Дети на войне

На Киевском вокзале тогда было столпотворение и паника. Мама оставалась в городе на заводе, а мы ехали к бабушке со старшей сестрой Матреной, ей в 1941 году исполнилось 17 лет. Мама нам надавала в дорогу вещи для продажи – шуба, шёлковые отрезы, она не хотела, чтобы мы голодали. Мы ехали к бабушке в большую семью в телячьем вагоне.

Дети в приюте ложились спать очень рано, надеясь во сне забыться от вечного голода, болезней. Вшей, блох было столько, что и сейчас вспоминая те ужасы, волосы встают дыбом. Я каждый вечер раздевал сестренку и снимал горстями этих тварей, но их было во всех швах и стежках одежды очень много. Себя я тоже...

В ноябре 1942 года стало совсем холодно. Температура воздуха по­нижалась до 25 градусов мороза, а голод донимал ещё больше. Благода­ря изобилию детских одеял и матрасов, которые мы успели набрать за­ранее с собой, мы как-то ещё согревались, прижавшись друг к другу. И всё же люди стали умирать. Сперва умирали дети самые слабые и боль­ные, а затем и ...

Оккупация началась с того, что собрали всех жителей на главной площади и объявили: вводится «Новый порядок» проживания в условиях войны. Нельзя в темное время суток зажигать огонь и любые приборы для освещения, собираться группами более двух человек, громко кричать, петь, выходить за пределы деревни (и многое другое).

Иногда мне поручали отвозить и получать материалы, требовавшие охраны. В та­ких случаях в сопровождающие давали кого-нибудь из команды выз­доравливающих, вооружая его трофейным немецким карабином. Чаще всего со мной ехал Петр Чумаченко, с охотой участвовавший в подоб­ных поездках. Мне это сопровождение доставляло немало хлопот. В мои неполные шестнадцать лет я выглядел подростком, которого вой­на...

После прорыва фронта на западном направлении было подписано постановление о немедленной эвакуации Москвы: все что можно, следовало вывезти, а оставшееся оборудование, здания фабрик и заводов, электростанции, телефонные узлы и т.д. - надлежало срочно подготовить к уничтожению. Отсутствие своевременной информации и разумного руководства привели к тому,...

К семидесятилетию Сталина в Доме Лётчика (по нашему у Яра) открылась выставка подарков тов. Сталину. Она занимала два самых больших зала (зрительный и тот, где сейчас ресторан «Советский») и несколько залов поменьше. Подарки были как от советских граждан и организаций, так и от зарубежных государств и...

У нас не было никакой еды, и мы просто отдыхали, сложив на коленях руки и стараясь не смотреть на работниц-немок, разворачивающих свои завтраки. Но они всегда делились с нами, хотя сами жили небогато и продукты получали по карточкам. Навер­ное, если бы не помощь этих женщин, мы бы не выдержали и погибли от недо­едания. Кормили нас только раз в день, после работы. Обычно давали пор­цию...

Наша школа находилась на Беговой улице, в ней учились дети средней советской интеллигенции, хотя в домах по-соседству жили птицы и более высокого полёта —сотрудники газеты «Правда», а в кружевном доме —  работники райисполкома. Их дети тоже учились в нашей школе, так что в нашем классе не было девочек из «простых» семей, но и процветающими мы не...

Был конец июля, воинских частей и беженцев не стало. Со дня на день ждали прихода немцев. Был тихий солнечный день, народ вышел из землянок погреться. Примерно часов в 12 дня кто-то на опушке леса увидел мотоциклы с немцами. Они появились неожиданно с другой стороны, в обход Краснополья. Их было десять человек на мотоциклах. Они направились сразу к землянкам. Приказали всем выйти из землянок и...

Страшно тяжело на душе. Это состояние не покидает меня ни на минуту. А что будет дальше? Националисты ведут себя скверно, по-хамски. Стоял в очереди за хлебом. «Милиция» (мне стыдно называть ее милицией - этих бандитов, у которых из-под куртки выглядывают ножи), не стесняясь, дает волю рукам. Когда смотришь на все это, подымается такая злоба, что вешал бы их всех своими руками.

Как работник, выглядел я, безусловно, комично. Мне было неполных 12 лет, росточком был маленький, шапка на голове больше, чем сама голова. Измученный дорогой, худющий, жалобно смотрящий из-под нависшей на глаза шапки, я, сколько было «металла» в голосе, заявил, что пришел заменить умершего отца (я верил в это и говорил вполне сознательно).

17 июня 1941 года мне исполнилось 10 лет, а через 5 дней началась война. Утром 22 июня я играл в соседнем дворе со своими друзьями, как вдруг прибежал какой-то мальчик с криком "Война! Началась война!". На него зацыкали: "Ты что, с ума сошёл? Разве можно такое говорить?". Однако, это оказалось правдой. И, буквально на следующий день, над Быховом...

Настали послевоенные будни. Бывшие десятиклассники пошли учиться (у фронтовиков при поступлении в ВУЗ или техникум были льготы). Старались войти в новую послевоенную жизнь. Но как-то быстро отношение к героям-фронтовикам изменилось. Лучше устраивались в жизни как раз те, кто избежал участия в войне. В войну таких ловкачей презирали.

Леонид Михайлович Рошаль — российский педиатр и хирург, доктор медицинских наук, профессор, общественный деятель. Директор НИИ неотложной детской хирургии и травматологии поделился рассказом о детстве, проведенном в эвакуации во время Великой Отечественной войны.

В яслях меня застала война. Женщины разбежались по домам, ос­тавив меня с пятнадцатью ребятишками. Домой вернулась поздним вечером, когда родители разобрали детей. Застала плачущую мать и младшего брата: отца мобилизовали в армию, а сестру — на оборонные работы.

В это время уже были настоящие морозы. Количество вещей, которые можно было везти с собой в эвакуацию было ограничено, много взять мы не могли. По прибытии нам выдавали какую-то теплую одежду. Дети, прибывшие в Тюкалинск из Ленинграда без родителей, были определены в интернат. Каждая эвакуированная школа становилась интернатом. Их размещали в зданиях местных школ.

Электричество в Москве не отключали, но лимитировали, поэтому в коридорах (они не имели окон) было хоть глаз выколи. Папа светил фонариком, скоро мы были перед нашей квартирой. Мама достала ключ, мы вошли в комнаты. Всё было так, как два года назад, когда мы с печалью в сердце и страшась будущего отсюда уходили. Кажется, даже пыли на мебели не прибавилось, и наши куклы всё также лежали на наших...

В Оредежи нас втиснули в товарные вагоны, привезли в Латвию. В моей мет­рике появился штамп: «Военнопленный из оккупированных областей СССР. Огра, 23 ноября 1943 года». Здесь нас раздали богатым латышам в качестве ра­ботников. Мы попали на хутор Мисдалат, где уже было несколько работников. Хозяйка оказалась доброй, подарила маме красивое платье с...

В начале 1942-го года к нам в школу пришла делегация: один мужчина, три женщины. Они говорят: «Дети, надо помочь взрослым!». Мальчишек направили на Первую Образцовую типографию. Меня привели на Фабрику полевого снаряжения на Большой Татарской. Поступив работать, я даже не умела иголку-то держать по-настоящему. Научили держать иголку, наперсток не...