О недодаче положенного довольствия

В октябре-декабре 1941 года в различные инстанции стали поступать жалобы на командование корпусного госпиталя (бывшего 11-го стрелкового корпуса), входившего в то время в Приморскую оперативную группу (ПОГ) Ленинградского фронта, от раненых, больных и сотрудников. Люди жаловались на плохое питание, недодачу положенного довольствия. Однако тяжелая обстановка на ленинградском направлении не позволила оперативно осуществить контроль и проверку многочисленных заявлений военнослужащих. Лишь в начале декабря 1941 года, когда положение на фронте несколько стабилизировалось, в госпиталь был направлен для проверки жалоб инспектор Интендантского управления ПОГ — техник-интендант 1 ранга А. А. Сухоруков. 14 декабря 1941 года в рапорте о проделанной работе он докладывал, что начальник, комиссар и начальник АХЧ госпиталя «вопреки приказам о проведении строгой экономии продуктов питания и одновременном доведении положенных норм до больных и раненых занялись самообеспечением, созданием для себя большого резерва продуктов путем преступной экономии. Созданный резерв продуктов по книге учета не оприходован и нигде не значится, хранится отдельно от общих продуктов в гараже в санитарной машине.

Для хранения был привлечен шофер (П. К. Цветик). Указанный запас продуктов тщательно укрывался при проверке.

При снятии натуральных остатков по основной кладовой госпиталя выявлен большой излишек основных продуктов. Экономия в первом случае и излишек во втором случае создавались за счет недодачи больным, раненым и обслуживающему персоналу положенных норм и за счет больных, прибывших к концу дня, на которых продукты выписывались полностью дневной нормой. Например, до 30 ноября 1941 г. масло больным выдавалось на руки только по 15 г вместо 40, сахара 25 г вместо 35, компот выписывался изредка. Обеды готовятся низкого качества, жидкие и выдаются больным и раненым уменьшенными порциями…

Имеющиеся при госпитале группе выздоравливающих бойцов, нормы питания, которым установлены госпитальные, между тем продукты выдавались общие, и таким путем за их счет также создавалась экономия». В Рапорте А. А. Сухоруков предложил: «Все Материалы на командование госпиталя передать ПРОКУРОРУ для ведения следствия и предания СУДУ виновных.

Требуется немедленно выслать работника для налаживания учета и отчетности по продовольствию».

Главный интендант группы в тот же день передал дело прокурору, который 15 декабря постановил: « … по изложенным обстоятельствам возбудить уголовное дело по признакам ст. 193-17 п. «6» УК РСФСР» против начальника АХЧ техника-интенданта 1 ранга Г. М. Говердова, начальника госпиталя военврача 1 ранга А. П. Соболева и комиссара госпиталя батальонного комиссара Н. С. Милюкина.

После произведенного расследования дополнительно выяснилось, что, например, Говердов с 12 ноября по 11 декабря 1941 года «снял с норм госпитального пайка команду выздоравливающих, переведя ее на общеармейский паек, недодав им 8 кг сахара, 10 кг сливочного масла, 13 кг крупяных продуктов и прочее, излишки продуктов не оприходовались, в отчетах не показывались, скрывались в автомашине в лесу и использовались сверх положенных норм Говердовым лично, Милюкиным, Соболевым и с их санкции частью работников госпиталя». Также обнаружили другие правонарушения. При этом учитывалось, что 8 ноября 1941 года враг захватил Тихвин и перерезал последнюю железную дорогу, по которой к Ладожскому озеру доставлялись грузы, переправляемые затем в Ленинград, в связи с чем сложилось тяжелое положение с продовольствием на Ленинградском фронте.

Уголовное дело на командование госпиталя было передано в Военный трибунал Приморской оперативной группы, который рассмотрел его 30-31 декабря 1941 года в открытом судебном заседании.

Военный трибунал признал всех троих виновными в совершении преступления и приговорил: Г. М. Говердова и А. П. Соболева «подвергнуть высшей мере Уголовного наказания — расстрелять, лишив предварительно их воинского звания: Г. М. Говердова — «техник-интендант 1 ранга», А. П. Соболева — «военврач 2 ранга». Н. С. Милюкина лишить воинского звания «батальонный комиссар» и подвергнуть лишению свободы в исправительно-трудовом лагере сроком на десять лет, без поражения в правах. Не усматривая необходимости и целесообразности в изоляции Милюкина от общества, на основании применения п. 2 ст. 28 УК приговор в отношении его исполнения отсрочить до окончания военных действий, с направлением Милюкина на передовую линию фронта. Если Милюкин проявит себя стойким защитником СССР, то военный трибунал может по ходатайству командования снизить ему меру наказания или вовсе освободить от такового»[1].

3 января 1942 года А. П. Соболев обратился в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой о помиловании. Он просил «дать возможность искупить свою вину в качестве рядового бойца на передних позициях». Учитывая положительную характеристику, данную А. П. Соболеву вышестоящим командованием, ходатайство было удовлетворено. Военный трибунал Ленинградского фронта 17 января рассмотрел его дело и определил ему такую же меру наказания, как и Н. С. Милюкину.

В отношении последнего в деле сохранились данные, что 14 мая 1942 года военный трибунал 48-й стрелковой дивизии рассмотрел ходатайство командования 268-го стрелкового полка, поддержанное командованием дивизии «Об освобождении от наказания красноармейца 4-й роты 268-го стрелкового полка». Трибунал определил освободить от наказания Н. С. Милюкна и возбудить ходатайство перед военным советом Ленинградского фронта о снятии с него судимости.