и на флоте, то это не более чем фарисейство.

В 1937–1938 годах он был членом военного трибунала в Ленинградском и Киевском военных округах. Знакомясь с его деятельностью в этой роли, не удалось обнаружить ни одного оправдательного приговора, вынесенного по его инициативе. Кстати, это подтверждают строки его автобиографии: «Никогда никаких колебаний не имел. Всегда стоял твердо на генеральной линии партии и за нее всегда боролся». Из справки-объективки в ЦК ВКП(б): «Работал командиром полка, много работал над ликвидацией вредительства, повысил дисциплину… ». [11] В то время обстановка в стране во всех отношениях была крайне тяжелая, что, конечно, диктовало необходимость высокой требовательности и дисциплинированности. Установленный диктаторский режим Сталина, породивший абсолютный волюнтаризм, жестокость и репрессии к народам страны, приведший к гибели миллионов человек и, в первую очередь, самых активных возрастных структур населения, несомненно, влиял и на поведение людей, попавших в экстремальные условия.

Генерал Власов понимал, что Сталин будет искать виновного в провале Любанской операции и найдет его в первую очередь в лице генерала Власова. У всех еще на слуху был приказ Сталина, оглашенный нам в сентябре 1941 года о расстреле командующего Белорусского военного округа генерала Павлова и ближайшего его окружения за сдачу города Минска. У нас батальонами порой командовали младшие лейтенанты (например, командиром 2-го батальона 1002-го стрелкового полка 305-й стрелковой дивизии был младший лейтенант Канарейкин, которого впоследствии сменил капитан Нарейкин), а Сталин такие опытные кадры выбивает. Тут задумаешься, как быть? И Власов в своем открытом письме писал: «Я пробился сквозь окружение в лес и около месяца скрывался в лесу (в лесу и болотах Власов был с 25 июня по 12 июля 1942 года, то есть всего 17 дней) и болотах… я там, в болотах, окончательно пришел к выводу, что мой долг заключается в том, чтобы призвать Русский народ к борьбе за свержение власти большевиков, в борьбе за мир для Русского народа, за прекращение кровопролитной, не нужной Русскому народу войны за чуждые интересы, к борьбе за создание новой России, в которой мог быть счастливым каждый русский человек. И все это создавать вместе с Германией. С этими мыслями, с этим решением, в последнем бою, вместе с горстью верных друзей я был взят в плен». [12]  А как быть с другими не русскими народами, живущими в той же России, ничего не сказал. Какая «святая наивность» цели фашистской Германии, конкретно ее фюрера А. Гитлера – расколоть, покорить и закабалить народы СССР и, в первую очередь, русский народ, обещая каждому солдату вермахта после войны 100 га земли и пять русских семей для их обработки. А наша цель – отстоять честь и независимость нашей Родины, уничтожить фашизм в Германии, не допустить его распространения на земном шаре. Эти цели диаметрально противоположны и потому несовместимы.

И никакой «горстки верных друзей», с которыми он якобы попал в плен, у Власова не было. В плен его взяли немцы по его же просьбе лишь с одной женщиной, и больше никого с ним не было.

В январе 2003 года от Изольды Анатольевны Ивановой из Санкт-Петербурга я получил ксерокопию «Новой Новгородской газеты» № 27 от 3 июля 2003 года со статьей известного новгородского журналиста Александра Ивановича Орлова «Путь в другую сторону». В ней впервые изложен факт добровольной сдачи в плен к немцам без всякого на то принуждения 12 июля 1942 года А. А. Власова с кухаркой Марией Вороновой.

В деревню Туховежи Власов и Воронова пришли ранним утром 11 июля, староста деревни спрятал их в кладовой, которая была на въезде в деревню. Власова с Вороновой кормили, еду им носили в кладовую. Староста хотел, чтобы они ушли, но они переночевали в этой кладовой и, когда утром через деревню ехала легковая машина с четырьмя немцами, вышли к ней. Поговорив с немцами, которые не выходили из машины, Власов сдал им пистолет, предъявил свои бумаги. По приглашению немцев они сели в машину и уехали в сторону Новгорода. Все это рассказали живые свидетели добровольной сдачи Власова и Вороновой в плен немцам, одна из которых живет по сей день в деревне Туховежи, а другая в Санкт-Петербурге.

Вот так. Никакого последнего боя и верных друзей не было. Вот какую армию Власов «сдал» в плен немцам: сам да Воронова и абсолютно добровольно.

Никакой программы построения новой России у Власова не было да и быть не могло. Были лишь пустые слова, не подкрепленные экономическими расчетами. И в последующие годы пребывания Власова в фашистской Германии таких экономических обоснований у него не было. Гитлер не воспринимал Власова всерьез и отвергал все его попытки встретиться.

Командующий Волховским фронтом генерал К. А. Мерецков дал такую характеристику своему бывшему заместителю А. А. Власову: «Власов был беспринципным карьеристом. Его поведение до этого (до сдачи в плен. – А. Д.) вполне можно считать маскировкой, за которой скрывалось равнодушие к своей Родине. Его членство в Коммунистической партии – не более чем дорожка к высоким постам. Его действия на фронте, например в 1941 году под Киевом и Москвой, – попытка отличиться, чтобы продемонстрировать профессиональные способности и поскорее выдвинуться. Но война сложна. Его армия застряла под Любанью, а в начале июня была взята в кольцо. Дальнейшая судьба известна». [13]

Такую характеристику с аналогичным послужным списком, поверхностную и необоснованную можно дать любому человеку. Но она будет насквозь пронизана обвинительным уклоном в угоду Сталину. Побывав в сталинских лагерях, где не доказывали, а физическими истязаниями выбивали признания в том, в чем человек не был повинен, Мерецков не мог дать Власову другую, объективную характеристику. Высокий профессионализм и работоспособность не могут не повлиять на продвижение по службе, и сводить такие качества человека к «беспринципному карьеризму», как это сказано у Мерецкова по отношению к Власову, несправедливо. Именно эти качества – высокий профессионализм и работоспособность, позволили Власову отличиться в 1941 году и в боях под Киевом и в битве за Москву на посту командующего армиями. В итоге Власов был отмечен Ставкой ВГК и повышен в должности, назначен заместителем командующего Волховским фронтом. Если в какой-то степени с характеристикой Мерецкова и можно согласиться, то только
в той части, что Власову был не чужд карьеризм.

Обвинение Власова в том, что 2-я Ударная армия застряла под Любанью и попала в окружение, нужно отнести полностью к Ставке ВГК и к командующему Волховским фронтом К. А. Мерецкову. Именно они не до конца сформированную, недоученную, неукомплектованную личным составом армию бросили в бой с очень слабой артиллерийской и авиационной поддержкой, днем по глубокому снегу с форсированием по льду Волхова на хорошо оборудованную оборону противника. Бои затянулись до конца января, и лишь в ночь с 24 на 25 января была прорвана вторая линия обороны, и армия вырвалась в тыл противника, своей грудью прорубив коридор шириною 3 км и длиной 7–8 км, расширить который и оборонять должны были с севера части 59-й армии, а с юга – 52-й армии.

30 апреля 1942 года Власов против своей воли вступил в командование 2-й Ударной армией. В этот же день армия получила приказ перейти к обороне, ибо она была уже в катастрофическом состоянии и была не способна ни наступать, ни обороняться должным образом. Армия была голодная, оборванная, без медикаментов и боеприпасов. Со всех сторон противник круглосуточно ведет артиллерийско-минометный огонь, наносит бомбовые удары авиацией и огонь из всех видов стрелкового оружия. Количество убитых и раненых растет ежечасно. Что делать? Если продолжать свое пребывание в погибающей, но отчаянно сражающейся 2-й Ударной армии, – гибель неизбежна; если удастся прорваться на Большую землю, то Сталин свалит всю ответственность за провал Любанской операции только на Власова, и в итоге он будет расстрелян. И так и так погибать, а значит, рухнут все честолюбивые мечты. И как пишет Власов в своем открытом письме, он решил сдаться в плен противнику. Только такой шаг даст ему возможность сохранить жизнь и развернуть борьбу со сталинским режимом, объединив усилия фашистской Германии и всех сил – противников большевизма внутри страны и вне ее. С такими мыслями Власов вступил на путь измены своему отечеству.

Власов не задумался над тем, что смертельная опасность, нависшая над страной, когда остро стоял вопрос быть или не быть Советскому Союзу, объединила весь многонациональный народ нашей страны на борьбу с фашизмом; недовольство Сталиным и его политикой ушло на второй план. Если предположить, что Власову удалось бы объединить все антисоветские силы, создать свою РОА и выступить против сил Красной Армии, то нам бы не миновать новой гражданской войны, войны более кровавой и беспощадной, чем та, которая была в 20-х годах двадцатого столетия. В итоге этой битвы наша Родина ослабла бы до такой степени, что стала бы легкой добычей для стран развитого капитализма и была бы навечно превращена в их аграрно-сырьевой придаток. Из этих предположений можно сделать вывод, что, пропагандируя такую борьбу, Власов больше всего заботился о себе – о своей жизни и карьере правителя России.

Уже в 1945 году Власов убедился, что Германия войну проиграла, фашистская теория с ее бредовыми идеями мирового господства рухнула, он решил бросить армию, теперь уже РОА, и скрыться на самолете, который просил у Франко. Франко самолет не прислал. Власов перестал вмешиваться в ратные дела 1-й и единственной дивизии РОА и все свои помыслы направил на свое спасение у американцев. И тут осечка. Он попал в плен, но уже нашей армии. Наши советские военнослужащие вытащили его из машины, в которой он спрятался. Когда Власова призвали к ответу на суде, то всю его спесь как ветром сдуло и вместо того, чтобы отстаивать свои идейные убеждения в борьбе с большевизмом, как он ранее писал, он на вопрос председательствующего суда о его идейных убеждениях при сдаче в плен к немцам ответил, что смалодушничал. То есть не было и нет у него никаких идейных убеждений, а был только страх потерять жизнь и отсюда – малодушие. В этом ответе весь облик малодушного, трусливого, цепляющегося за свою жизнь, даже не брезгуя изменой Родине и своему народу, Власова.

Можно ли сделать окончательный вывод о Власове на основании изложенных выше материалов? Думаю, что нет.

Приведу еще один материал, представленный в книге Бориса Ивановича Гаврилова. Представителями советских войск Власов был арестован 12 мая 1945 года и 15 мая был доставлен в Москву. «Первый его допрос продолжался с 16 по 25 мая…. Вместе с ним допрашивались 11 его сообщников…

23 июля 1946 года состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б), на котором рассматривалась организация судебного процесса. Политбюро постановило:

1. Судить Военной коллегией Верховного суда СССР руководителей созданного немцами «Комитета освобождения народов России» Власова, Малышкина, Трухина, Жиленкова и других активных власовцев в количестве 12 человек.

2. Дело власовцев заслушать в закрытом судебном заседании под председательством генерал-полковника юстиции Ульриха, без участия сторон (прокурора и адвоката).

3. Всех обвиняемых в соответствии с пунктом первым указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года осудить к смертной казни через повешение и приговор привести в исполнение в условиях тюрьмы.

4. Ход судебного разбирательства в печати не освещать. По окончании процесса опубликовать в газетах в разделе «Хроника» сообщение о состоявшемся процессе, приговоре суда и приведении его в исполнение.

Судебный процесс начать во вторник 30 июля с.г.».

В соответствии с решением Политбюро судебный приговор приготовили заранее, за три дня до суда, 27 июля 1946 года».

Как видите, все решилось и без суда, роль которого была сведена лишь к формальному оформлению уже вынесенного без его ведома приговора, и без судебного разбирательства. Такова сталинская эпоха, ни о каком соблюдении законности и речи нет. Доступ к личному делу Власова закрыт и говорить о достаточно объективном выводе в оценке власовских действий, затруднительно.

 

[1] Колесник А. Указ. соч. С.167.

[2] Колесник А. Указ. соч. С.167.

[3] Колесник А. Указ. соч. С.171.

[4] Колесник А. Генерал Власов – предатель или герой? С.171.

[5] Там же. С. 172.

[6]  Там же. С. 172.

[7] Колесник А. Указ. соч. С. 173.

[8] Там же. С. 173.

[9] Гаврилов Б. И. Долина смерти. Трагедия и подвиг 2-й Ударной армии. М., 1999.  С. 227.

[10] Колесников А. Указ. соч. С. 91, 96 и след.

[11] Колесников А. Указ. соч. С. 8, 10.

[12] Колесник А. Указ. соч. С. 154.

[13] Мерецков К. А. На службе народу. Изд. 4-е. М., 1984.  С. 293.

Материал для публикации передал:
Владимир Александрович Добров

Продолжение следует.

Воспоминания ранее были опубликованы «Бои под Новгородом 1941-1942″, Екатеринбург 2005, Издательский дом УрГЮА. Тираж 100 экземпляров.