Графство Ланкашир: угроза вторжения

Из воспоминаний английского подростка военных лет

УГРОЗА ВТОРЖЕНИЯ И НАЦИСТСКАЯ ПРОПАГАНДА

Дни в конце мая — начале июня 1940 года были мрачнейшим временем — падение Бельгии, эвакуация Британских экспедиционных сил (BEF) из Дюнкерка, капитуляция Франции, нацистская оккупация Голландии, Дании, Норвегии. Думаю, почти все знали, что положение в последнюю неделю мая и первую неделю июня 1940 года было поистине тяжелое. Бразды правления в стране перешли в другие руки — Невилл Чемберлен ушел в отставку, новым премьер-министром стал Уинстон Черчилль. Страна обратила свои надежды на Черчилля как на того человека, который проведет нас через войну: Британия очутилась в одиночестве — что дальше? — повсеместно велись разговоры о вторжении нацистов.

Одиночество Британии не было абсолютным  — все части Британской империи и страны Британского Содружества наций отправляли множество солдат, моряков и авиаторов на защиту метрополии. Среди первых военных частей, прибывших в Британию, были соединения из Австралии, Новой Зеландии, Канады, Индии и Вест-Индии (Карибских островов). Также прибыло значительное число участников движения «Свободная Франция», поляков, чехов и добровольцев из других стран, чтобы служить в Британии после падения их государств и эвакуации британских сил из Дюнкерка. Многие из этих воинов были организованы в свои собственные боевые части и сражались на протяжении всей войны доблестно и храбро. Были даже американцы, которые вступили в состав военно-воздушных сил Великобритании в качестве летчиков-добровольцев и стали членами «Орлиных эскадрилий», они отличились в полетах на истребителях «Спитфайр» и «Харрикейн» в ходе Битвы за Британию, некоторые из них стали знаменитыми асами, а многие погибли. Некоторые из этих американских летчиков остались служить в составе британских ВВС Великобритании и после Битвы за Британию; другие перешли служить в состав ВВС США. На протяжении всей войны все эти военные летчики, среди которых были как мужчины, так и женщины, вносили огромный вклад в дело победы союзнических сил.

В конце 1939 года началась нацистская пропаганда по радио, в ней использовали и работников радио из Великобритании. Вскоре во всей Великобритании стал печально знаменитым радиоведущий по прозвищу «Лорд Гав-Гав». Было некоторое количество людей из Британии, которые по разным политическим и личным мотивам работали на немцев, участвуя в передачах германского радио. Несколько из них были военнопленными, захваченными немцами в основном в боях на территории Франции и острова Крит, и еще там работала пара женщин. Их не всех слышали в радиовещании из Бремена и Гамбурга на Британию — некоторых использовали для пропагандистского вещания на страны Британского Содружества, Соединенные Штаты и различные нейтральные страны, где был распространен английский язык.

Самым главным и, несомненно, чаще всех выступавшим радиоведущим был «Лорд Гав-Гав» — Уильям Джойс. Его использовали в основном для передач на Британию. Он фактически был американцем — родился в Нью-Йорке в семье ирландских иммигрантов в 1906 году. Его семья в 1909 году вернулась в Ирландию и в конце концов осела в Англии, где Джойс окончил колледж, специализируясь в английском языке. Он участвовал в разных движениях британских фашистов, а в 1930-е годы вместе с женой Маргарет (которая тоже стала известной радиоведущей, работавшей на немцев) в августе 1939 года бежал в Берлин, где предложил свои услуги, в качестве пропагандиста-радиоведущего, Йозефу Геббельсу. Его тут же наняли на работу, и всю войну он был ведущим комментатором в службе радиовещания на зарубежные страны при нацистском Министерстве пропаганды.

После войны союзные силы взяли Джойса в плен и судили как военного преступника. Ему был вынесен обвинительный приговор, и в 1946 году он был повешен в тюрьме Уандсворт. Пропагандистов-радиоведущих из Британии, работавших в Германии, особенно Джойса («лорда Гав-Гав») слушали многие британцы, начиная с 1939 года и до окончания войны. Большинство слушателей относилось к этим передачам как к забавным и развлекательным, но все же многие принимали их всерьез, и у таких людей эти передачи вызывали тревогу. Информационные сообщения о важных новостях обычно отражали реальные факты, были вполне точными и часто успевали выходить в эфир раньше сообщений радиостанции Би-Би-Си о тех же военных событиях. Пропагандистские комментарии были злобно талантливы и имели целью деморализовать британский тыл, — по большей части стремясь разжечь общественные волнения, посеять недоверие к британскому правительству, внушить чувство безнадежности в противостоянии нацисткой военной машине, — и чуть ли не по любому поводу эти комментарии приобретали антисемитский характер. В заключение передачи часто читали письма пленных британских солдат, это привлекало большое количество слушателей. Прием радиосигнала в Британии был, как правило, очень хорошим — по крайней мере, в районе Манчестера, где мы жили. Передачи на частоте Бремена мы слышали очень ясно. В первые годы войны я и мой отец обычно слушали эти передачи почти каждый вечер, — в качестве некоторого развлечения и определенно с большим любопытством, но ни одна передача из тех, которые я помню, не оказала на нас ненадлежащего воздействия, не вызвала у нас чувства тревоги.

Добровольцы местной обороны (впоследствии — войска местной обороны)

Организация добровольцев местной обороны (Local Defence Volunteers — LDV), сформированная по образцу регулярной британской армии, была создана правительством Великобритании в начале 1940 года; вскоре отряды добровольцев местной обороны были переименованы в войска местной обороны (Home Guard —HG). Члены этой добровольческой организации работали на условиях частичной занятости, это были по преимуществу мужчины в возрасте от 17 до 65 лет, они либо были слишком старыми для службы в регулярной армии, либо работали на производстве, имеющем важное военное значение. Эти добровольцы проходили подготовку к тому, чтобы участвовать в обороне в случае вражеского вторжения, помогать в гражданской обороне, охранять важные здания и сооружения, патрулировать ключевые дорожные и железнодорожные узлы.

Поколение моего отца состояло в основном из ветеранов Первой мировой войны, по причине пожилого возраста эти люди не могли служить в обычной армии. Большинство из них с готовностью вошли в организацию местной обороны, как только она начали формироваться, или же, как некоторые мои дядья, записались на службу в гражданской обороне. Мой отец записался в отряд местной обороны стразу после его создания в 1940 году.

НОРМИРОВАНИЕ ПРОДУКТОВ И ДРУГИХ ТОВАРОВ. ДЕФИЦИТ

Книжки талонов на одежду, продовольствие и бензин

В конце 1939 года было введено нормирование автомобильного топлива (бензина). Затем, в январе 1940 года, последовало введение норм на продовольствие, а в июне 1941 года и на одежду. Книжки талонов на продовольствие и одежду выпускались для всех гражданских лиц (для детей — на имя родителя или опекуна), а книжки талонов на бензин — для всех зарегистрированных владельцев автомашин. Внешний вид и формат этих книжек время от времени немного изменялись, но их содержание и использование оставались примерно одинаковыми. Обычно при покупке нормированного товара книжку талонов надо было передать продавцу, который отделял от нее соответствующий талон или гасил его.

Насколько мне помнится, покупатели не должны были отделять талоны сами (за исключением заказа одежды по почте), это было незаконно. Система нормирования оказалась чрезвычайно справедливой и очень эффективной. На уголь, который был основным видом топлива при отапливании почти всех частных домов (наличие каминов в домах было общепринятым стандартом), талоны для домашних хозяйств не вводились, но было введено ограничение потребления угля в домашних хозяйствах до двух третей того количества, которое потреблялось до войны. По мере того как продолжалась война, качество бытового угля становилось значительно хуже, так как в трудное военное время приоритет отдавался требованиям промышленности и нуждам железнодорожного транспорта. Мягкий, черный, легко горящий уголь был заменен более твердым, он хуже горел, и его было труднее поджигать, моя мама всю войну жаловалась на качество нашего угля. Да и я тоже, — зажигать огонь в нашем камине было моей ежеутренней обязанностью.

В то время большинство взрослых курили сигареты (очень немногие курили сигары), многие мужчины курили трубки. Курить разрешалось почти везде — в автобусах и поездах, в кинотеатрах, общественных зданиях и гостиницах. Оба моих родителя были заядлыми курильщиками. Популярность курения усиливали кинозвезды и другие знаменитости — в каждом фильме тех лет персонажи непременно курили. Особенно много курили военнослужащие и работники гражданской обороны. Из-за того, что с началом войны импорт табака резко сократился, его вскоре стало трудно достать. Табак не был отнесен к числу товаров первой необходимости, поэтому норм на него не было. Однако курение, особенно курение сигарет, было настолько распространено и большинство курильщиков считали это настолько важной частью своего жизнеустройства, что как только в продаже появлялись сигареты (с условием покупки одним покупателем определенного количества, неизбежно малого), они часами выстаивали в очередях, чтобы купить пачку сигарет (обычно в одни руки продавалась одна пачка). В течение всей войны купить сигареты было можно только изредка, и продавались они не регулярно.

Торговля нормированными товарами на черном рынке была незаконной (хотя и существовала) — суды строго наказывали пойманных нарушителей, особенно уличенных в торговле продовольствием.

Нормирование бензина привело к тому, что большинство владельцев личных автомобилей законсервировали их на все время войны. Кроме того, что на бензин были введены нормы, он всегда был в дефиците, и его было трудно найти в продаже. С самого начала норма была три галлона (13,7 литров) в неделю, так что если у владельца автомашины не было устройства для хранения бензина или установки по его производству, то ни о каких автомобильных поездках, кроме выездов на очень короткое расстояние, не могло быть и речи. Коммерческий сектор поощряли к тому, чтобы при любой возможности там использовался транспорт на конной тяге, и вскоре обычным зрелищем на улицах стали повозки с лошадьми.

Нормирование продовольствия было ведено Министерством продовольствия 8 января 1940 года. Нормы на основные продукты питания в разное время были не одинаковы, но в середине военного периода они обычно были следующими (на человека в неделю):

Мясо — примерно 6 унций (170 г)

Яйца (куриные или утиные) — 1 штука

Жиры (масло, маргарин и свиное сало) — 4 унции (113 г)

Сыр —  4 унции (113 г)

Ветчина —  4 унции (113 г)

Сахар — 8 унций (227 г)

Норма на сладости составляла 12 унций (340 г) в месяц.

Маленьким детям и беременным женщинам дополнительно выделялись нормы некоторых других продуктов, включая апельсиновый сок и тресковый  печеночный жир. После 1941 года в число этих продуктов включили чай — 2 унции (57 г) в неделю.

С декабря 1941 года была введена балльная система, чтобы контролировать поставки дефицитных продуктов, таких, как мясные и рыбные консервы, рис, консервированные фрукты, сгущенное молоко, зерновые хлопья и др. Каждому гражданину разрешалось потратить на эти продукты по своему выбору 16 баллов в месяц (согласно специально обозначенным талонам) в любом магазине, где они имелись в наличии. Но на практике продавцы оказывали предпочтение постоянным покупателям. Импортных фруктов, таких как бананы, апельсины, персики, обычно в магазинах не было, хотя апельсины иногда выделялись тем или иным магазинам, которые продавали их постоянным покупателям, исходя из нормы один ребенок на семью. Местные фрукты — яблоки, груши, земляника и др. — время от времени появлялись в продаже в магазинах овощей и фруктов и продавались без норм. С 1943 года поставщикам сладостей (карамели, шоколада, ириса и др.), отнесенных к второстепенным продуктам питания, были выделены ограниченные зоны поставок, с целью экономии автомобильного топлива и рабочей силы. В результате детям стали недоступны многие их любимые лакомства, так было до окончания войны.

Продажа овощей не нормировалась, хотя некоторые из них, например, репчатый лук, в продаже было трудно найти. Такое положение во многом способствовало быстрому распространению домашних «огородов победы». Рост потребления овощей внес значительный вклад в улучшение здоровья и общего самочувствия населения страны. Хлеб вначале не нормировался, хотя самым доступным видом зерновых продуктов была цельная пшеничная мука. Аналогично, вначале не нормировалось и молоко, хотя под давлением военных обстоятельств поставщики молока и другие фермеры могли изменять то количество молочных продуктов, которые они продавали покупателям. Позже была введена норма 3 пинты (около 1,5 литра) на человека в неделю. Легендарная американская свиная тушенка SPAM фирмы Hormel почти всегда была в продаже, для многих семей она стала во время войны во многих отношениях заменителем мяса. Домашние хозяйки изобрели множество разных способов ее употребления — я до сих пор люблю бутерброды с такой тушенкой. Когда мой отец в начале войны готовил воскресный завтрак, он использовал вместо традиционной ветчины ломтики этих консервов, — я до сих пор помню, как вкусно это было.

Многие британцы, если они жили в подходящих для сельского хозяйства условиях, взялись, чтобы лучше питаться, не только за возделывание овощей, но и за выращивание кур и свиней. Однако для покупки корма для таких птиц и животных требовалось зарегистрировать их в Министерстве продовольствия, чтобы оно соответствующим образом отрегулировало нормы продажи кормов. Особенно популярными стали небольшие «огороды победы», где росли картофель, морковь, редиска, капуста, брюссельская капуста, горох, сельдерей и другие подобные овощи. Овощи с неглубокими корнями часто выращивали на земляном слое, покрывавшем бомбоубежище Андерсона. Правительство страны активно поддерживало эту деятельность по выращиванию овощей, иногда предоставляя бесплатные семена, оно также финансировало обучение овощеводству под эгидой агентств местной власти. Мой отец был отличным огородником, и в течение всей войны наша семья (в том числе я под его руководством) успешно возделывали прекрасный высокоурожайный огород.

Плакат, призывающий вступать в WLA

Поскольку усиленный рост производства всевозможной овощной продукции был очень важен для здоровья и хорошего самочувствия нации в военное время, земледелие было официально признано занятием, важным для дела обороны, работникам сельскохозяйственных ферм оказывались максимальная правительственная поддержка и помощь. В 1939 году была образована Женская сельскохозяйственная армия (The Women’s Land Army — WLA), чтобы заменить тех работников ферм, которых призвали в армию, а также увеличить имеющуюся в стране рабочую силу. В WLA вербовали молодых женщин; перед тем, как их направляли на фермы, они проходили ускоренное высококачественное обучение. Им выдавали форму: рубашки и бриджи для верховой езды цвета хаки, темно-зеленые шерстяные пуловеры и прочные коричневые сапоги. Члены WLA жили на тех фермах, куда были направлены, и выполняли на этих фермах всевозможные  задания. Эта программа имела колоссальный успех. Упорными трудами Женской сельскохозяйственной армии было достигнуто положение, когда во время войны гражданское население страны стало получать достаточное питание. По заявлениям даже самых мелких ферм к ним присылали членов WLA. Во время летних каникул 1940 — 1941 годов (и иногда весной и ранней осенью после возвращения из школы) я работал на ферме нашего продавца молока, помогая одной направленной на его ферму женщине из WLA. Она была очень компетентной и трудолюбивой, — точно такой же, как и сам фермер.

Нормирование одежды было введено Департаментом торговли в июне 1941 года, одновременно с введением Положения об одежде для повседневной носки, утвержденного правительством. Согласно этому Положению, предметы одежды должны были изготавливаться в спартанском стиле и на них должно было уходить минимальное количество ткани. На мужских пиджаках и пиджаках для мальчиков теперь было только по три пуговицы и два кармана, брюки шились без отворотов. На женских платьях и платьях для девочек не было плиссированных складок, эластичных поясов, элегантных ремешков; высота каблуков не должна была превышать 2 дюйма (5 см). Вначале наряду с книжками продовольственных талонов использовались особые одежные карточки, затем стали выпускать книжки талонов на одежду. Нормирование одежды было особенно ненавистно подросткам (в том числе мне), с их извечным желанием выглядеть стильно.

Книжки талонов на одежду содержали талоны различной ценности, измеряемой в баллах. Предметам одежды (отдельно мужской, женской и детской) аналогичным образом присваивалась величина ценности в баллах. Каждый человек имел право истратить шестьдесят шесть баллов в год, что соответствовало полному комплекту одежды для взрослого человека среднего телосложения; при этом учитывались потребности растущих детей. Трудность заключалась в том, чтобы найти магазин, где была в наличии одежда, которую вы хотели бы купить. От отсутствия модной одежды особенно страдали женщины. Очень многие из них хотели иметь шелковые или нейлоновые чулки, но найти их в продаже было почти невозможно, потому что шелк и нейлон шли в военное производство — в основном на изготовление аэростатов заграждения и самолетных парашютов. Девушки красили голые ноги разведенным в воде пищевым красителем цвета жареного мяса, слабым чайным настоем, разными промышленными химикалиями и рисовали сзади «швы» карандашами для бровей, чтобы ноги выглядели так, как будто они в чулках.

Всех поощряли «обходиться подручными средствами и чинить», ставить заплаты на изношенную или порванную одежду, передавать другим членам семьи вещи, из которых вырос ребенок или которую не хотелось больше носить, — если одежду «секонд-хэнд» отдавали бесплатно, то она не нормировалась. Все сказанное объясняет, почему на старых фотографиях времен Второй мировой войны так много людей одеты в одежду, которая на них плохо сидит или им не к лицу. Чтобы смягчить последствия нормирования одежды, многие взялись за вязание и стали вязать себе шерстяные вещи, некоторые отцы семейств занялись ремонтом обуви для семьи (этим занимался, в частности, мой отец), хотя кожа также была в дефиците. Очень популярным занятием стало вязание — особенно среди домохозяек, которые садились вязать при малейшей возможности. Старую или изношенную шерстяную одежду часто распускали и полученную пряжу использовали снова. Школьников поощряли к тому, чтобы они вносили вклад в оборону с помощью вязания перчаток, шарфов, носков и подшлемников для вооруженных сил (особенно для авиации) — правительство бесплатно предоставляло для этого шерстяную пряжу и спицы, а учителя проводили обучение вязанию и заботились об организационной стороне всего процесса. В таком вязании участвовали и девочки, и мальчики. Я сам, например, стал мастером этого дела.

Вскоре после начала войны появились призывы к активной деятельности по сбору разного рода утильсырья, чтобы удовлетворить постоянно растущие потребности военной экономики, в которой постоянной проблемой был дефицит сырья, а его поставки стали ненадежными (особенно при транспортировке чего-либо морем). В экономике был огромный спрос на кости и бумагу. Школьники энергично взялись за дело, в большинстве школ кампании по сбору утильсырья стали постоянными; бойскауты и члены других организаций также вносили свою лепту. Был огромный спрос на металлическое сырье, особенно алюминий. В кампаниях по сбору металла собирали всевозможные металлические предметы, множество старых утюгов были переплавлены для изготовления бомб и снарядов. Вскоре к сбору металла подключилось правительство, одним из основных источников излишнего металла стали железные ограды, окружавшие парки и общественные здания и железные ворота; владельцы частных домов тоже жертвовали свои ворота и ограды. Было сдано на металлолом много прекрасных художественных изделий из железа, — только железные пеньки оставались на месте узорных решеток, спиленных или срезанных газовым резаком. Помню, как печально выглядели парки и многие дома, полностью (или почти полностью) лишенные оград. Наконец, стали приносить в жертву даже исторические достопримечательности — так были увезены две пушки времен Крымской войны, стоявшие около школьного здания в моем городе. Меня это огорчило, потому что я всегда считал их важным для нашего города историческим объектом.

ОБЩЕДОСТУПНАЯ КУЛЬТУРА И РАЗВЛЕЧЕНИЯ

Автор воспоминаний на танцах в Блэкпуле

Хотя экспериментальные передачи телевидения шли с конца 1938 года (мы видели краткую телевизионную презентацию, когда в том году ездили в Лондон), Британская вещательная корпорация прекратила телепередачи, когда разразилась война. Нашим домашним развлечением и основным источником срочных военных новостей было радио Би-Би-Си. Любимым радиоспектаклем была юмористическая передача Тома Хендли «Вот опять этот тип» («It’s That Man Again»). Мы внимательно слушали и несколько других юмористических радиоспектаклей, это была хорошая разгрузка от стрессов военного времени. Любимой певицей на радио была Вера Линн.

На экранах кинотеатров вскоре после начала войны появилось множество фильмов на военные темы. Особенно любимым был мюзикл «It’s in the air», в котором главную роль играл замечательный комедийный актер из Ланкашира   Джордж Формби, исполнитель музыки на банджо.

Я сохранил много чудесных воспоминаний о Блэкпуле, морском курортном городе на западном побережье Ланкашира; у меня к нему особенно теплое отношение, потому что я любил ездить туда на каникулы, не говоря уже о поездках туда в выходные в первые годы после окончания войны. Блэкпул был первоклассным курортом с множеством достопримечательных мест: знаменитая башня Блэкпул-Таузр, прекрасные танцевальные залы, три великолепных пристани, километры золотых песчаных пляжей, широкая и длинная аллея для прогулок, замечательный парк аттракционов Саут-Шор Плеже-Бич, огромное количество галерей игровых автоматов, закусочных, ресторанов, отелей и так далее — все, что только можно пожелать для отличного семейного отдыха. Поездки на чудесных поездах того времени — поездах с паровозами —  сами по себе незабываемы. До сих пор помню волнение при виде паровоза, приближающегося к вокзалу в Бернли и ощущение восторга перед остановкой на Центральном вокзале в Блэкпуле. Все военные годы Блэкпул оставался любимым местом отдыха семей, живших в Ланкашире. Путешествовать тогда было трудно, и нас побуждали к тому, чтобы мы на время каникул и праздников либо оставались дома, либо ездили куда-нибудь недалеко — а Блэкпул как раз и был недалеко, всего 35 миль (56 километров) от Бернли.

С началом войны Блэкпул во многом изменился; я обнаружил это, поехав туда в военное время, летом 1940 года. Многие большие отели на набережной стали использоваться в качестве казарм для экипажей британских ВВС (позднее — для Американского военно-воздушного корпуса), которые тренировались поблизости. Части прогулочной аллеи ежедневно огораживали верёвками, чтобы предоставить площадки для строевой подготовки солдат; вдоль набережной была протянута колючая проволока. В вечернее время здания и аттракционы на набережной, ранее весело расцвеченные огнями, теперь были погружены в темноту из-за светомаскировки; только на башне Блэкпул-Таузр виднелся один-единственный красный огонек — предупредительный сигнал для самолетов. В кондитерских магазинах были пустые полки — исчезли знаменитые конфеты «Блэкпул Рок», кафе-мороженые были закрыты, потому что сахар строго нормировался. Очень заметным изменением в облике Блэкпула военного времени — как и многих других городов в Британии — стало присутствие множества военнослужащих (мужчин и женщин), одетых в форму других союзных стран: Австралии, Канады, Индии, Новой Зеландии, Южной Африки, Вест-Индии, Франции (движения «Свободная Франция»), Польши и других, но больше всего среди них было в форме «янки». Казалось, американские «Джи-Ай»[1] были повсюду, очаровывая британских девушек, особенно неотразимы были присущие этим американцам порывистость и радостный энтузиазм, уж не говоря о том, что для них доступны были такие экзотические вещи, как нейлоновые чулки, конфеты и жевательная резинка!

В перовые годы войны произошли интересные изменения в музыкальной сфере — в галереях игровых автоматов теперь стояли автоматы музыкальные! Я истратил уйму шестипенсовых монет, проигрывая записи джаз-оркестра Глена Миллера, Томми и Джимми Дорси, Вуди Германа, Арти Шоу, Гарри Джеймса, Бенни Гудмена и потрясающего британского биг-бенда под управлением Теда Хита. Во всей этой музыке было то постоянное динамичное возбуждение, которое, казалось, пронизывало воздух Британии во время Второй мировой войны.

Жители Ланкашира всегда были горячими поклонниками футбола и крикета. И я не был исключением. Многие футболисты, которые играли до войны в командах профессионалов, во время войны служили в вооруженных силах, при этом поблизости от своих военных лагерей они играли в разных местных командах. Для болельщиков некоторых маленьких футбольных клубов, до войны ничем не примечательных, это оказалось подарком судьбы: теперь на матчах между местными командами в каждой из команд-соперниц часто можно было видеть мировых знаменитостей. Нередко, в виде вклада в мобилизацию всех сил на оборону страны, устраивались благотворительные матчи между командами вооруженных сил, сформированными целиком из звезд футбола. Обычно такое же положение поддерживалось и в крикете. Мне довелось видеть во время войны несколько замечательных матчей, где играли звезды мирового класса, — показательные матчи часто организовывались и в крикете. Спорт служил отличным способом развлечься, как для военнослужащих, так и для гражданских жителей, которые так много и напряженно работали на дело обороны.